«Алазар терпел два года…» – уговаривала она себя. Помогало слабо. – «Надо оставаться здесь как можно дольше, вернуться я не смогу…»

Проснувшись в третий раз, Ри с ужасом ощутила, как изменился сон медведя. Зверь неподвижно лежал, но юная вэйта всем телом чувствовала, что он уже на грани пробуждения. Следовало немедленно выбираться из берлоги.

Ри осторожно отползла как можно дальше от медведя и принялась разгребать снег над головой. Сразу стало холодно, вэйта закусила губу. Снег рушился целыми пластами; скоро она заметила, что медведь шевелится, а как ведёт себя поднятый из берлоги шатун, Ри слишком часто слышала на пирах. Руки сами ускоряли работу.

Наконец, впереди забрезжил свет. Дрожащая от холода вэйта выбралась из берлоги и немедленно влезла на дерево: оставлять следы было нельзя. Внизу послышалось глухое ворчание.

– Спасибо, пушистик… – пробормотала Ри. Следовало как можно скорее добраться до жилья, стоял жуткий мороз. Хорошо хоть пурга утихла.

Забравшись на вершину дерева, вэйта огляделась. Вдали мрачной громадой темнел замок Эгладор, над ним курились дымки из печей и каминов. Сориентировавшись, Ри определила направление к деревне и прищурилась; похоже, трубы там слишком сильно дымили. Многочисленные столбы дыма поднимались к белому небу, словно… Словно при пожаре. У Ри остановились оба сердца разом.

– Нет… – прошептала она. – Нет! Этого не может быть!

Скатившись на нижние ветви, юная вэйта бросилась вперёд. Прыгать с дерево на дерево она умела не хуже обезьяны, благо летом проводила в лесах больше времени, чем в замке. Скоро Ри с удивлением заметила, что перестала мёрзнуть; энергичные движения грели вэйту, хотя голод и усилился.

По мере приближения к деревне, Ри со всё большим отчаянием понимала, что не ошиблась. Когда до неё донёсся запах гари, всё стало ясно; юная вэйта спрыгнула с дерева и скользнула вперёд крадущейся тенью.

Деревню сожгли совсем недавно, не более пары дней назад. Остовы домов ещё дымились, кое-где тлели угли и тускло мерцали язычки пламени. На центральной улице, возле кузни, где Ри так любила наблюдать за огнём, лежали в ряд четыре трупа: староста, его брат, какой-то старик и совсем молодая девушка, над которой по-видимому надругались.

Ри закусила губу. Отсутствие тел могло означать только одно: жителей угнали в рабство, а отсюда следовало, что барон Милтон мёртв.

«Или просто ничего не стал делать!» – юная вэйта в гневе сжала коготки.

– За что?… За что вас так?… – Ри осторожно прокралась к остову ближайшей избы. Как она и думала, погреб уцелел; нападавших не слишком занимала скромная крестьянская еда. Юная вэйта быстро проглотила кусок копчённой колбасы, немного сыра и ветчины.

Побегав по пепелищу, Ри отыскала в одном из уцелевших подвалов старую белую простыню из парусины. В другом месте нашлись обломок шила, моток суровой нити и большой кусок войлока.

«Вот и пригодилась наука госпожи Марты…» – с грустью подумала вэйта. Усевшись на бревно, поближе к тлеющим углям, Ри за четыре часа кропотливой работы смастерила себе белый маскировочный комбинезон с капюшоном. Парусину утеплила войлоком; теперь она будет меньше мёрзнуть и бросаться в глаза на снегу.

Из остатков парусины Ри сшила мешок с лямками и наполнила его припасами. Затем, одевшись в новую одежду и обмотав ноги толстыми полосами войлока, последний раз остановилась погреться у развалин кузни, где тлели угли.

«Ещё один долг…» – подумала она с горечью. – «Дик, ты попал в рабство по моей вине. Если выживу, клянусь – разыщу тебя и спасу!»

Посмотрела на небо. Стояло раннее утро, солнце только вставало из-за далёких гор. Деревья и остовы хижин бросали длинные тени на снег. Ри вспомнила слова из видения:

«…Ищи на востоке, там, где восходит солнце, а по ночам из волн бесконечного океана изливается серебряный свет…»

– Прости, – грустно сказала вэйта. – но мой путь лежит на запад.

Встряхнувшись, Ри накинула капюшон и быстрым шагом пустилась в дорогу. Она была раз в пять легче человека, поэтому лыжи или снегоступы ей не требовались.

Сани выехали на рассвете. Их провожали все обитатели монастыря, даже Доминик выбрался из дома и стоял на крыльце, опираясь о руку молодого Александра. Тиамат не сводила со старика глаз, пока ворота не закрылись.

Борг до сих пор поглядывал на драконочку с недоверием. Ему казалось, что стройная крылатая рептилия может ни с того ни с сего обратиться в призрак, или в огнедышащее чудище, или… да мало ли какими чарами владеют драконы! Богатырь не мог забыть, как Тия связала его руки магической верёвкой.

Шоган, напротив, выглядел весьма довольным: наёмник имел далеко идущие планы по использованию дракона. После рассказа Доминика, когда гости остались одни, Као пришлось употребить всё своё красноречие, чтобы убедить товарища взять Тию с собой без клетки и цепей.

– Тиамат колдунья, – объяснял Шоган. – Клетка её всё равно не удержит… Скажи спасибо, что она не хочет нашей смерти, я много слышал о магической силе драконов.

– А чего тогда напрашивается? – Борг почесал в затылке. – Какого йакса ей надо?!

– Уоррес послал нас за склянкой драконьей крови, – терпеливо ответил Као. – Вместо этого мы привезём ему живого драконёнка. Ты хоть представляешь, сколько золота нам отвалят?! Борг представил, и невольно крякнул. Као довольно кивнул.

– Видишь? Цели Тиамат мне неизвестны, но мне на них плевать! Наше дело маленькое – найти, доставить, получить награду. А что там Уоррес сотворит с драконом, нас не касается.

– А если дракон сам сотворит с Уорресом… чего-то такое? – Борг машинально покрутил в руках соломинку. – Как она меня…

– Нас-то там уже не будет, – усмехнулся Шоган.

Последний довод показался Боргу неубедительным, но богатырь не был силён в спорах и всегда уступал товарищу. Так и в этот раз, успокоенный заверениями Као он заснул как ребёнок. Хотя той ночью больше никто в монастыре так и не заснул…

– Сколько отсюда до замка Уорреса? – неожиданный вопрос драконочки вывел воина из задумчивости. Као встрепенулся.

– Дней десять пути. Только Уоррес живёт не в замке, он командует фортом Штагфурт. Тия плотнее запахнулась в тёплую серую накидку.

– На всякий случай хочу предупредить – я могу не спать две недели, – буркнула она мрачно. Као фыркнул.

– Да нам самим выгоднее доставить тебя целой и невредимой!

Драконочка молча отвернулась. Почти час сани неторопливо скользили по заледеневшему насту, рядом гарцевал конь Борга. Великан то и дело бросал на фигурку в мантии любопытные взгляды.

– Откуда ты взялась? – не выдержал он наконец. Тиамат даже не повернула головы.

– С запада.

– А откуда на западе драконы?

– Когда отец попал в ловушку, я ещё не родилась, а моему брату было два года, – сухо ответила Тия. – Я не знаю, откуда на западе драконы. Као на миг обернулся

– Ловушку? – он прищурил глаза. – Какую ловушку? Драконочка долго не отвечала.

– Когда брату исполнилось четыре года, он научился охотиться с луком. Теперь он мог кормиться сам и кормить меня. – сказала она наконец. – Мама ждала этого мига два года. Она мечтала спасти отца, которого поймали охотники. Тия равнодушно пожала крыльями.

– Мама так и не вернулась. Спустя два месяца нашу пещеру обнаружил истребитель драконов по имени Ажхан Дрэкхан. Брата сразу убили, а меня… Меня убивали долго. Борг вздрогнул.

– Тебе два года было? – переспросил он недоверчиво.

– Да. Я едва научилась говорить, и Дрэкхан этим воспользовался. Он заставил меня раскрыть тайну нашей семьи и похитил сокровище, которое мама завещала хранить. Тиамат едва заметно передёрнула крыльями под накидкой.

– Тело моего брата забрал спутник Ажхана, какой-то эльф. А меня, вернее то что от меня осталось после пыток, охотник приказал выбросить в пропасть. Приказал своему рабу, грифону по имени Аякс. Но грифон сжалился надо мной и отнёс в древний замок Каэр Мортар, где жил белый маг Галлей Эшер. У него я и выросла. Као вновь обернул голову.