Литмир - Электронная Библиотека

— Опять женщина! — В голосе Марко прозвучал испуг. — И это после всего, о чем мы говорили! После всего, что ты обещал! После всего, что сказал архиепископ!..

— А почему меня должно волновать то, что сказал архиепископ? — капризным тоном заметил Казанова.

— Ну, ты ведь вроде бы находишься в его ведении и должен следовать дисциплине… пока…

— Ох, не будем снова об этом. Дашь ты мне Дзордзе на две-три недели?

— Очевидно, придется дать, — нехотя согласился Марко. — А ведь только сегодня вечером все так тебя хвалили за то, что ты открыл в своей жизни новую страницу.

— Именно это я и собираюсь сделать, — бесстыдно заявил Казанова. — Новый фиговый листок.

Марко медленно покачал головой, словно врач, махнувший рукой на больного.

— Да неужели ты настолько безрассуден, Джакомо? Ты что же, не понимаешь, что произойдет, если будешь по-прежнему гоняться за женщинами? Ты просадишь все свои деньги, залезешь в долги, подерешься с кем-нибудь из-за нее на дуэли, потеряешь сон, заболеешь, архиепископ обо всем этом узнает и отлучит тебя от церкви или сделает что-нибудь в этом роде, что погубит твою карьеру и разобьет сердце старика Брагадина, а тогда уже некому будет тебя защищать или тебе помогать, и ты умрешь на виселице…

Выслушав поток этих мрачных пророчеств, Казанова расхохотался.

— Немного же ты оставляешь мне надежды, не так ли? Ах, но ты ведь не видел ее. Какие глаза, какие губы, какое прелестное тело и очаровательная пустая головка! Ну а кроме того, она меня жаждет — я чувствую это всеми своими фибрами, и, — это куда важнее — я жажду ее. А теперь будь умницей, пошли кого-нибудь за Дзордзе.

Получасом позже гондола без света, тихо, словно собственная тень, скользя по темной воде, бесшумно остановилась под окнами замка Лаурано. Ни легкий шелест волны, ни чье-то слово, ни движение на гондоле не нарушали тишину. Затем Казанова поднял руку — белые кружева манжета сверкнули в темноте, и по воздуху поплыла приятная сладострастная музыка, мелодия взлетала на легких крыльях к толстым ставням и древним стенам, кружась, точно серебристые мотыльки в темноте. «Ты прелестна, моя радость (казалось, говорила музыка), и ты знаешь это, и я знаю это, и я влюблен в тебя, а ты влюблена в меня, и мысли о тебе не дают мне заснуть, как и мысли обо мне не дают спать тебе». А затем — Казанова вздрогнул от неожиданности, хотя и знал, что предстоит, — вдруг раздался дивный голос, и закутанная фигура рядом с ним запела «Серенаду» Квирини, прелестный отзвук народной итальянской песни:

Спокойной ночи, моя дорогая.
Верно, ты на пуховой перине
Нежно клонишь головку ко сну;
А я в реке из слез и мук, в долине
Душой и сердцем вспоминаю ту весну.
Спокойной ночи, моя дорогая.
Спокойной ночи, моя дорогая,
Засыпай поскорей, пусть уснет и Любовь,
О ты, моя желанная, родная!
Не бойся, сладко спи, и встретимся мы вновь,
Прощай, я уезжаю, надеясь и страдая.
Спокойной ночи, моя дорогая[35].

Тишина растекалась в ночи, накрывая и дворец, и канал, и длинная темная гондола заскользила прочь так же тихо, как и подплыла.

Но серенаду услышали:

граф Лаурано, которого она разбудила и который тихо ругнулся, поклявшись, что отрежет нос этим мяукающим дурням;

Розаура, которая еще не спала, когда пение началось, и, поняв, что серенада предназначена ей, теперь лежала в темноте и дрожала от мыслей, которые пение породило в ней;

служанка Розауры Марта, которая услышала серенаду сквозь сон и подумала: «Ну, наконец-то появился первый возлюбленный, а то ведь можно диву даваться, что у нее их не дюжина — такая молоденькая и красивая, к тому же богатая и с таким старым болваном мужем; ох, как бы я желала быть на ее месте, чтобы красивенький молодой господин захотел залезть ко мне в постель, и да благословят ее все святые, пусть молодые люди будут счастливы, пока есть любовь, а то ведь в могиле-то лежать будем долго…»

6

Такой уж у Казановы был характер, что поиски подходящего казино, где он мог бы принимать свою новую даму сердца, превратились для него не в обязанность, а в удовольствие. Где-то в паутине переулков между площадью Святого Марка и мостом Риальто Казанова нашел человека, которого сейчас мы сочли бы почтенным агентом по недвижимости, но который тогда считался весьма подозрительным типом. Дукаты и цехины, которыми позвенел перед ним Казанова, привлекли к нему все внимание агента, и тот предложил по крайней мере с полдюжины роскошных казино.

Проведя два чрезвычайно приятных часа в посещении всех этих казино, перемещаясь от одного к другому вместе с агентом на гондоле и набравшись такого множества скандальных сплетен об их бывших обитателях, какое он мог воспринять, Казанова снял дом, на котором сразу остановил свой выбор, как только услышал о нем. Комнаты были недавно отделаны в модном стиле рококо с легким налетом того, что именовалось тогда «китайской экзотикой». Портьеры — из генуэзской парчи, мебель — в изящном стиле восемнадцатого века с изгибами, повторявшими очертания женского тела, а фрески на стенах, выполненные талантливым художником, обучавшимся на Пьяцетте и эффектно использовавшим игру света и теней, изображали гибель Помпеи. Казанова явно не принадлежал к числу суровых эстетов, ибо еще большее удовольствие, чем все остальное, доставил ему альков с широкой и роскошной кроватью. Агент, человек, очевидно не отличавшийся строгой моралью и правдивостью, поклялся, что она была специально сделана для владелицы — некой синьоры графини, женщины необыкновенной красоты и беспутного нрава — и является точной копией той, что принадлежала его христианнейшему величеству французскому королю Людовику Благочестивому[36].

Оставалось решить весьма существенные проблемы — создать погребок и найти повара. Отпустив агента с подарком, чтобы он чувствовал себя счастливым до конца дня, Казанова отправился в торговый дом одного своего знакомого, который торговал также и вином. Там он провел приятный час, поглощая грибы, тушенные с сыром, и пробуя разные вина в маленькой темной комнатенке, примыкавшей к большому погребу, где стояли чаны, бочки, бутыли и бутылки. Запасшись вином, пожалуй, в большем количестве, чем требовалось для интрижки такого рода, Казанова занялся главной проблемой — поисками повара. Не будучи человеком ученым, он достаточно внимательно читал классиков и знал, что Венера особенно благосклонна, когда ее поддерживают Церера[37] и Вакх.

Это занятие Казанова тоже превратил в удовольствие: когда к нему приходили повара, он немало забавлялся, выслушивая их россказни, профессиональную похвальбу и видя явное отсутствие скрупулезности в отношении чужой собственности. Казанова не колеблясь остановил свой выбор на французе по имени Блез, который, во-первых, произвел на него впечатление своим высоким лбом, за которым наверняка (как решил Казанова) скрывался недюжинных размеров мозг, необходимый для хорошей кухни, и, во-вторых, рекомендациями, которые подтверждали, что Блез многие годы служил у бывшего английского посла, и в которых его последний chef de cuisine[38] восторженно отзывался о нем, как о un bee fin[39] и un beau retrousseur de jupes[40]. Звучало это вполне убедительно и производило приятное впечатление, но окончательное решение Казанова принял после следующего диалога.

вернуться

35

Перевод с ит. Л. Вершинина.

вернуться

36

Людовик I Благочестивый (778–840) — франкский император, получивший свое прозвище за покровительство церкви.

вернуться

37

Церера — богиня полей, земледелия и хлебных злаков.

вернуться

38

Шеф-повар (фр.).

вернуться

39

Человеке с тонким нюхом (фр.).

вернуться

40

Великом мастаке задирать юбки (фр.).

20
{"b":"177560","o":1}