Это происходило в самом начале 1878 года. Первые опыты, произведенные Лавалем, доказывали, что новая конструкция сепаратора была именно той, которая могла удовлетворить всем практическим требованиям.

— Посмотрим, что скажут теперь наши предприниматели, вроде Коккума… — сказал Лаваль и месте с Тюко Робсамом собрал нескольких заинтересованных лиц, чтобы продемонстрировать им сепаратор непрерывного действия.

На этот раз Лаваль не услышал ни одного возражения по адресу своей машины. Наоборот, глубокое внимание, с которым осматривали сепаратор собравшиеся, и расспросы, с которыми они обратились к изобретателю, — все свидетельствовало на этот раз о безусловной победе.

Среди приглашенных был, между прочим, директор Стокгольмского газового завода Хассельбом. Кажется, на него сепаратор произвел наиболее сильное впечатление.

— Послушайте, — спросил он Лаваля, — не может ли этот ваш сепаратор применяться для других целей?

— Кроме отделения сливок? — переспросил Лаваль. — Конечно, может. Он может быть использован всюду, где нужно будет разделить два вещества разного удельного веса.

— И он мог бы применяться у нас на заводе для отделения в сырцовой нефти аммония от воды?

— Я думаю, — коротко ответил Лаваль.

По просьбе Хассельбома на другой же день Лаваль произвел на заводе опыт такого рода, и опыт удался, как нельзя лучше. Хассельбом, человек предприимчивый, решительный, но еще более увлекающийся, заявил, было, Лавалю:

— Мы покупаем у вас вашу машину…

Но сделка не состоялась. Однако Хассельбому все же пришлось сыграть видную роль в дальнейшей судьбе сепаратора, который он в восторге называл «гениальной машиной».

Рассказывая повсюду об изобретении Лаваля как о совершенно исключительном достижении техники, имеющем огромное практическое значение, Хассельбому удалось заинтересовать сепаратором одного из своих знакомых, горного инженера Оскара Ламма.

Располагая. техническими познаниями и, главное, большим практическим чутьем, Ламм, ознакомившись с сепаратором, высоко оценил коммерческое значение новой машины и предложил Лавалю вступить с ним в компанию для эксплуатации изобретений.

— Правда, — заметил он, — я не располагаю для этого большими денежными средствами, но я отдаю этому делу всецело самого себя. Кроме того я надеюсь вовлечь в наше товарищество моего отца, который имеет средства и непрочь вложить их в верное дело. Ваше дело я считаю одним из верных…

Ламм в самом деле нисколько не сомневался в успехе сепаратора, так как, отлично понимал все его значение для развивающейся молочной промышленности Швеции и, кроме того, видел, что смелость, с которой Лаваль применил в своей машине значительно большую скорость, чем решались применять до него другие конструкторы, давала сепаратору Лаваля огромные преимущества перед всеми другими машинами этого рода в отношении чистоты съёма, малых размеров аппарата и высокой производительности.

Лавалю в свою очередь понравился молодой инженер: он почувствовал в нем человека, способного действительно организовать эксплуатацию его изобретения, и охотно пошел на переговоры. Они длились недолго. Лаваль предложил Ламму купить у него половину изобретения, вложив следуемые за это деньги в предприятие. Ламм согласился на это, однако Ламм-отец, который должен был дать деньги, хотел видеть сепаратор в работе «прежде, чем это будет подписано», — как упрямо повторял он.

Напрасно Лаваль демонстрировал ему свой опытный сепаратор. Старого Ламма эта опытная машина не удовлетворяла. Он желал видеть машину, назначенную для продажи, чтобы иметь возможность судить, насколько выгодным представляется вложение капитала в новое предприятие.

Лавалю, ненавидевшему всякую медлительность, и энергичному Ламму, рвавшемуся в дело, ждать было не под силу, и, махнув рукой на отца, Ламм предложил Лавалю заключить договор.

Лаваль согласился.

И вот 26 февраля 1878 года между компаньонами был заключен и подписан договор о создании товарищества для эксплуатации изобретения.

Впоследствии, вспоминая об этом торжественном дне, Лаваль рассказывал, что когда оба компаньона вошли в дом № 41 по Регеринсгатану, где Ламмом была снята одна комната, которая должна была служить новой фирме и конторой и мастерской, Ламм сказал:

— Ну, мой милый Густав, теперь я буду распоряжаться в торговом доме, а ты будешь командовать на производстве!

Помещение «Торгового дома Оскар Ламм-младший» на Регеринсгатане

Оба они были молоды, преисполнены энергии и веры в себя. Ламм безусловно доверял конструкторской изобретательности своего компаньона и не сомневался в успехе машины. Какие бы требования ни предъявила жизнь сепаратору при практической его работе и распространении, конструкторский талант Лаваля должен был их удовлетворить. В свою очередь Лаваль, освобожденный теперь от всяких дел, связанных с коммерческой стороной изобретения, верил, что никто лучше Ламма не справится на этом месте, и готов был всецело отдаться работе над дальнейшим усовершенствованием конструкции.

Так было положено основание предприятию, которому через двадцать пять лет суждено было располагать десятками заводов во всех странах мира и командовать огромной армией служащих и рабочих.

Старейшая книга копий торговых писем, бережно сохраняющаяся в архивах «Сепаратора», открывается письмами Оскара Ламма, адресованными разным предпринимателям с предложением приобрести для их стран патентные права на новую машину. Еще до официального заключения договора с Лавалем нетерпеливый Ламм писал в Берлин машиностроительному заводу С.-Галь:

«Чертежи центробежной машины для отделения сливок от молока в настоящий момент готовы. Не согласитесь ли вы помочь нам получить патенты для Германии, Соединенных штатов, Англии и Франции? В этом случае не угодно ли вам будет сообщить приблизительную цену этих патентов. Главная новость аппарата заключается в том, что, пользуясь им, две жидкости разного удельного веса можно отделить в два разных сосуда».

В то время как глава «торгового дома» рассылал свои письма со всякого рода предложениями, Лаваль, сидя напротив в той же комнате, усиленно занимался чертежами. К моменту заключения договора чертежи были готовы, и Ламм решил заказать механическим мастерским Ленерберга в Седертелье пять машин по этим новым чертежам. Лаваль отдал компаньону чертежи только после настойчивых его требований.

— Не спеши, Оскар, — говорил Лаваль, — тут придется еще кое-что менять… Ты затратишь деньги, но машина еще далека от совершенства.

— Время — деньги… — возражал Ламм. — Я иду на риск.

Спор принял резкий характер, грозивший расстроить товарищество, и Лаваль вынужден был уступить нетерпеливому компаньону.

В марте первый сепаратор был изготовлен. Но в его конструкции обнаружился серьезный дефект: чаша для молока была сделана из двух половин, соединявшихся посредством фланцев, которые, однако, герметически не закрывались. Во время работы молоко через скрепления пробивалось наружу под действием центробежного давления, и вокруг машины, сколько бы ни завинчивали винты, неизменно образовывался молочный туман.

— Но ведь это же никуда не годится! — воскликнул огорченный изобретатель. — К чему твоя торопливость, когда теперь все равно придется переделывать чертежи…

— Речь идет только о новой чаше… — успокоительно отвечал Ламм. — Займись этим, Густав. Я уверен, что ты сейчас же что-нибудь придумаешь.

Лаваль уселся снова за чертежи. Он решил сделать в машине два приемника, что давало возможность делать чашу из цельного куска железа.

Однако при тогдашней технике штампования изготовить чашу нужной формы из цельного куска было невозможно. Поэтому Ленерберг делал их сначала цилиндрическими, а затем уже «придавал им нужную форму.

На этот раз Лаваль сам следил за изготовлением машин и сам испытывал их в мастерских. Он приходил Ленербергу на помощь в затруднениях, а их при недостаточном оборудовании мастерских было не мало.