— Оставим сие на совести сих господ, — сказал Франсуа. — И вернемся к моему

возлюбленному Ar.68 — последнему биплану, который был принят на вооружение

Люфтваффе. Вы не чувствуете в этом какой-то удивительной нотки... я бы сказал —

особого привкуса? Последний...

— Вас именно это утешает, когда летчик хуже вас сбивает вас лишь потому, что летает на

более современной машине? — прямо спросил Вася.

Ларош пожал плечами:

— В сущности, я романтик... А Ar.68 так изящен... Верхнее крыло — деревянное, с

фанерной и тканевой обшивкой, нижнее — полностью с фанерной. На верхнем крыле

элероны, на нижнем закрылки. Передняя часть фюзеляжа обшита легким сплавом, задняя

— тканью. Самолет современный и в то же время старинный. Два пулемета... — Он

мечтательно закатил глаза.

— Кстати, Франсуа, вынужден признаться в том, что я запутался: какой, в конце концов,

мотор был поставлен на Ar.68? — спросил вдруг Вася.

— В конце концов, это стал Jumo, — отозвался Ларош. — По крайней мере, с осени

тридцать шестого. Двухлопастной деревянный винт фиксированного шага.

Вася едва заметно поморщился.

Не обращая на это внимания, Франсуа Ларош продолжал:

— Топливо — в одном двухсотлитровом баке за противопожарной перегородкой. По-

моему, разумно.

— Для тридцать шестого года, — проворчал Вася.

— Между прочим, вы же помните, что Ar.68 был самым массовым германским самолетом

— до весны тридцать восьмого, когда на вооружение Люфтваффе был принят Bf.109, —

откликнулся Франсуа. — А это что-нибудь да значит.

— Это значит, что семь или сколько там гешвадеров летали на бипланах, — сказал

младший лейтенант Вася.

— Часть этих самолетов направили в Испанию, — напомнил Франсуа. — Ночные

истребители в Ла-Сенне. Кстати, в роли ночного истребителя «Арадо» летал и после

начала Второй мировой — вдоль германо-французской границы. Так продолжалось всю

зиму тридцать девятого — сорокового. И потом еще этот самолет можно было встретить в

летной школе.

— Когда я вижу биплан, — проговорил Вася, — мне хочется сказать ему «спасибо» и

проследовать далее, к какому-нибудь более современному самолету.

— А вот мне интересны бипланы, — упрямо сказал Франсуа. — Они красивые и

стильные. В конце концов, я — «парень с этажерки», как вы меня называете.

© А. Мартьянов. 14.02. 2013.

69. Фурия в небесах

В офицерском клубе играла музыка.

Небольшой джаз исполнял мелодии из репертуара тридцатых — Амброз, Генри Холл,

Джек Хилтон.

Вася и Ларош не без удивления наблюдали за тем, как на танцполе капитан Хирата ловко

вертит в танце начальницу финотдела Зинаиду Афанасьевну.

Зиночка очевидно наслаждалась. Японец сохранял неподвижное, непроницаемое лицо,

только взгляд его чуть теплел, когда Зиночка одаряла его сияющей улыбкой.

Наконец фокстрот закончился. Хирата проводил Зинаиду Афанасьевну за столик и

вернулся на свое место — к Васе и Ларошу.

— Вы, однако, полны сюрпризов, капитан, — обратился к нему Вася. — Когда это вы

научились так хорошо танцевать?

Хирата ответил, бесстрастный, как индеец:

— Адмирал Ямамото всегда утверждал, что мы недостаточно хорошо изучили нашего

противника — американцев. «Вам, — говорил он, — предстоит сражаться с мужчинами,

которые, желая завладеть женщиной, поначалу ухаживают за ней, стараются ей

понравиться, дарят цветы, приглашают танцевать».

— А что, в Японии так не делают? — удивился Вася. — Мне казалось, это

международный обычай: понравилась девушка — постарайся, чтобы и ты пришелся ей по

сердцу.

— У нас другая концепция, — уклончиво ответил Хирата. — Во всяком случае, так было

при жизни Ямамото. В общем, он предполагал, что усваивая европейские и американские

обычаи мы фактически изучаем потенциального противника.

— Какие вы коварные, — вздохнул Ларош и налил еще коньяка. — Будете пить?

— Разумеется, — с достоинством подтвердил Хирата и придвинул Ларошу свой

опустевший стакан.

— А вот скажите, капитан, — снова заговорил товарищ младший лейтенант, — вашему

сердцу должны ведь быть близки палубные истребители?

— Несомненно, — подтвердил капитан Хирата.

— А реактивные? — коварно продолжал расспросы Вася.

— В каком смысле? — насторожился Хирата.

— В рамках изучения американских традиций, — Вася прищурился. — Я к тому, что

фокстрот — это половина дела, так сказать. Мы тут обсуждали, насколько реактивный

палубный истребитель вообще имеет смысл.

— Вы говорили о конкретной машине? — вежливо уточнил Хирата.

— Товарищ младший лейтенант старается сделать беседу по возможности легкой, —

вступил Ларош. — Но, в силу своей брутальности, все только усложнил. Пока вы с

Зинаидой Афанасьевной показывали хореографические чудеса, мы обсуждали плюсы и

минусы реактивного палубного истребителя FJ-1 — Fury.

— Кстати, очень в японском стиле названо — «Фурия», — прибавил Вася.

Капитан Хирата чуть приподнял брови в знак удивления.

Вася пояснил:

— У вас же любят пафосные, угрожающие названия — «Буря», «Тайфун»...

— Все эти названия так или иначе связаны с воздухом, — ответил Хирата. — А что такое

— «фурия»?

— Это такая богиня мщения в какой-то там древней мифологии, — сказал Вася. — По-

моему. Обычно так называют разъяренных женщин.

— О, — вежливо удивился Хирата.

Франсуа Ларош засмеялся:

— Лично я считаю, что американцы построили эту машину исключительно из зависти.

— Да при чем тут зависть? — возмутился Вася. — Шла война. Немцы сделали реактивные

самолеты, которые определенно превосходили поршневые самолеты союзников. Но

Германия быстро двигалась к своему закономерному краху, поэтому наделать нужное

количество «Мессеров» немцы уже не могли. И отправили на подводной лодке

документацию своему союзнику — Японии.

— Да, — подтвердил Хирата. — В декабре сорок четвертого, по получении чертежей, в

Японии начали работу над собственными реактивными боевыми самолетами. К осени

сорок пятого «Накадзима» собиралась, например, построить целых девяносто четыре

истребителя...

— И вот тут вступает в действие англо-американская разведка! — провозгласил Вася с

таким загадочным видом, словно стал на время инкарнацией Джеймса Бонда. —

Командование американской палубной авиации узнало о планах японцев. И тут же

потребовало такую же машинку для себя.

— Не увлекайся, Василий, и поменьше драматизма! — попросил Франсуа Ларош. После

очередной порции коньяка они незаметно и очень естественно перешли на «ты». — Ну,

да, американцы занялись этой проблемой вплотную. Тут главное было — как

эксплуатировать новую технику на палубах авианосцев.

— Это был принципиально новый виток эволюции! — высказался Вася.

Капитан Хирата старательно не выдавал своего удивления. Но его глаза все-таки

предательски блеснули. Франсуа Ларош понял, что японец сдерживал смех.

Вася взмахнул рукой:

— Представьте себе только! Новые самолеты! Чинить их надо? Надо. Стало быть, на

корабле нужно держать запас турбореативных двигателей. Требуются в больших

количествах механики. Техника новая — осмотры следует проводить чаще. Расход

топлива высокий. Значит, придется брать с собой много топлива. Следовательно,

авианосец сможет находиться в автономном плавании гораздо меньше времени.