Прежде чем Ястреб успел сказать что-нибудь обидное для хозяев, Дрю поспешил вставить:

– Я обратил внимание на то, как слабо защищены ваши крепостные стены, милорды. Где ваша армия?

Рейнхарт опустил голову и присел за стоявший в зале стол, остальные лорды-оборотни собрались вокруг него. Отвечать начал старый магистр Зигфрид, давая младшему лорду-оленю собраться с мыслями.

– Хайуотер пал после осады, которая продолжалась целый месяц. У города было слишком мало времени, чтобы подготовиться к штурму, а Коты отлично рассчитали время своего наступления, скоординировав его со штурмом Хайклиффа. Хотя Стормдейл считается нашей древней столицей, Хайуотер всегда оставался… был… нашей главной цитаделью, узловым оплотом Оленей в Бейрбоунсе. Именно из Хайуотера мы вели торговлю с нашими западными кузенами, а граф Микель контролировал оттуда всю реку Редвайн и все суда, поднимавшиеся или спускавшиеся по ней с гор. В Хайуотере были сосредоточены наши главные силы. Мы считали, что Хайуотер неприступен… – голос старого лорда перешел в шепот, а затем и вовсе прервался.

– Магистр Зигфрид прав, – сказал Рейнхарт. – Все было не так плохо, пока нам противостояли только Крысы и бастийцы. Но затем им на помощь пришел граф Крок. Он прислал не только большое количество пехотинцев из Райвена, но и боевые машины для разрушения крепостных стен. Старый Ворон знал наши владения лучше, чем кто-либо из других верлордов – ведь он десятилетиями пытался взять под свой контроль и Хайуотер, и реку Редвайн. С солдатами и осадными машинами явились и сами лорды-вороны, многочисленные сыновья Крока. Они добавили еще одну боевую составляющую – крылья.

Красный Руфус мрачно рассмеялся.

– Вороны ничего не знают о том, как сеять смерть с небес. Мы, Ястребы, могли бы их кое-чему научить.

– Так и случилось бы, будь вы в то время там, милорд, – вежливо заметил Рейнхарт. – А так… Двадцать Воронов захватили все воздушное пространство, они стали переносить на своих крыльях лучших бойцов и высаживать их прямо на крепостные стены, которые мы пытались отстоять. Битва шла на нескольких фронтах, и мы повсюду потерпели поражение.

Дрю заметил, как Рейнхарт потер свое правое бедро, вспоминая ту битву.

– Именно тогда вас ранило?

– Да, серебряной вермайрской стрелой. Они хорошо вооружены – несомненно, благодаря Котам, – ответил Рейнхарт и продолжил, указывая кивком на отсутствующую левую кисть Дрю. – Вы, как я вижу, тоже пострадали. Это Лев?

– Нет, я сам, – сказал Дрю и вздрогнул, вспомнив тот день в Кейп Гала, когда он был вынужден откусить себе руку, чтобы освободиться из цепей. – У меня не было иного выбора – либо потерять руку, либо жизнь.

– А сам старый ворон не показывался? – спросил Красный Руфус, возвращая разговор в прежнее русло.

– Нет, – ответил старый магистр Зигфрид. – Крок все это время оставался в Райвене, переложив всю грязную работу на своих сыновей. Зачем ему подвергать свою жизнь опасности? Он наверняка собирается вступить в Хайуотер, а затем в Стормдейл, когда все закончится и он сможет объявить Бейрбоунс своей собственностью.

– Теперь у него одним сыном стало меньше, если это может кого-то утешить, – сказал Дрю. – Лорд Рук много месяцев нашептывал пропитанные ядом слова в уши короля Фейсала в Азре. Похоже, Вороны имели виды и на Омир. Рук нашел свой конец на Кричащей вершине горы Тор Раптор.

– Отличная новость, – натужно улыбнулся Рейнхарт.

– К сожалению, есть и плохая, – добавил Дрю. – Прежде чем умереть, Рук убил в горах барона Гриффина.

– В таком случае кто же сейчас командует Ястребами? – спросил Зигфрид.

– Граф Карстен и барон Баум, – с гордостью ответил Красный Руфус. – Орлы из Бейрбоунса. Если кто и может привести мой народ к славе, так это братья-орлы.

Дрю постучал пальцами по столу, оценивая ситуацию.

– В чем дело? – спросил Рейнхарт.

– Та армия, у ваших стен. Кто из верлордов командует ею?

– Лорд Скри, Ворон, но он только держит передовую до подхода основных сил. Боевые машины приближаются.

– А ими кто командует?

– Лорд Ворьявик, Крыса, он же фельдмаршал Вестланда.

При упоминании о лордах-крысах Дрю побледнел. Ему уже доводилось иметь с ними дело, с Ванмортеном и Ванкасканом он сходился лицом к лицу. Первого искалечил, второго убил, но обе победы дались ему ох как непросто. Если Ворьявик – действительно единственный профессиональный военный из братьев-крыс, мало будет радости – столкнуться с ним один на один на поле боя. Но, может быть, дело до этого не дойдет?

– По моим прикидкам, у стен около тысячи солдат противника, – сказал Дрю. – Скольких еще, как вы полагаете, можно ожидать с приходом второго эшелона?

Верлорды переглянулись, лица их побледнели. Затем они перевели взгляды на Дрю.

– Много, значительно больше, – сказал Зигфрид.

– А сколько у вас бойцов в Стормдейле?

– Около девяти сотен, – ответил Рейнхарт.

– Я видел во дворе, в каком состоянии ваши бойцы. Сколько из них реально готово к сражению?

Вместо ответа Рейнхарт лишь печально покачал головой.

Дрю повернулся и подошел к Красному Руфусу, который грыз ногти, с тревогой глядя в витражное окно.

– Плохо дело, – тихо прошептал старый Ястреб. – Стены можно удержать, только имея сильную армию. Предстоит кровавая баня.

Дрю почесал в затылке, оглянулся через плечо на изможденных верлордов. Из них только Рейнхарт выглядел готовым сражаться, остальные, похоже, смирились с поражением и гибелью.

– Скажите, – спросил Дрю. – А велико ли гражданское население города?

– В Стормдейле? – ответил Зигфрид. – Сотни две. Фермеры, ремесленники. А в основном старики, женщины и дети.

– Но держать в руках лук они могут? Могут носить воинский плащ?

Рейнхарт кивнул, поняв, куда клонит юный вервольф, но Зигфрид неодобрительно покачал головой.

– На них нельзя рассчитывать всерьез, – сказал старый магистр. – Это обычные люди.

Дрю улыбнулся, страстно желая, чтобы его уверенность передалась остальным.

– Простые люди? – переспросил он. – По своему опыту могу сказать, что это не так.

Копыта стучали по промерзшей земле, предупреждая тех, кто находился впереди, о том, что следует расступиться. Толпа бродячих цыган раздвинулась, пропуская трех лошадей внутрь лагеря. Цыганский табор состоял в основном из шатров и кибиток, хотя некоторые, особо стойкие, ночевали прямо под открытым холодным небом. Всадник притормозил свою лошадь только у костра, горевшего в самом центре табора, две другие лошади, шедшие без наездников, остановились сами.

Уитли соскочила с седла своего Ченсера и оглянулась по сторонам. В таборе насчитывалось около двух сотен человек – небольшая часть от тех тысяч беженцев, что рассеялись по всему Лонграйдингсу после битвы при Кейп Гала, спасаясь от бастийцев и гвардейцев Льва. Всех их одолевали похожие мысли: «Зачем явились захватчики? И как скоро этот мир вернется в нормальное русло?» Одна часть лордов-коней из Кейп Гала бежала на юг, в Калико, надеясь укрыться в городе герцога Бренда, Быка, другие рассеялись кто куда. Цыгане вернулись на дорогу.

Ченсер всхрапнул, когда Уитли ласково потрепала его по морде. Подошли двое мальчиков-конюхов, готовых принять лошадей у юной леди из Брекенхольма. Уитли быстро отвязала веревку, которой к седлу Ченсера был привязан конь убитого гвардейца Льва, и передала ее конюху, который увел коня. Потрепала Ченсера по гриве, прежде чем передать другому мальчику его поводья. Мальчик отсалютовал Уитли и повел Ченсера прочь – девушка неловко кивнула ему в ответ. Она никак не могла привыкнуть к таким знакам уважения к своей особе. Кроме цыган в их группу входила горстка солдат из Лесной стражи, уцелевших после резни, устроенной людьми принца Лукаса в Кейп Гала. Конечно, будучи единственной дочерью герцога Бергана, лорда-медведя из Брекенхольма, она была привычна к придворному этикету, но после бегства из города лордов-коней чувствовала себя не столько верледи среди этой разношерстной компании, сколько обычным солдатом. Командир Лесных стражей, капитан Харкер, нисколько не сомневался в способностях Уитли, он знал ее по их совместной работе в Опасных землях – это было еще до того, как она сбежала из Хайклиффа вместе с Дрю. После того как брат Уитли, Броган, был убит в Кейп Гала, солдаты из Брекенхольма – Зеленые плащи – остались без командира, а Харкер относился к Уитли с таким уважением, что они вскоре стали считать ее за старшую. Нужно сказать, что Уитли чувствовала себя от этого довольно неловко, ведь она привыкла вести разведку одна или с единственным напарником.