— Знаю, что никто не умер, — прорычал тайпан. — Но могила-то для кого?

Он велел лакею сходить к китайцу, смотрителю кладбища, и узнать, какого дьявола тот велел рыть могилу, если никто не умер.

— Подай мне только виски с содовой, потом иди, — добавил он, когда лакей был уже в дверях.

Тайпан не мог понять, почему вид той могилы вызвал у него такое беспокойство. Он постарался выбросить из головы мысли об этом. Когда он выпил виски, ему полегчало, и как раз к этому моменту он закончил разбираться с бумагами. Отправившись в спальню, он стал листать «Панч».

Через несколько минут он пойдет в клуб и до обеда сыграет партейку-другую в бридж. Но ему хотелось знать, что расскажет по возвращении лакей. Это бы его успокоило. Так что он стал ждать, пока тот вернется. Вскоре лакей действительно появился и привел с собой смотрителя кладбища.

— Зачем у вас там вырыли могилу? — сразу взял быка за рога тайпан. — Никто ведь не умер.

— Я не рыть могила, — ответил смотритель.

— Черт возьми, как это понимать? Сегодня в полдень два кули рыли там могилу.

Китайцы переглянулись. Потом лакей заявил, что они обошли кладбище, но никакой свежей могилы там нет.

Тайпан с трудом удержал готовые сорваться с языка слова: «Дьявольщина, я же видел ее собственными глазами!»

Но он этого не сказал. Побагровев, он проглотил эти слова. Китайцы глядели на него своими бесстрастными глазами. На мгновение у него захватило дух.

— Ну ладно, проваливайте, — просипел он.

Но только они вышли, как он снова кликнул лакея и, когда тот вошел, до обидного невозмутимый, велел ему подать еще виски. Потом тайпан вытер носовым платком вспотевшее лицо. Стакан к губам он поднес дрожащей рукой. Они могут говорить все, что им угодно, но могилу ту он видел. Да ведь ему до сих пор слышится стук тяжелых комьев земли, которые кули выбрасывали из могилы! Что же все это значит? Он почувствовал, как гулко билось в его груди сердце. Ему было очень не по себе; однако он постарался взять себя в руки. Все это ерунда. Если там нет могилы, значит, она ему привиделась. Самое разумное сейчас — пойти в клуб, если же он встретит там доктора, то попросит его себя осмотреть.

В клубе были все те же люди, и выглядели они все так же. Тайпан не мог понять, почему он ожидал, что на этот раз они будут иными. Такое постоянство успокаивало. Все эти люди привыкли к обществу друг друга, жизнь их катилась по накатанной колее; у каждого постепенно выявлялись какие-нибудь маленькие странности — один, играя в бридж, все время что-то мычал себе под нос, другой поглощал пиво через соломинку для коктейля. Все эти чудачества, до сих пор так раздражавшие тайпана, теперь вызывали у него спасительное ощущение, что ничто не изменилось. Он нуждался в этом ощущении, потому что перед глазами его все еще стояло неотвязное видение разверстой могилы. В бридж на сей раз он играл ужасно, партнер укорял его за промахи, и тайпан вышел из себя. Ему казалось, что окружающие смотрят на него подозрительно. Интересно, что это они увидели в нем такого необычного?

Вдруг он почувствовал, что не в силах оставаться в клубе. По дороге к выходу он заметил доктора, читавшего «Таймс» в библиотеке клуба, но не смог себя заставить к нему подойти.

Ему захотелось самому проверить, существует ли та могила. Сев в свой портшез, он велел нести себя на кладбище. Галлюцинации ведь дважды не повторяются, так ведь? Кроме того, он возьмет с собой смотрителя. Если могилы нет, они ее просто не увидят; если же она существует, он задаст смотрителю такую трепку, что тот запомнит ее на всю жизнь.

Смотрителя на месте, однако, не оказалось. Он ушел и к тому же унес с собой ключи. Убедившись, что не сможет попасть на кладбище, тайпан ощутил внезапную слабость. Он снова сел в портшез и велел носильщикам доставить его домой. Надо бы перед обедом полчасика полежать, отдохнуть. Он до смерти устал — вот в чем дело. Говорят, у людей от переутомления бывают галлюцинации. Когда лакей вошел в его спальню, чтобы помочь ему переодеться к обеду, тайпан с большим трудом заставил себя встать. У него возникло сильное желание в этот вечер не переодеваться вообще, но он сумел перебороть себя: переодеваться к обеду было незыблемым правилом, он делал это каждый день на протяжении вот уже двадцати лет. Не годится нарушать заведенный порядок.

К обеду он велел подать бутылочку шампанского, и вино его немного взбодрило. Потом он приказал лакею принести самого выдержанного бренди. Выпив две рюмки, он почувствовал, что снова стал самим собой. Будь прокляты все эти галлюцинации! Тайпан прошел в бильярдную и отрепетировал пару трудных ударов. Глазомер ему не изменил; значит, все в порядке. Затем тайпан лег в постель и сразу же крепко уснул.

Но вдруг он проснулся. Ему привиделась все та же разверстая могила, которую лениво рыли кули. Он был уверен, что видел их. Нелепо утверждать, что то была галлюцинация, — он же видел все собственными глазами. Тайпан услышал треск колотушки ночного сторожа, совершавшего полуночный обход. Звук этот так резко нарушил ночную тишину, что по коже тайпана пробежали мурашки. Его охватил ужас.

Страх внушал ему бесконечный лабиринт улиц китайского города. Что-то жуткое, кошмарное было в покатых крышах здешних храмов, внутри которых полно изображений гримасничающих и извивающихся чертей. Да и запах там отвратительный, вызывающий у него тошноту. И потом — сами люди. Миллионы этих синеблузых кули, нищих в вонючем тряпье, торговцев и чиновников в длинных черных халатах, сладко улыбающихся, угодливых, невозмутимых. Казалось, они угрожают ему, воздействуют на его психику. Он ненавидит эту страну, Китай. Зачем вообще он сюда приехал? Теперь его охватила паника. Надо отсюда бежать. Он не останется здесь больше не то что на год, даже на месяц. Не нужен ему этот Шанхай!

— Боже мой! — вскричал он. — Если бы только благополучно вернуться в Англию!

Теперь наконец его потянуло на родину. Ежели ему суждено умереть, пусть уж смерть настигнет его в Англии. Как смириться с мыслью, что его похоронят среди могил всех этих желтокожих, косоглазых, ухмыляющихся китайцев?! Он хочет покоиться в родной земле, а не в той могиле, которую он видел сегодня. Не найдет он в ней покоя даже после смерти. Это невозможно! Какая разница, что будут думать о нем окружающие? Пусть думают все, что хотят! Важно лишь одно — убраться отсюда, пока не поздно.

Тайпан встал с постели и написал директору фирмы, что ему стало известно: он серьезно болен. Ему надо дать отставку. Он не может работать ни дня сверх того, что действительно необходимо для фирмы. Ему нужно срочно вернуться на родину.

Наутро письмо это было обнаружено зажатым в руке тайпана, который лежал на полу между письменным столом и креслом. Он был мертв. Труп уже окоченел.

Путешествуя по странам Востока, я оказался в Бирме. Там я сел на корабль, направлявшийся в Мандалай, но за пару дней до прибытия, когда судно ночью стало на якорь у какой-то прибрежной деревушки, надумал там сойти. Капитан сказал мне, что в деревушке этой есть прекрасный клуб, где я буду чувствовать себя как дома — там привыкли уже оказывать гостеприимство пассажирам, которых блажь, подобная моей, заставляла покидать свои корабли; секретарь клуба — весьма приятный молодой человек, и мне, может быть, удастся даже сыграть партейку-другую в бридж.

Свободный от всех мирских забот, я сел в одну из запряженных волами повозок, ожидавших у причала, и меня подвезли к зданию клуба. На веранде сидел мужчина. Когда я подошел ближе, он кивнул мне и спросил, буду ли я пить виски с содовой или джин с тоником. Мысль о том, что я, быть может, не захочу пить ничего, очевидно, не пришла ему даже в голову. Все же избрав в итоге более «долгоиграющий» вариант, я присел. Человек, рядом с которым я находился, был высок, худощав, с бронзового оттенка загаром и пышными усами; шорты и рубашка на нем были цвета хаки. Он так и не представился, однако, когда мы с ним некоторое время поболтали, вошел другой мужчина, отрекомендовавшийся секретарем клуба, и поприветствовал моего нового приятеля, назвав его Джорджем.