— Борь, а Борь? Я вчера себя плохо вела?
— Как мужик. Как омерзительный пьяный мужик.
Настроение с похмелья редко бывает хорошим.
— А ты когда женился, чего от меня ожидал? Университетов не кончала, росла во дворе.
— Ну и жить с таким поведением пойдешь во двор!
— А-а… — Она вскочила с постели. — Господин профессор выгоняет свою лохушку? Трахаться ему сейчас нельзя, а ни на что другое она ему и не нужна. Так выходит?
— Ты говоришь чушь.
— Я говорю правду! Когда мы близки, у нас все классно! Как нет секса — ты недоволен, раздражен. Я просто посидела с подружками в кафе и, пожалуйста, — пьяный мужик!
— Ладно, хватит! Приготовь что-нибудь нормальное поесть, ем одни консервы. Мне работать надо, денег нет, невыполненных заказов — куча. С таким моим отношением к делу скоро везде будут отказывать.
— Ах, у него еще и денег нет! Надо было мне выходить замуж за бизнесмена!
— Что же ты не вышла?
— Мне только двадцать три, не бойся, успею.
— Успеешь, успеешь… Бездельница на классной тачке, в стильных шмотках, выспавшаяся, свеженькая…
Тут Борис Антонович понял, что перешел некую грань, переходить которую не стоило.
Наталья обожгла его ненавидящим взглядом:
— Ты сегодня меня вообще не жди. Считай, что в лучшем случае я у мамы в своей комнате с фаллоимитатором.
— А в худшем?
— Боренька! — сорвалась она на крик. — Ну посмотри на меня! Ответь: из десяти парней, к которым я подойду в клубе и скажу: «Я хочу тебя, идем, потрахаемся в моей машине», сколько согласятся со мной пойти?
— Одиннадцать, — ответил он.
— Почему одиннадцать? — не поняла Наталья.
— Потому что я — одиннадцатый, буду стоять за дверями клуба с бейсбольной битой и лупить каждого, кого увижу рядом с тобой.
Супруга вдруг расхохоталась:
— Вот жаба! Опять шутишь! Ну как можно тебя не любить! Я на рынок — еды вообще нет — и обратно! Можно, я еще пивка куплю? Башка после вчерашнего трещит страшно. С рыбкой вместе попьем, бифштекс настоящий сбацаю, а? Я — мигом!
— Да конечно, можно.
Она наклонилась к нему, поцеловала и прошептала на ухо:
— А потом — отсосик. Два отсосика… Три отсосика…
Борис Антонович чмокнул ее в ответ, она вышла, дверь хлопнула.
«Я ее теряю, — подумал он. — Наташа молода, ей нужны развлечения, общение с ровесниками — людьми, которых она понимает и которые понимают ее. В этих стенах со стареющим умником ей скучно. Свадьба и поездка в Турцию были развлечением. Германия — о, еще каким! Про хозяина автостоянки на джипе рассказывала с придыханием, такие вот у нынешних баб кумиры. А я — никудышный, коротконогий, недавно прооперированный козел, который даже трахнуть — а для нее это как вода для рыбы — не может. Отпустить бы на четыре стороны, пока не поздно… Но ведь люблю ее, суку, люблю… Дуру, глупую, необразованную, обожаю, сам не знаю за что. Мне и с ней не здорово, правда, если не в постели, а без нее — просто вилы!» К месту вспомнил Хемингуэя: «Каждый раз они мирились. Их союз покоился на прочном основании. Красота Марго была залогом того, что Макомбер никогда с ней не разведется; а богатство Макомбера было залогом того, что Марго никогда его не бросит».
Пока супруга отсутствовала, Борис Антонович включил стационарный компьютер, посчитал свои денежные остатки, посмотрел возможный приход в течение этого месяца и трех следующих — да, негусто. «Богатство Макомбера» сильно исхудало. Он вынул свое резюме, кое-что убрал, кое-что добавил, начал составлять список адресов, по которым за несколько дней надо его отправить. За этим занятием и застала мужа вернувшаяся с тремя тяжелыми пакетами Наташа. На кухне она стала весело напевать, Борис Антонович понял — не вытерпела, уже «накатила».
Что же, обед после больничных кашек показался потрясающим. Жена несла какую-то совершеннейшую ерунду, он послушно, как китайский болванчик, кивал, лишь бы не дать повод к новой ссоре.
После трапезы, как и планировалось заранее, состоялся «отсос». Ему было неловко, что он не доставляет супруге полного удовлетворения, с большим старанием он вступил в оральный — со своей и генитальный — с ее — контакт. Наталья пыталась ему помочь, возбудилась до крайности, но кончить, как ни настраивалась на оргазм, так и не смогла.
— Хватит, — устало сказала она. — Все не то, все не то…
— Может, тебе и правда купить фаллоимитатор? — спросил вспотевший Борис Антонович.
— Глупый! — Наташа повернулась к нему и подперла подбородок рукой. — Думаешь, я не пробовала с игрушками? С вибратором? С девкой? Мне нужен хер. Толстый, крепкий хер и живой старательный мужик, который гонял бы этот хер во мне и тащился бы от того, что я тащусь! А все эти бирюльки — для пенсионеров лет шестидесяти, когда все естественное уже надоело.
— Ты нимфоманка!
— Да ты нормальных баб просто не видел. Если не задавлены бытом, детьми, работой, бедностью — девять из десяти, я тебя уверяю, слабы на передок. Да ладно, ты не ссы. Потерплю два месяца, так уж и быть.
— Ты опять пьяна.
— Точно, — кивнула Наталья и потерла нос. — Пора завязывать. Нужно выспаться. У нас с деньгами совсем кирдык?
— Не совсем, но все к этому идет.
— Составь мне приличное резюме, придумай несуществующие таланты, я попробую, может, и возьмут куда?
— Если на зарплату кассира, так не стоит и пытаться — все это так, слезы.
— Нет, лучше каким-нибудь офис-менеджером… Слушай! Есть у меня несколько старых знакомых, встречусь с ними, глядишь, что-нибудь и получится. А то вдвоем нос к носу дома сидеть — да мы скоро возненавидим друг друга!
— Тут я согласен.
— И тебе для твоих переводов с португальского нужны тишина и уединение, правильно?
— Все так.
— Ну и давай спатеньки, а завтра начнем новую жизнь. — И, уже засыпая, сквозь сон шепотом она добавила: — Я раньше любила, когда ты во сне ворочался и клал на меня руку. Даже когда по лицу попадал, я никогда не отодвигалась. А больше всего нравилось, когда сжимал грудь, да так и оставался. Я и пошевелиться боялась, чтоб рука не упала, — так мне это было по душе… А теперь ты будешь спать только на спине… На спине…
Жена заснула, переплетя его пальцы со своими. Ладошка была жаркой. Борис Антонович смотрел в потолок и тихо плакал…
Глава 9
Платон был прав: надежды — сны бодрствующих
Утром Наталья вскочила ни свет ни заря. Долго собиралась, роясь в шкафу. Наконец вышла показаться мужу, уже успевшему исчеркать четыре страницы Wander Piroli. На ней был купленный в Германии брючный костюм, на шее оранжевый шарфик, на лице минимум макияжа, аккуратная прическа, туфельки на высоких каблуках — настоящая бизнес-вумен, что там какой-то офис-менеджер!
— Блеск! — показал большой палец Борис Антонович. — Супермодель!
Она игриво улыбнулась, кокетливо показала ему язычок, подхватила сумочку и выпорхнула в прихожую.
— Когда будешь? — успел он прокричать вдогонку.
— Я пошла искать работу. Когда вернусь — не знаю. — И хлопнула дверью.
Работать сидя ему было нельзя, но как иначе отправлять электронные письма? А отправлять их надо.
Вдруг раздался звонок в дверь. Он никого не ждал, но доковылял до замка. На пороге стоял Саша.
У Бориса Антоновича на глазах невольно выступили слезы.
— Шурик, ты! Заходи, брат! — Он крепко обнял вошедшего. — Идем в спальню, мне надо лежать.
Борис Антонович лег на спину, подложил под голову подушку, гостю предложил стул.
— Вот, — сказал Саша и достал из пакета бутылку «Джонни Уокера».
— Нет, брат, в самом деле, ты это зря. Я же болен, мне ничего такого нельзя.
— Да это просто так, отметить твою свадьбу. Я ведь тебя вовремя-то не поздравил…
— Кто старое помянет, тому глаз…
— Согласен! Ну рассказывай обо всем, и, главное, про болезнь свою.
Борис Антонович красочно описал свою поездку в Германию, упомянул о предстоящих операциях, а в конце не выдержал — добавил о своих проблемах с Наташей. Последнее Александр пропустил мимо ушей, а по поводу лечения сказал:
