– Мой. – Румянец расцвел на ее щеках. – Ты уверен?

– Спасибо.

Он засмеялся и потянулся к ней.

– Еще не время.

Она легко отклонила его руку.

Мэтт поднял брови.

Татьяна наклонилась, пока ее губы не оказались лишь на расстоянии дыхания от его рта.

– Сегодня, Мэтью, это моя обязанность… – Она сдернула халат с его плеч, и он мягко упал к его ногам. – Полетим на небеса.

– Правда?

Веселье зазвучало в его голосе.

– Вы ожидали соблазнения, милорд, – Татьяна выдохнула слова ему в губы – и вы его получите.

Мэтью отступил с притворным ужасом.

– А как же моя добродетель?

– Я думаю, что мы урегулировали вопрос о вашей добродетели уже давно. – Она легко положила пальцы ему на грудь и прочертила медленные, ленивые круги. Его мышцы напряглись под ее прикосновениями. – Мэтью?

– Да?

Он резко вздохнул, когда ее пальцы коснулись его живота. Тот час же Татьяна почувствовала удивительное ощущение власти, сдерживаясь с трудом, чтобы не улыбнуться.

– Так как мы обсуждали добродетель – ее прикосновения переместились еще ниже – ты думаешь, что я слишком нетерпелива?

– Слишком нетерпелива?

Голос Мэтта был напряженным.

– Женщина легкого поведения?

Ее рука коснулась его эрекции, он дернулся и перехватил ее.

– Что ты делаешь?

– Что такое, Мэтью?. – Она освободила свою руку. – Я просто пытаюсь доказать, что твоя вера в меня не напрасна. – Татьяна обвила пальцы вокруг него. Сталь и бархат, твердость камня и мягкость шелка. – Теперь помоги мне и позволь соблазнить тебя.

– Очень хорошо. – Он медленно улыбнулся. – Я в вашей власти, принцесса.

– Так и есть, – тихо сказала она. Ее рука сжалась вокруг него. Он издал низкий гортанный стон и закрыл глаза. – Итак, собираетесь ли вы ответить на мой вопрос?

Татьяна поглаживала его напряженный ствол. Зубы Мэтью были стиснуты, а дыхание – поверхностным.

– Вопрос? – Пробормотал Мэтт. – Какой вопрос?

– Считаете ли вы, что я женщина легкого поведения?

– Боже милосердный, я надеюсь на это.

Татьяна наклонилась вперед и щелкнула языком по ложбинке на его горле.

– Неужели?

– Я очень люблю пироги, торты, пирожные.

– Мэтью. – Она легко пробежала губами по его груди, и он схватил ее за плечи. – Это не то, что я имела в виду.

Он улыбнулся, но не открыл глаз.

– Я не хочу, чтобы ты думал… – Она глубоко вздохнула и выпрямилась. – Это было давно, и я не…

Он наморщил бровь, и открыл один глаз.

– Ты не закончила, не так ли? Я еще не соблазнен. Почему, я не более чем скомпрометирован.

– Нет, нет, конечно, нет. Я просто хотела сказать… это, мне надо сказать тебе…

Его второй глаз открылся, и подозрение зазвучало в его голосе.

– Что? Что еще ты не сказала мне?

– Не совсем. Это только то, что я… Я ни с кем больше не была с того последнего раза с тобой.

– Ты имеешь в виду, со вчерашней ночи?

– Нет, зануда. – Она посмотрела в потолок. – Я имела в виду, тот последний раз с тобой в Париже.

– Да. – Он задумчиво кивнул. – Великолепно. А теперь, ваше высочество, – Мэтью закрыл глаза и поднял подбородок – я снова весь в вашем распоряжении. Делайте со мной, что хотите.

Минуту она внимательно на него смотрела.

– Ты, похоже, не слишком удивлен. Я была абсолютно уверена, что ты подумал, что Димитрий и я были не просто друзьями.

Он пожал плечами.

– Ревнивое предположение с моей стороны, не более того. Вскоре я понял, что ошибся. – Он притянул ее руку назад к своей груди. – А теперь…

– Мэтью, – сказала Татьяна медленно.

Он вздохнул и открыл глаза.

– У тебя не очень хорошо получается соблазнять. Что на этот раз?

– А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Ты был с другими женщинами?

Что если бы паника мелькнула в его глазах.

– Ну, я служил на борту судна, а матросы в порту, как известно…

– Это не то, что я имела в виду, и ты это знаешь.

Татьяна почти могла видеть как крутятся шарики в его голове, отчаянно ища приемлемый ответ, и сразу все поняла.

Мэтт резко выдохнул.

– Да.

Гнев и разочарование окутали ее, хоть Татьяна и знала, что подобная реакция неразумна.

– Как ты мог?

Она оттолкнула его, соскользнула с постели и зашагала по комнате.

– Что ты имеешь в виду, как я мог? А чего ты от меня хотела? – Возмущенно сказал Мэтт, – довольно впечатляющий подвиг для голого человека. – Я был свободен, если ты помнишь. Брошен женой, которая не могла дождаться момента, чтобы избавиться от нежелательного брака, не надеясь увидеть ее снова. Я не собирался ни чахнуть, ни соблюдать обет безбрачия до конца дней моих. Ты от меня этого ждала?

Татьяна резко повернулась к нему.

– Я ожидала определенного траура по мне!

– Именно так я его и соблюдал.

– Как долго ты ждал, чтобы привести в постель другую, Мэтью? День? Неделю?

Он сделал паузу, и нерешительность мелькнула на его лице.

Она ахнула.

– Ты не ждал и недели?

Мэтью скрестил руки на груди.

– По сути, Татьяна, я не знаю, как долго я ждал. Я провел многие месяцы после твоего ухода в состоянии перманентного опьянения, и эти дни в моем сознании запечатлелись весьма нечетко. Я не могу честно сказать, как скоро и сколько женщин было после тебя.

– Это очень утешает, – отрезала она.

Он шагнул к ней, выражение глаз было явно нервным.

– Я был единственным, кто нуждался в утешении, если помнишь.

Она отступила.

– Я извинилась.

– Не достаточно, но я готов закрыть тему. Ты принесла извинения, я их принимаю, но не собираюсь просить прощения за то, что сделал после того как ты меня бросила. – Мэтью схватил Татьяну и дернул в свои объятия. – Ты понимаешь?

Ее глаза расширились, и она смерила его взглядом. Она не могла вспомнить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ставил ее на место в такой твердой или угрожающей манере. Она с трудом сглотнула.

– Думаю да. – Не это ли одна из тех причин, по которым она любит его? Для Мэтью она была в первую очередь женщина, а не принцесса. Желание, горячее и быстрое, хлынуло сквозь нее. – Следует ли мне тогда продолжить соблазнение?

Он взял Татьяну на руки и шагнул к кровати.

– Ты, кажется, не понимаешь основных принципов обольщения.

– Нет?

– Нет, – сказал Мэтью твердо. Он поставил ее рядом с кроватью, и ожидание растеклось по ее телу. – Начало хорошего соблазнения заключается не в признании или обвинении, а в поцелуе.

Он подкрепил свои слова действиями, притянув ее одной рукой и взяв за подбородок другой. Мэтью прижался губами к ее губам, нежно, как если бы этот поцелуй был их первым. Татьяна расслабилась рядом с ним, и ее рот открылся ему. Его язык прошелся по краям ее губ, а затем отправился в глубокое, медленное, ленивое исследование.

Его рука слегка прошлась по ее челюсти и вниз по горлу, его пальцы прослеживали путь на ткани ее ночной сорочки к долине между грудей. Он очертил круги вокруг ее сосков, пока они не сморщились и не напряглись. Татьяна напряглась под прикосновениями его руки, желая, нуждаясь в большем, но он удостоил ее только углублением своего поцелуя.

Его пальцы ласкали ее грудь, затем скользнули вниз, мучительно медленно. Она закусила губу, желая кричать от сладкой пытки. Комната вокруг них исчезла, и она осталась существовать лишь в реальности его прикосновений.

Его пальцы порхали над ягодицами и вокруг ее бедер и по завиткам между ног. Татьяне хотелось разорвать нежную ткань рубашки, хотелось почувствовать его без преграды. Его рука скользнула между ее ног, легкий материал сразу показался ей одновременно грубым и восхитительным. Мэтт долго ласкал точку ее наслаждения сквозь влажную ткань, и она застонала от желания.

Без предупреждения, он отошел. Татьяна ахнула, но прежде чем смогла вымолвить слово, Мэтью стащил с нее ночную рубашку через голову и отшвырнул ее в сторону.

– Это было прекрасное начало, – сказала она сдавленным голосом.