Филли почувствовала невыразимый страх. Ее сердце билось и колени дрожали, когда она подошла ближе, чтобы передать письмо.

Екатерина нетерпеливо вскрыла его, и при первых же строках ее лоб нахмурился. Гиз извещал, что Монгомери скрылся, но последние строки умиротворили ее.

«Взамен возьмите пажа, — написал он, — мальчишка — колдун, вы найдете при нем некоторые яды.»

— Скажи мне, мальчик, — начала Екатерина, пытливо глядя на Филли, — ты веришь в колдовство?

— Ваше величество, говорят, что опасно отрицать то, что установлено святой церковью.

— А, ты осторожен! Я тоже не верю в колдовство и убеждена, что хорошей железной цепью можно приковать самого дьявола, а тем более маленького дьявола, который в женском платье выпрыгнул из окна второго этажа в Лувре.

Филли побледнела и вздрогнула, когда Екатерина позвонила.

Дверь отворилась, и на пороге появились два здоровенных парня, телохранители Екатерины. По данному знаку они связали Филли раньше, чем она успела опомниться от страха.

— Отведите его в застенок Лувра и привяжите к брускам, — крикнула королева. — Я приду после первой степени пытки.

Стражники потащили несчастную вниз по винтовой лестнице.

В застенке с нее сорвали одежду.

— Это — девушка! — поразились они, между тем как Филли от страха и стада проливала горькие слезы, — Горб у нее поддельный!… Об этом нужно доложить королеве.

Парни колебались чинить над девушкой расправу и уставились на нее похотливым взором.

— Это что такое? — возмутилась их промедлением Екатерина, войдя со своим духовником. — Женщина! — удивилась она, и ее лицо приняло демоническое выражение.

— Бичуйте же ее! Если она умела скрывать свой пол, пусть поплатится за это.

Слуги привязали несчастную. В несколько минут все прекрасное тело Филли было исполосовано до крови.

Девушка не издала ни единого звука, и, когда ее перестали истязать, чтобы провести дознание, ее зубы были судорожно сжаты.

— Ты признаешься теперь, кто ввел тебя в Лувр в день смерти Клары Монгомери? — спросила Екатерина с нескрываемым торжеством и злорадством.

— Я сама вошла! — крикнула Филли с ненавистью в лицо королеве. — Вы хотите умертвить меня на пытке, потому что я подслушала, как вы призывали дьявола к себе на помощь! Вы хотите убить меня за то, что я не хотела помочь вам изготовить яд для короля, вашего сына!

— Привинтите ее к тискам! — зашипела Екатерина, бледная от бешенства, так как заметила, что слуги насторожились.

— Подчиняйтесь ей! — крикнула Филли. — А завтра она будет вас пытать за то, что вы слышали мои слова.

— Вырвите ей язык! — бесновалась Екатерина и в пылу ярости схватила щипцы.

Но духовник остановил ее.

— Оставьте, — шепнул он, — ваше негодование может показаться слугам признанием вашей вины, и хотя вы каждому можете дать отпор, но все же лучше уберечься от злой клеветы. Эта девушка упорна и не поддается пытке. Не попробовать ли соблазнить ее обещаниями? Она должна отречься от своих слов, а там вы можете…

Не успел он договорить, как постучали в дверь и посланец передал Екатерине пергамент.

Это было письмо от герцога Гиза.

«Пощадите пажа! — писал он. — Король хочет видеть его не далее как сегодня!»

Королева подала знак палачам, привинтившим тиски, отойти в сторону и показала несчастной Филли послание Гиза.

— Вот кого должна ты ненавидеть, — прошептала Екатерина, — он предал тебя. Откажись от своих слов, и я буду милостивее, чем герцог, которому ты служила с такой преданностью!

Филли прочла письмо, и трепет ужаса пробежал по ее телу. Человек, который был обязан ей победой и даже жизнью, презренно предал ее мстительной Екатерине.

— Первую степень! — велела Екатерина палачам и, когда они протянули тиски, которые должны были смять кости рук несчастной девушки, повторила свой вопрос, с которым раньше обратилась к Филли.

— Меня провел в Лувр герцог Гиз, — простонала Филли. — Он предал меня вам.

По данному знаку тиски нажали, кости хрустнули.

Сэррей и Вальтер Брай, как только были выпущены на свободу, тотчас же поспешили к герцогу, чтобы узнать о судьбе пажа.

— Я должен был пожертвовать им ради вашей свободы! — сказал Гиз легкомысленно, не подумав, что Брай и Сэррей могли привлечь его за это к ответственности. Но они узнали уже от камердинера, что сделал паж для их спасения и что герцог послал его к королеве Екатерине.

— Возьмите мою жизнь, но спасите ребенка! — воскликнул Вальтер.

Однако все его мольбы и угрозы не помогли. Тогда оба англичанина бросились к Марии Стюарт, чтобы у ног ее молить о помощи для спасения Филли. Они повстречали у королевы Дэдлея, который молил о спасении Фаншон.

С ужасом слушала Мария, как Екатерина хотела умертвить Фаншон, какие ужасы творятся в подземельях Лувра, и поняла, почему ее друзья так боялись за судьбу своего пажа. Не медля ни минуты, она побежала к королю и со слезами на глазах стала молить его о королевском приказании вырвать несчастную жертву из рук убийцы.

Франциск, отрицательно покачав головой, сказал:

— Это — моя мать! Я не могу употребить против нее насилие.

— Она — враг твоей короны. Покажи свою власть, дорогой Франциск!… Я возненавижу тебя, если ты допустишь такое позорное деяние. Я не требую, чтобы ты заковал в цепи эту женщину, которая руководила заговором против тебя и посягала на твою корону, но я прошу тебя только воспрепятствовать ей в преследовании верных тебе и мне людей.

— Мария, она отомстит тебе и мне за то, что мы лишили ее жертвы, которую даже сам Гиз не смог не уступить ей. Что нам проку от этих несчастных, которые еще обвиняются, как я слышал, в ереси?

— В таком случае пусть верховный суд произнесет приговор над ними, но не допускай тайного убийства. Я не могу вынести это. Заклинаю тебя моей любовью, не позволяй творить такие ужасы, иначе я никогда больше уже не буду весела вблизи тебя!

Франциск подошел к своему письменному столу, написал несколько строк, затем позвонил и передал письмо слуге.

— Герцогу Гизу, немедленно! — сказал он.

Мария Стюарт обняла мужа и стала целовать его, но он был мрачен и задумчив.

— Чаша переполнилась, — прошептал он про себя, — теперь мать вонзит кинжал мне в сердце, тот самый кинжал, который был направлен против моей короны.

Мария Стюарт не слыхала его слов. Она была счастлива, что любовью добилась жертвы, нелегкой для него. Но когда прошло два часа, а ей все еще не доложили об освобождении арестованных, она стала беспокоится. Она приказала привести Филли и Фаншон в ее комнаты и радовалась возможности возвратить спасенных своим английским друзьям, как вдруг Мария Сэйтон доложила, что явилась королева Екатерина.

Франциск побледнел.

— Будь тверд! — прошептала Мария. — Она может только просить, если же она станет противиться, надеюсь, ты покажешь ей, что ты — король, она же — убийца и мятежница.

Она не успела договорить эти слова, как вошла Екатерина. Глаза итальянки горели мрачным, зловещим огнем.

— Я пришла, — гордо сказала она, — чтобы пожаловаться на герцога Гиза. Он требует от меня выдачи двух моих служанок, провинившихся передо мной, хотя ему следовало бы знать, что мне принадлежит судебная власть над лицами моего домашнего штата.

— Это я приказал, матушка! — произнес Франциск.

— Тогда я сожалею, что не могу исполнить приказание. Я стану защищать свои права, и мне интересно посмотреть, как далеко зайдет сын, решившийся употребить силу против своей матери! — сказала Екатерина.

— Настолько далеко, ваше величество, насколько повелевает мне долг государя. Вас обвиняют в покушении на убийство Фаншон Сент-Анжели, а паж англичан — не ваш слуга.

— Вы плохо осведомлены, ваше величество, — насмешливо ответила Екатерина. — Этот паж был уступлен мне герцогом Гизом, на службе которого он состоял в последнее время и, следовательно, поступил ко мне на службу. Он один осмелился на то обвинение, но, конечно, откажется от него на пытке. Вдобавок вас, ваше величество, обманули и насчет личности так называемого пажа. Он — переодетая девушка, негодяйка, последовавшая за молодыми людьми из Англии, и без сомнения она не заслуживает того, чтобы ею так живо интересовались короли и герцоги.