— Дуй быстрее в магазин, он круглосуточный, лишь бы на пересменку не попал. Прямо в кассе продаются. А мне включи пока телевизор.

Борис Антонович в одеяле перенес ее в другую комнату, посадил в кресло, всунул в руки пульт и помчался на улицу. Купил первые попавшиеся средства контрацепции, но сразу двенадцать штук.

Ночью у них все получилось… Ближе часам к четырем, когда они уже выбились из сил, Наташа сказала:

— Я на работу от тебя пойду, ты не против?

— Нет-нет, конечно…

— Ну, тогда давай спать…

Пробуждение было тяжелым. С непривычки пришлось потолкаться в ванной. Пока он брился, из остатков печеночных оладьев, сельдерея и каких-то консервов она соорудила не совсем приглядную на вид, но очень вкусную еду. Когда они перешли к растворимому кофе, Борис Антонович задал свой главный вопрос:

— Ты заметила, что у меня одна нога короче другой?

— Конечно, сразу же. Только меня это нисколько не смущает. Вот если бы член был короткий, тогда да… Но у тебя… — она схватила его за ширинку под столом. — Я таких еще не встречала. И мужчина ты очень страстный. Надеюсь, не только от долгого воздержания.

— Но тем не менее я все-таки устал…

— Это после пятого-то раза? Ты в своем уме? Я уже после второго была на седьмом небе! Все, мы к этой теме больше не возвращаемся! Согласен?

— Конечно! — расплылся Борис Антонович в блаженной улыбке…

С Натальей договорились, что после смены она съездит домой переодеться. Он же тем временем купит «хорошей рыбы, свежих овощей, винограда и яблок». Наташа обещала приготовить ему шикарный ужин, а потом они будут «трахаться до самого утра, и утром тоже», потому, что «завтра она выходная, а у него суббота».

— У меня в субботу семинары, — вздохнул Борис Антонович.

— Так заболей, черт побери! Неужели тебя не подменят?

На улице, расставаясь, не могли оторваться друг от друга. Наконец он, опаздывая, сел в трамвай. Все тело ломило, особенно спину, — он решил, что это с непривычки.

Борис Антонович с нетерпением ждал встречу с Сашей. Выложил ему все, как на духу. Тот, в общем, за друга порадовался, но не преминул прочитать нотацию, чем очень разозлил товарища.

— Да какая разница, — свирепел Борис Антонович. — Она не замечает, что я калека, а это — главное!

— Когда вы пресытитесь сексом, а это рано или поздно произойдет, возникнет необходимость искать иные точки соприкосновения, а их у вас нет и быть не может. Станете вместе смотреть по телевизору «Ледовое шоу», передачи Малаховых, дом два, три или какой у них там сейчас «дом» по счету? Она же наверняка не пропускает ни одного сериала — «Зона», «Менты», разные бразильские и российские сопли с сахаром — ну, я не знаю, сам же не смотрю. И потом, она признавалась, что любит «гульнуть».

— Ты прав, ты прав! Я и сам об этом думал. Ну уж, знаешь, лучше необразованная кассирша с пухлыми губами для минета и сиськами третьего размера, чем дрочить под просмотр Fashion TV!

— Серьезный аргумент, мне возразить нечего, — улыбнулся Саша.

Ужин вечером в пятницу, равно как и обед в субботу, прошли замечательно. В воскресенье предполагалось отметить Наташин день рождения в какой-то забегаловке недалеко от ее дома. Должны были явиться подруги с друзьями и мужьями. Как Борис Антонович ни отнекивался, отказа у него не приняли. Достал он из запасников вытертые джинсы, обулся в те же кроссовки, позаимствовал у соседа бейсболку — на его взгляд, лет десять таким образом скинул. Хотя, с какой стороны ни смотри, мужик в возрасте, он и есть мужик в возрасте.

Праздник прошел «на ура», потому что в беседы молодых людей он не вмешивался, танцуя, хоть и трудно это давалось, тщательно скрывал свою хромоту. На улицу, в отличие от многих, блевать не выбегал, солидно, с помощью аргументированных устных убеждений погасил назревающий конфликт между парнем Иры и мужем Гали, пил со всеми наравне и даже рассказал несколько веселых анекдотов — заранее вычитал в Интернете. Как к семинару подготовился.

Были неловкие моменты, когда он не смог ответить на вопросы: «А что у тебя за тачка?» и «Ты охотник или рыбак?» Но тут Наташа переключила внимание присутствующих на себя и как-то все сгладила. Когда же принесли счет, все, как по команде, убежали курить. Борис Антонович безмолвно его оплатил («А че? Это его телка или нет?») и тем самым заработал себе безоговорочный авторитет. В общем, опыт неформального общения с молодежью удался, но ему хотелось, чтобы встречи эти проходили как можно реже.

Наталья, отпраздновав свои двадцать три года (о ужас на плешивую голову Бориса Антоновича!), ощутила себя взрослой дамой. Подводя итоги празднования, она ему поведала, что ее друзьям он очень понравился, а «Ирка-блядь», так та просто на него «запала». Все вечера они проводили у него дома, изредка выбираясь в кинотеатр. Театры и выставки были сразу отвергнуты с искренним и бурным негодованием.

Как-то в один из вечеров он спокойно предложил Наташе перевезти к нему вещи. Та с радостью согласилась, но попросила его прежде пообщаться с папой — должна же ее семья знать, где и, главное, с кем она живет. Борис Антонович решил явиться в гости с бутылкой экзотического спиртного напитка, но Наталья слегка пожурила его за «интеллигентские замашки» и заставила купить бутылку водки, «но большую».

Смотрины прошли на высшем уровне. Отец, встретивший дочь с новым женихом, похоже, уже «употребил». Мать, с допотопной «химией» на голове, уставила стол необычными и уж слишком жирными закусками. После того как принесенная женихом емкость «ополовинилась», глава семьи притащил аккордеон, исполнил две несвязные песни о гордости русского оружия, дал напутствие «беречь дочь, кровинушку» и отправился почивать. Мать, искоса поглядывая на кривую осанку гостя, время от времени переставала суетиться и впадала в крайнюю задумчивость.

Наташа поселилась у любителя португало-бразильской литературы. Плюсов от совместной жизни хватало — чистая, всегда выглаженная одежда, каждый вечер — новое блюдо. Теперь Борис Антонович со стыдом вспоминал, что мог на неделю вперед натушить куриных бедрышек и каждый день ими питаться. Он начал толстеть и — да! да! — добреть! Мир, пусть при всем своем убогом несовершенстве, перестал казаться ему жестоким. Он, прекрасно это осознавая, становился обычным мещанином. Но был один минус, и какой! Он теперь почти не мог работать! Раньше Борис Антонович садился за монитор сразу после ужина, и иногда порыв вдохновения оставлял его вовсе без сна. Он приходил в университет с красными от усталости глазами, бормоча, словно в забытьи: «Сарамаго, Сарамаго…» А сейчас… Рабочий стол он перетащил в спальню, так как в соседней комнате по нескольку часов в день грохотал телевизор, шли современные сериальные трагедии из разряда «то убил, то разлюбил». Из кухни доносилось бодрое бесконечное стрекотанье Натальи, обсуждающей с подругами по телефону многочисленные новости. Ранее столь благосклонная Муза стала все реже касаться его своим ласковым крылом. Если же, как часто бывало, Бориса Антоновича неожиданно осеняла свежая идея, поработать над ней не удавалось — в спальню проскальзывала в аромате духов обворожительная подруга и разными изощренными ласками затаскивала его в постель.

Пару раз он оставался вечером в университетской библиотеке. Саша обратил внимание на его округлившийся живот. Ведя малоподвижный образ жизни и каждый вечер объедаясь, Борис Антонович начал катастрофически полнеть…

Вскоре подруга тоже обратила внимание на его внешний вид. Она поняла, что с палочкой ходить ему все-таки легче, и настояла на покупке трости с набалдашником, заставила отпустить бороду. Он словно постарел на несколько лет, но солидности это, надо заметить, ему прибавило. Борис Антонович шутил, что теперь ему только цилиндра не хватает или шляпы-котелка.

Неожиданно он получил значительную сумму за давно сделанную работу. Независимое бразильское статистическое агентство, выполняя заказ коммерсантов, борющихся за российский рынок и не удовлетворенных официальными данными, выслало ему деньги за перевод обзора российского сельского хозяйства на португальский язык. Сразу сняв приличную сумму, он погулял часок по парку, принимая решение, потом зашел в ювелирный магазин и купил тоненькое колечко из белого золота с маленьким бриллиантом Chopard. Решение было мужское и требовало мужского поступка. Ни с кем советоваться он и не подумал.