— «Юнкерс» ждать не будет...

Поздно: Володин упал, прошитый очередью. Калиниченко выскочил, чтобы оттащить его,

и последняя пуля пришлась ему в грудь.

Уже почти совсем стемнело. «Юнкерсы» улетели.

— Хорош немец тем, что бомбит и стреляет точно по расписанию, — сказал командир

танка. — Что делать будем, товарищ Крестьянинов?

Рядовой Крестьянинов сжал губы.

— Отомстим за наших товарищей.

— Как сражаться, экипаж — всего нас двое... — Сивков вздохнул. — Ладно, вот что. Ты,

Петр, давай за механика-водителя. Я в башню. В степи застревать негоже, утром вернутся

«Юнкерсы» — и останется от «Эмчи» мокрое место.

— Куда прорываться будем? — спросил Крестьянинов.

— Дуй на юг, — приказал командир. — Догоним наших. Они должны быть в районе села

Явкино.

Явкино возникло в темноте украинской ночи. «Шерман» остановился. Младший

лейтенант Сивков откинул люк, прислушался... немецкая речь.

— Немцы в себе! — сказал он своему водителю.

— Что делать будем, товарищ младший лейтенант?

— Что-что!.. — передразнил Сивков. — Прорываться к нашим. У тебя другие

предложения? Давай, гони!

«Шерман» ворвался в село. Сивков открыл ураганный огонь из всех видов оружия.

Обезумевшая громадина металась по улицам села, паля во все стороны.

— Russische Panzer!

Казалось, в селе не один, а десяток танков.

— Ага, не нравится? — ворчал Сивков.

...И тут в темноте «Эмча» свалилась в ров.

Некоторое время было тихо. Затем возле танка послышалась механически-правильная

русская речь:

— Русский танкист. Сдавайся плен.

— Комсомольцы не сдаются! — заорал Сивков и бросил наугад в темноту связку гранат.

— Прибили кого, товарищ младший лейтенант? — спросил Крестьянинов спустя

некоторое время.

— В темноте плохо вижу... — ответил командир. — Лежат, вроде, какие-то... Человек

пять, может, семь.

— Хорошо вы их приложили, товарищ младший лейтенант, — вздохнул Крестьянинов.

Немцы скоро вернулись с твердым намерением захватить танк.

Боеприпасы заканчивались. Работала только зенитная установка. Сивков снова открыл

огонь.

— Слушай, Петр, — хрипло крикнул он, — сейчас все кончится. Стрелять больше нечем.

Не хочу бросать танк.

— Не, «Эмчу» оставлять — гиблое дело, — поддержал Крестьянинов. — Помрем, а не

сдадимся, товарищ младший лейтенант!

По его лицу потекли слезы.

Сивков яростно записал в блокноте: «Мы оставшиеся двое в танке номер 17 решили

лучше умереть в родном танке, чем бросать его! В плен сдаваться не будем. В последнюю

минуту жизнь взорвем гранатами танк, чтобы врагу не попал».

Блокнот он положил в планшет, защелкнул застежку.

Снаружи снова началась стрельба.

— Пора.

Сильный взрыв сотряс «Эмчу»…

А предсмертное письмо гвардии младшего лейтенанта Сивкова было найдено.

Командир танка Сивков и радист Крестьянинов посмертно стали Героями Советского

Союза.

Погибли, но не оставили «родную Эмчу»...

...Этот танк был с советскими танкистами до самого конца войны.

И после войны служил людям: башни снимали, машину переделывали в тягач. Последний

из них был списан в 1996 году.

48. Двуглавый «крейсер»

5 ноября 1937 года, Харьков

Общее собрание партактива Харьковского Паровозостроительного завода проходило

довольно сдержанно.

Собравшиеся старались не смотреть на пустующие места, где обычно сидели самые

шумные, самые инициативные члены партии — квалифицированные инженеры.

Кто мог подумать, что среди них окажутся враги народа?

С другой стороны — но об этом вслух не заговаривали, — возможно, произошла ошибка.

Чудовищная ошибка. Но партия и органы разберутся, и скоро все опять наладится.

Однако, так или иначе, докладчик сумел затронуть за живое.

Говорилось об Испании. О том, как советские танки на испанской земле бьются за

свободу братского народа. И о том, что, учитывая испанский опыт, Автобронетанковое

управление пришло к выводу о необходимости создания нового тяжелого танка прорыва

на базе Т-35.

— Это будет удивительная машина, товарищи, — голос докладчика звенел. Смотреть в

листки, на которых было отпечатано проектное задание от АБТУ, не требовалось: эти

цифры и буквы запечатлелись в памяти, точно выжженные огнем. — Сухопутный

крейсер! Дредноут! Общая масса, как предполагается, должна доходить до шестидесяти

тонн, броня — от семидесяти пяти до сорока пяти миллиметров. Громадина, способная

сокрушить самую мощную линию обороны.

— Здоровенная махина, — подал голос кто-то из задних рядов.

— Главное, товарищи, — повысил голос докладчик, — предусмотрены целых три башни.

Одна пушка — семидесятишестимиллиметровая, две — сорокапятимиллиметровые, плюс

еще два пулемета ДК и шесть — ДТ.

— А как оно ездить-то будет? — снова спросили из задних рядов.

Докладчик с досадой посмотрел на пустующие места в зале. Те, о ком сегодня не стоит

вспоминать, задавали бы другие вопросы. Но и этот вопрос, в общем, не праздный.

— Предполагается, как уже указывалось, — докладчик сжал в кулаке листки, лоб его

покрылся капельками пота, — использовать трансмиссию и ходовую часть от Т-35.

— А сдюжим?

— Пока, товарищи, займемся эскизной проработкой. Когда настанет время — партия нам

поможет.

19 апреля 1938 года, Ленинград

...И партия помогла харьковским товарищам: подключила к разработке нового

трехбашенного танка Ленинградский Кировский завод.

Ведущий инженер проекта Ермолаев немало времени потратил на изучение эскизов, а

затем на телефонные разговоры с Харьковом.

Приехал специалист, началась доработка.

Харьковчанин немного нервничал, но ленинградцы полностью оправдали свою

общесоюзную репутацию людей интеллигентных и гостеприимных, и скоро коллега

оттаял.

— Конечно, — вздыхал он, — у вас и производственная база помощнее, да и опыт

серийного производства танков уже имеется.

— Мы производили Т-28, а тут — совсем новая машина, — объяснял Ермолаев. — Да и

мощностей наших пока маловато, мы другими делами заняты. Вот когда будут договоры

на изготовление нового танка — тогда пожалуйста...

10 октября 1938 года, Ленинград

Помощника начальника АБТУ военного инженера 1-го ранга Коробкова, возглавлявшего

комиссию, на заводе приняли радушно.

— Мы решили назвать наш танк «СМК» — «Сергей Миронович Киров», — объяснил

Ермолаев. — Как только было принято Постановление Комитета Обороны СНК СССР от

7 августа, работа наша из раздела теоретического мгновенно перешла, так сказать, в

раздел практический.

— Времени, товарищи, мало, — озабоченным тоном сказал Коробков. — Партия и

товарищ Сталин ждут первые танки СМК уже к 1 мая 1939 года. Справитесь?

— Идемте, покажем на месте.

Чертежи были прикреплены к большим деревянным стендам прямо поверх наглядной

агитации. Над краем белого листа виднелись верхушки красных букв, и можно было

угадать слово «КОММУНИЗМ».

— Макет в натуральную величину выполнен из дерева, — Ермолаев перевел Коробкова в

большой заводской цех с асфальтированным полом. — Здесь сразу нужно указать, что

имеют место некоторые отклонения от заданных тактико-технических требований.

Коробков нахмурился.

— Говорите, товарищи.

— В частности, вместо подвески по типу Т-35 со спиральными пружинами мы

использовали торсионные валы, — «покаялся» инженер. — Но это оправдано нашими

производственными возможностями.

После долгого осмотра и обеда в заводской столовой комиссия дала «добро».

— Ваши коллеги на заводе номер 185 — имени Кирова — могут вас и обогнать, —