хотел бы услышать, как их оценивают те, кому приходится иметь с ними дело на

практике.

Генерал-лейтенант прищурился. Может быть, он, как и его высшие командиры, и вышел

из пехоты, но «домашнее задание» он всегда выполнял на отлично.

— Что ж, «Оцу» и «Ко» — танки, как было уже отмечено, достаточно старые, но «старый»

означает также «надежный» и «хорошо знакомый». Они проявили себя еще во время

инцидента в Маньчжурии, и проявили неплохо. «Чи-ха» — напротив, танк

экспериментальный, новейший, возможно — лучший из грядущих. Это для молодых,

пытливых и не боящихся будущего. Мощный дизельный двигатель и подвеска позволяют

танку «Чи-ха» иметь более толстую броню. А скорость и маневренность ставят его в ряд с

колесной техникой.

— Как вы намерены использовать танкетки? — поинтересовался Ногучи.

— Полагаю, они не предназначены для ведения наступательных действий, поскольку их

огневую мощь составляет единственный пулемет калибром 7,7 миллиметров. Мы

намерены использовать их для буксировки техники, подвоза боеприпасов, разведки,

охранения, связи. Впрочем, скоро у нас будет шанс все выяснить на месте.

21 июня 1939 года, Кунчулинг

Приказ о немедленном выступлении застал врасплох всех — от генерала до последнего

солдата.

В спешке грузились на железнодорожные платформы.

Танковая бригада должна была отправиться в Аршан на поезде, по одноколейной

железной дороге.

— Живо, живо! Не копайтесь! — подгоняли солдат унтер-офицеры.

В вагоны прыгали второпях, забывали каски. Не хватало противогазов. Медицинский полк

должен был быть отправлен в «смешанную группу» из Цицикара. А пока этого не

произошло, среди солдат в антисанитарных условиях началась дизентерия.

На подъемах поезд скользил, опасно скрежеща колесами. Несколько раз — в этом были

уверены младшие офицеры, — составу

грозила опасность опрокинуться. Впрочем, никто не высказывал подобных мыслей вслух.

Все переживалось в душе или записывалось в дневник.

22 июня 1939 года, Аршан

Поезд остановился.

Началась выгрузка. Наконец-то «свежий воздух»! Свежим его можно было назвать лишь с

большой натяжкой: стояла страшная жара. Недавно прошли дожди, свирепствовали

комары.

— Какой еще отдых? — майор Масуда коснулся револьвера, когда командир танкового

взвода, старший лейтенант Такешита, заикнулся было о том, что личному составу

необходимо передохнуть и привести себя в порядок. Жест майора был, впрочем,

машинальным. — Наступление! Отдыхать будем после победы над русскими!

— Проверка показала, что рации во многих танках неисправны, — доложил Такешита.

— Обойдемся без раций, флажками.

И майор Масуда отдал приказ (исходивший от самого генерал-лейтенанта): провести

учебные стрельбы.

Такешита все еще мялся, не решаясь ни уйти, ни заговорить.

— Слушаю вас, старший лейтенант, — сжалился Масуда. — Какие проблемы?

— Нет холостых снарядов, — доложил Такешита.

— Значит, артиллерийские тренировки проведем боевыми! — рявкнул майор Масуда.

— Они слишком дороги...

— Выполнять приказ!

Такешита не стал возражать. Это было бы самоубийством. К такому акту

самопожертвования старший лейтенант еще не был готов.

24 июня 1939 года, 65 км южнее Хандагая

Место встречи всех подразделений, входящих в боевую группу генерал-лейтенанта

Ясуоки, было определено: недалеко от Хандагая. Отсюда предстояло выступить к реке

Халхин-гол.

Танковая бригада уже прибыла. Доводили оборудование, лечили больных. Заодно провели

учебные стрельбы. Ясуока был недоволен тем, как его офицеры стреляют из пистолетов:

недостаточно метко.

Масуда и Ногучи целые дни проводили над картами.

Начали прибывать приданные танковой бригаде части.

Майор Ногучи был в ярости:

— Где грузовики?

Пехотинцы подходили колоннами без всякой техники.

Грузовики застряли. В степи не имелось мощеных дорог, одни только древние караванные

пути. Тяжелая техника разбила их, а дожди докончили дело.

— Похоже, генерал, пора бросить в дело ваши танкетки, — заметил генерал-лейтенанту

Ясоуке майор Ногучи.

Толстые доски, щиты, танкетки были задействованы для того, чтобы освободить

застрявшую технику. Танки разворотили то, что с натяжкой можно было назвать

«дорогами». Колесная техника застряла намертво. Грязь доходила почти до колен.

Грузовики не ехали, а «плыли», проделывая порой по километру за день.

Танкетки выдыхались. Для транспортировки грузовиков пришлось использовать танки.

— Вы понимаете, майор, что наши танки без топлива — все равно что «мертвые

крепости»? — сердился генерал-лейтанант.

Майор Ногучи вежливо улыбался:

— Пока что из семнадцати грузовиков с топливом прибыли только девять. Остальные

застряли. Ведутся работы по их вызволению. В степи трудности с древесиной, а

необходимы доски...

— Черт знает что такое! — Ясуока больше не сдерживался, и его знаменитое

сквернословие буквально прорвалось фонтаном. — Следовало в первую очередь посадить

на машины инженеров. Нам нужны сейчас не пехотинцы, от которых все равно нет

никакого толку, а инженерные войска...

26 июня 1939 года, берег реки Халхин-гол

— Чтоб вам провалиться! Чума на вас! — Ясуода яростно дымил сигарой. — Как мы

можем перебраться на другой берег?

— Русским же это удалось, — осторожно напомнил майор Ногучи.

— Нам не хватает топлива! Средние танки пожирают его с невероятной жадностью, —

доложил майор Масуда. Он один сохранял невозмутимость в критической ситуации. —

Недостаточно материала для наведения моста через реку. Танки не могут передвигаться

по неустойчивому понтонному мосту, который навели императорские войска.

— Теоретически наши танки могут форсировать реку глубиной до метра, — задумчиво

произнес генерал-лейтенант Ясуока. — Но необходимы сведения о твердости грунта.

— Разведка докладывает, что река слишком глубока, — сказал майор Масуда.

Ногучи предложил:

— Может быть, использовать некоторое количество танков в качестве «быков» для моста?

— Давайте лучше используем мосты противника, — сказал Ясуока. — А что? Русские

переправили технику на правый берег. Число их мостов может оказаться значительным —

до пяти. А если русские взорвали пролеты, наши инженеры могут их восстановить.

Майор Масуда сверкнул глазами:

— В самом крайнем случае мы можем выдвинуть танки максимально вперед, насколько

позволят запасы топлива. Затем снимем с танков пулеметы и используем их вручную. Так

мы спасем нашу честь!

— Безумие, — пробормотал майор Ногучи.

В этот момент вошел старший лейтенант Такешита, командир взвода, и доложил:

— Стало известно о гибели лейтенанта Шиноды!

— Что? — старшие офицеры повернулись разом, услышав это ошеломляющее известие.

— Лейтенант Шинода и несколько солдат конными выехали на разведку. Их настигли

бронеавтомобили противника. Началась перестрелка. Двое рядовых вернулись. Они и

сообщили о том, что видели: лейтенант Шинода был ранен и упал без сознания.

— Что предпринято? — резко спросил Ясуока. — Труп лейтенанта доставлен?

— Были отправлены люди, но обнаружены лишь следы гусениц, лошадиных копыт... и

отпечатки человеческих ног. Тело лейтенанта Шиноды не найдено.

— Хотите сказать, что лейтенант Шинода попал в плен?

— Мы считаем, что лейтенант Шинода совершил самоубийство, — отчетливо произнес