– А что ты хочешь у него узнать? – поинтересовался Миша.
– Ума не приложу. – Яна действительно еще не определилась, как строить разговор с господином Шульгиным. – Нелепая какая-то история. Кому старушка помешала? Она и так померла бы, не сегодня, так завтра. Из подозреваемых только внучка и ее жених. Что тоже смотрится абсурдным, так как мотивов мы пока не видим. Если убила внучка, странно, что она не успокоилась после того, как милиция закрыла дело. Жених тоже в пролете: из-за смерти бабули свадьбу придется отложить, а выиграть что-либо от смерти старушки он может, только если станет ей родственником, так что свадьба ему бы нужна, по идее...
– А может, нет... он же понимает: если что – его будут подозревать, а сейчас он вроде как не при делах. Вдруг неожиданно всплывет чего-то, о чем даже Ольга не догадывается: наследство какое-нибудь или план, где клад зарыт... – Корчагин в задумчивости потер лоб. – Ты права, вызывай Ольгу и давай просей через мелкое ситечко всю их близкую и дальнюю родню, героическое прошлое бабульки, а также ее усопшего мужа, дочери и зятя...
– Вот сам этим и займись. Не обижайся, пожалуйста, но как-то мне второй день неспокойно после разговора с Мариной. Что-то у нее случилось совсем нехорошее, как будто подменили человека. Поеду я к ней съезжу, ладно? Вдруг помощь нужна. А ты уж тут сам без меня как-нибудь. А вернусь – сходим в ресторанчик, поедим.
– Ладно, не подлизывайся, иди уж спасай это чудо в перьях, – добродушно отозвался Михаил, – а то правда ночью не уснешь и мне не дашь. Хотя, с другой стороны...
– Молчи, маньяк! А то вообще ночевать к себе уеду, вот уж ты выспишься!
Хлопнув дверью, не дослушав, что еще придумает любимый, Яна направилась к машине. Михаил прав: спать спокойно, когда подруга решила поломать всю свою жизнь, девушка точно бы не смогла. Да и сам он, хоть и старается этого не показывать, не может равнодушно относиться к Марининым неприятностям. Не чужие все-таки люди...
Глава 5
Яна ехала по городу и с грустью смотрела на мелькающие за окошком слегка позолоченные желтым деревья. Почему-то всегда в конце августа ее охватывала безотчетная жалость по уходящему теплу и солнышку. И хотя впереди предполагалось еще и бабье лето, и золотая осень с листопадом, для Яны как будто что-то оставалось здесь, в августе. С первыми днями сентября уходит еще один год ее жизни, и его безумно жаль... Яна жутко не любила зиму, ворох одежды, который все равно не спасает от холода и ледяного ветра, голые деревья, унылые краски. Наверное, чувство это, впрочем, как и все остальные, пришло к ней из детства. Яна страшно не любила учиться, вставать рано, в полудреме брести в школу, сидеть там на неудобном стуле по шесть часов подряд, тупо уставившись на доску с непонятными формулами. Яркая, веселая, беззаботная жизнь улыбалась девочке только в каникулы, конец августа означал начало трудовых будней. Отсюда и грусть, наверное...
Уютный камин в Мишиной спальне немного примирил Яну с холодной зимой. Она так долго до встречи с Корчагиным оставалась одна, что теперь старалась как можно чаще находиться в объятиях любимого и дорогого человека. Конечно, можно подумать, мол, кокетство все это, всего-то пару лет прожила в разводе, но сейчас, когда рядом с ней появился действительно настоящий мужчина, внимательный, заботливый, сильный, Яна особенно ясно поняла, какой несчастной и одинокой была практически все то время, пока считалась женой Игоря Михайлова. Она не чувствовала от него и сотой части той любви и нежности, которую сейчас постоянно, ежечасно и ежесекундно дарил Миша. Порой Яна даже боялась свалившегося на нее так внезапно счастья. Вернее, не самого счастья... Девушка просто никак не могла поверить до конца, что все это правда и все это надолго. Она старалась строить отношения легко, не отягощать их излишними заботами, волнениями, эмоциями, чтобы не увлечься так, что разорвать и расстаться будет смертельно больно. Миша же с момента их первой близости в мерцающих отблесках каминного огня, похоже, находится в состоянии постоянной эйфории, приносит подарки, заваливает дом цветами, а свою любимую комплиментами. Он готов кричать о своих чувствах на каждом перекрестке города. Миша прощает любимой все капризы и причуды. Они не поругались за эти месяцы ни разу. Корчагин поднял Яну в своих глазах на такую высоту, что даже не ревнует. В его представлении такая цельная и чистая натура, как Янина, просто не способна на ложь и предательство... Единственное, что выводит его из себя и злит, – так это упорное нежелание любимой переехать жить в его дом. Ему недостаточно того, что Яна и так девяносто процентов времени проводит в его особняке, что и ванная комната, и шкафы, и тумбочки забиты ее вещами. Он желает, чтобы девушка официально поменяла место жительства, сообщила об этом родителям, друзьям, бывшему мужу и всем-всем-всем... Для полного счастья неплохо бы вообще продать ее теперешнюю жилплощадь, чтобы даже мысли о возвращении не могло возникнуть в Яниной голове... На это она пойти никак не могла все по той же причине: страх. Страх потерять только что обретенную с таким трудом свободу и независимость, страх разочарования. При всей любви, уважении и даже обожании, Яна еще слишком плохо знала Михаила, чтобы связывать с ним свое будущее крепкими, неразрывными узами. Нельзя просто отмахнуться и от того, что всего несколько месяцев назад он был любовником ее лучшей подруги Марины. Яну в жар бросает каждый раз, как она представляет, что и ей Миша, возможно, говорил те же слова, давал те же обещания, шептал на ушко страстные признания... Нет уж, теперь Яну сложно заставить купиться на сладкие речи, пусть даже красивые и очень заманчивые... Пусть все идет как идет. Девушка с удовольствием проводит в спальне с камином ночи и вечера, вместе с Мишей они очень любят наблюдать за загадочным танцем ярких мерцающих языков огня. Ей нравятся ласки, которыми щедро осыпает жених, Яна гордится им и ни в коем случае не хочет потерять... Но уж если так случится, удерживать не станет... Нет... Вот для этого она и стремится всеми силами сохранить остатки независимости, хотя с каждым днем это становится все труднее и труднее...
Размышляя таким образом, Яна добралась до Марининого подъезда. К великому огорчению, подругу дома она не застала. Безрезультатно нажав раз десять на розовую кнопку звонка, Яна для верности пару раз стукнула по двери коленом (пнуть белоснежную обивку грязной обувью рука, вернее, нога не поднимется) и вынуждена была вернуться на улицу. Вездесущие старушки на лавочке у подъезда охотно проинформировали, что Марина еще вчера, видимо сразу после разговора с Яной, с двумя чемоданами отбыла в неизвестном направлении. «Между прочим, – ядовито поджала губки баба Клава, Маринина соседка сверху, – с новым хахалем. И главное, не стыдно шалаве, одного дня до приезда мужа не дотерпела. Такая шелковая последнее время была, а тут нате вам – поскакала задравши хвост, аки драная коза».
«Мужик-то ейный нынче приехал, так бегал-бегал тут, сердешный, выспрашивал: кудай-то его пришмондовка улетучилась, – с удовольствием добавила шаровидная баба Нюра из соседнего подъезда, – так мы ему все как есть обсказали. Он, веришь ли, нас обматерил и тоже поскакал отседа...»
За что не любили старушки Марину, понять не составляет труда, а вот насчет Олега – вопрос трудный. Мужик он во всех отношениях положительный, пьет мало, не курит, денег много зарабатывает, особенно по меркам околоподъездного общества.
У Мариши на этот счет сугубо свое мнение. Она убеждена, что чувство ненависти в старухах зреет из чувства зависти.
«Ты думаешь, Ян, они такие уж старые, эти тетки на скамейке? Вовсе нет. Такими их сделали не года, а алкоголик-муж, лень, безденежье, нежелание следить за собой. Жизнь свою они сами безвременно превратили в дерьмо. Некоторые из них еще даже и не на пенсии, ей-богу. У половины сплетниц дочки замужем за такими же алкашами, как папаша, у других и вовсе в разводе. А тут мы – я красавица, что уж скрывать, Олежка по всем статьям мужик завидный. Вот и не могут простить, что не их дочки дебелые его к рукам прибрали, а я, недостойная. И его заодно недолюбливают по той же причине».
