В документах не сохранилось предполагаемых сроков начала наступления Красной Армии. Здесь мы имеем дело с событием несбывшимся, тогда как германское нападение – свершившийся факт. Но даже если бы случилось чудо и Сталину удалось начать атаку, как и планировалось ранее, 12 июня, за 10 дней до германского нападения, это не изменило бы ни ход, ни исход столкновения с Гитлером. Значительно более низкий уровень подготовки Красной Армии все равно привел бы ее к поражению и быстрому переносу боев на советскую территорию. Война и тогда воспринималась бы нашим народом как Отечественная.

Сталин твердо знал, что Красная Армия превосходит вермахт по численности личного состава, что танков и самолетов у советских войск гораздо больше, чем у противника, и они по качеству не уступают немецким. «Кремлевский горец», в армии никогда не служивший (если не считать короткого пребывания в запасном полку накануне революции), верил, что по боевой выучке красноармейцы и их командиры не уступят германским солдатам и офицерам. А вот это-то и было роковым заблуждением. Адмирал Н.Г. Кузнецов писал в первом издании своих мемуаров «Накануне», вышедшем в 1966 году: «И.В. Сталин представлял боевую готовность наших Вооруженных Сил более высокой, чем она была на самом деле. Совершенно точно зная количество новейших самолетов, дислоцированных по его приказу на пограничных аэродромах, он считал, что в любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут взлететь в воздух и дать надежный отпор врагу. И был просто ошеломлен известием, что наши самолеты не успели подняться в воздух, а погибли прямо на аэродромах». В последующие издания эти слова не попали. Вероятно, цензоры спохватились, что сообразительные читатели могут прийти к крамольным выводам: раз Сталин преувеличивал боеготовность Красной Армии, то вполне мог думать и о нападении на Германию.

В советской историографии с момента начала Великой Отечественной войны господствовал миф, согласно которому успехи немцев в 1941 году были обусловлены внезапностью нападения и значительным численным превосходством, которым обладал вермахт над Красной Армией, особенно по числу танков и самолетов. При этом утверждается, что германская армия вторжения вместе с союзниками насчитывала 5,5 млн человек, тогда как противостоявшие им части Красной Армии вместе с пограничниками насчитывали только 2,9 млн человек.

Вторгшаяся в СССР германская сухопутная армия насчитывала около 3,3 млн человек. Из них в дивизиях первого эшелона, которые пересекли границу непосредственно 22 июня, насчитывалось 2,5 млн человек. Их поддерживали 3680 танков и штурмовых орудий и около 2 тыс. боевых самолетов. Если бы Красная Армия первая напала на Германию и имела успех или если бы, наоборот, германское вторжение было бы отражено Красной Армией в первые же дни, потенциальные германские союзники Финляндия, Румыния, Венгрия, Словакия и Италия вряд ли бы вступили в войну с СССР.

Вместе с немцами 22 июня вторглись румынские войска, насчитывавшие 342 тыс. человек. Румынские ВВС располагали 124 боевыми самолетами. 25 июня войну СССР объявила Финляндия. Это произошло после того как 480 советских самолетов подвергли массированной бомбардировке финские аэродромы, на одном из которых располагались немецкие самолеты, а также Хельсинки и другие финские города. Советская авиация потеряла 71 самолет, повредив один финский. Но бомбардировка была лишь предлогом, так как на территории Финляндии находились немецкие войска и ее вступление в войну было предрешено. 10 июля финская армия, насчитывавшая после мобилизации около 220 тыс. человек, начала активные боевые действия. ВВС Финляндии насчитывали 295 самолетов, из них 213 – боевых. В июле на советско-германском фронте появились венгерские и итальянский корпуса, насчитывавшие соответственно 40 тыс. и 62 тыс. человек. Венгерская авиация на советско-германском фронте насчитывала 42 боевых самолета, итальянский корпус поддерживали 83 боевых самолета. Румынские, венгерские и итальянские войска имели лишь по несколько десятков легких танков. В немецком наступлении участвовала также одна словацкая бригада (5 тыс. человек, 30 танков) и 67 словацких боевых самолетов.

Противостоявшие им войска Красной Армии насчитывали 4,1 млн человек. Этой цифры ее численность достигла благодаря тому, что в апреле 1941 года было дополнительно призвано около 400 тыс. лиц, ранее освобожденных от призыва, а в мае – июне войска пополнились еще 800 тыс. резервистов, призванных на учебные сборы. Правда, многие из 800 тыс. запасных еще не успели прибыть в свои части и не представляли собой боеспособной силы. В советских западных приграничных округах насчитывалось 12,8 тыс. танков, включая 1475 новейших Т-34 и КВ, и 10 743 боевых самолета, включая 1317 машин новых типов (МиГ-1, МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, Пе-2, Як-2, Як-4, Ил-2). Численность советских и неприятельских войск, даже с учетом немецких союзников, была примерно равной. По числу же самолетов и по числу и качеству танков многократный перевес был на советской стороне. Но немецкие войска владели инициативой и на направлениях главных ударов создали значительное превосходство в людях и артиллерии. Люфтваффе же в первый же день завоевали превосходство в воздухе, что во многом нейтрализовало советский перевес в танках.

Играло свою роль и то, что уже к февралю 1941 года все немецкие танки были оснащены либо радиостанциями, либо радиоприемниками. Так, в легкой танковой роте радиостанции устанавливались на трех Pz.II и пяти Pz.HI, а приемники – на двух Pz.II и двенадцати Pz.HI. В роте средних танков приемопередатчики имели пять Pz.IV и три Pz.II, а приемники – два Pz.II и девять Pz.IV. В Красной Армии же к 22 июня в западных округах числилось 1993 однобашенных линейных Т-26, 1528 однобашенных радийных Т-26, 1499 танков линейных БТ-7,1212 радийных БТ-7. Линейные танки не имели ни радиостанций, ни приемников и должны были ориентироваться на маневры командиров и на сигналы, подаваемые флажками. На 1 июня Красная Армия имела также 671 линейный танк Т-34 и 221 – радийный. С учетом этого доля линейных танков в приграничных округах превышала 58 %, что делало советские танковые соединения слабоуправляемыми.

Немецкая группа армий «Юг» наступала на Киев, группа армий «Центр» – на Москву, группа армий «Север» – на Ленинград, а отдельная армия «Норвегия» – на Мурманск. Гитлер рассчитывал сокрушить советское сопротивление за 3–4 месяца, т. е. до наступления осенней распутицы во второй половине октября и зимних морозов, к которым вермахт не был подготовлен. За этот срок немецкие войска должны были выйти на линию Архангельск – Астрахань, откуда Люфтваффе следовало постоянными бомбардировками парализовать промышленность Урала. Здесь же должен был быть создан, как говорилось в директиве Гитлера, «заградительный барьер против Азиатской России». Но даже к концу декабря немцы были еще очень далеко от линии АА, да и с этой линии, при отсутствии у Люфтваффе стратегических бомбардировщиков, невозможно было бы парализовать уральские заводы и заставить Сталина отказаться от продолжения борьбы.

Красная Армия была застигнута врасплох. Внезапности немецкому командованию удалось достичь благодаря широко развернутой дезинформационной кампании, призванной убедить Сталина, что летом 1941 года вермахт собирается высадиться в Англии. Переброска войск на Восток подавалась как оборонительное мероприятие против возможной агрессии со стороны Красной Армии или как дезинформация, призванная успокоить англичан. К тому же почти все танковые и моторизованные дивизии, а также основные силы авиации были переброшены на Восток в последние 10 дней перед вторжением. 13 июня в официозе нацистской партии «Фелькише беобахтер» была опубликована статья министра пропаганды Йозефа Геббельса «Крит как пример», где был прямой намек на скорую высадку немцев в Англии. Номер был конфискован цензурой, но с таким расчетом, чтобы часть тиража успела достичь иностранных посольств. Ответом стало Заявление ТАСС, где утверждалось, что слухи о возможной советско-германской войне лишены оснований и что Германия, равно как и СССР, скрупулезно соблюдает договор о ненападении. Сталин рассчитывал, что Гитлер сделает дежурный ответ о том, что Германия, дескать, тоже соблюдает пакт о ненападении. Однако Гитлер предпочел вообще никак не отреагировать на Заявление ТАСС, чтобы не расхолаживать собственные войска. На руку ему сыграло и то, что срок нападения, первоначально намеченный на 15 мая, из-за антигерманского переворота в Югославии и кампании вермахта на Балканах был перенесен на 22 июня. Поэтому те донесения советской разведки, где 15 мая называлось как возможный срок германского нападения, Сталин счел дезинформацией.