— Вы собираетесь уезжать? — сжалась Цыпа внутренне.

— Вас это огорчает? — удивился Жак.

Цыпа растерялась.

— Я не думала, что так скоро…

— Я еще с месяц пробуду в Москве! Но предупредить решил заранее. Я не думаю, что мы с вами прощаемся навсегда. Я вернусь через полгода. Мне нужно покинуть Россию и проверить, как идут мои дела в Бельгии и Германии. Это уже необходимо.

— А для чего дали мне эту квартиру?

— Чтобы вы жили и работали со мной, не искали другое место, чтобы старались. Ведь наша прибыль— это и ваша зарплата. Мой компаньон будет держать меня в курсе всех дел, информировать обо всех изменениях.

Ленка уже справилась с волнением и старалась спокойно воспринять все то, что говорил ей Жак.

Прошла неделя. Цыпа не торопилась занимать квартиру, опасаясь, что Жак, передумав, предложит освободить ее. Тот молчал, не заговаривал об отъезде. И Ленка не спрашивала, считая, что обстоятельства могут измениться.

В конце второй недели Жак спросил ее, как устроилась на новом месте? И узнав, что Цыпа не переехала, огорчился:

— Не понравилась квартира? Я понимаю: шумный район, высокая загазованность, много движения, сутолоки. Но ко всему постепенно привыкаешь…

— У меня нет права на вселение! Нет документов! — покраснела Цыпа.

— Вы ошибаетесь! Они ждут вас в квартире! Это контракт! Других документов не потребуется, наши условия вам известны…

В ближайший выходной Ленка вселилась в квартиру, купив на скопленные деньги кровать, стол, диван, пару кресел и кое-что из кухонной посуды.

— Когда пригласите на новоселье? — спросил ее на следующий день бельгиец. И Цыпа вечером позвала его к себе на чашку кофе.

Жак, удобно расположившись в кресле, отметил, что Ленка из неумелых хозяек. В квартире не чувствовалось женщины, не было уюта и тепла. Так же сиротливо смотрела по углам пустота. Даже занавесей не было на окнах, словно Ленка наплевала на окружающих, не видела или не хотела их замечать.

Ленка подала кофе, села напротив.

— Вы давно живете одна? — поинтересовался Жак.

— Всю жизнь! — ответила грустно. А потом словно спохватилась: — Конечно, есть родители. Но у нас не сложились отношения, и мы жили врозь. Я ушла от них. Года два назад.

— Елена, а вы любили кого-нибудь?

Цыпа напряглась. Вопрос удивил. Обычно о таком предпочитают не спрашивать женщин. И Ленка не готова была ответить. Стушевалась.

— Не стоит вспоминать. Все прошло…

— Значит, тоже вами не дорожили? Как и мною! — подметил Жак.

— Это была моя ошибка! Хорошо, что она не затянулась на годы. Теперь уже никому не верю.

— Не зарекайтесь, Елена! Жизнь всегда полна своих неожиданностей и парадоксов. Тем она и интересна! — рассмеялся Жак.

— Какую неожиданность приготовили мне на сегодня? — спросила Лена.

— О! Да вы меня хорошо изучили и прекрасно понимает! — похвалил Жак. — Действительно, у меня есть для вас новость. Не знаю, как воспримете ее! Вы говорили, что никогда не покидали Москву?

— Вы хотите предложить мне поездку?

— Да! Ненадолго! Вместе со мною.

— Куда же именно?

— Я хочу поехать в Казань! Ваша помощь мне необходима. Там наши поставщики — деловые партнеры! Думаю, в неделю уложимся!

— Я согласна! — вспомнила Цыпа недавнюю встречу в торговом представительстве.

— Тогда на следующей недели, в начале…

— Хорошо! Эта неожиданность не страшна.

— Что ж! Будем надеяться, что поездка принесет удачу!.. А пока отдыхайте от забот…

Ленка решила на выходной съездить на рынок в Лужники, купить там необходимое для квартиры, подешевле. А нужно было многое.

Цыпа приехала на рынок, когда торговля уже кипела вовсю. Что только ни продавалось здесь? Новое и старое! Зарубежное и отечественное! Антиквариат и откровенный хлам. Иконы и ордена с медалями, полудрагоценные камни и поделки из дерева, глины, металлов. Вязаные вещи и книги, видео- и аудиозаписи. Здесь было не столько покупателей, сколько зевак и всякого сомнительного сброда.

Кто-то прямо в ухо, громко крича, предлагал пирожки и булки. Продавцы наперебой расхваливали свой товар. Другие уламывали, торговались с покупателями. Иные ругались меж собой за место.

Чуть отойдя в сторонку, две молодые бабенки распивали водку из горла, "под ноготок". Грелись, продрогнув на холоде.

Цыпа рассматривала товар и почти не обращала внимания на продавцов, не приглядывалась к лицам торгующих. Да и до того ли было в суматошной толпе, когда вокруг толкают, отпихивают. Но… Где она видела эти часы? Они показались ей очень знакомыми. И поневоле глянула на продавца.

Василий не сразу заметил Цыпу. Он стоял рядом с дородной девахой, балагурил, прикуривая от ее сигареты, похлопывая бабу по толстому заду.

На секунду он почувствовал на себе взгляд и заметил Ленку, улыбка вмиг сползла с лица, превратившись в жалкую гримасу. Он сконфузился, поник.

Цыпа отвернулась от него. Ей стало гадко признать в этом небритом, неряшливом мужичонке того, кого любила. Что осталось в нем от прежнего? Только имя.

В потертом, замызганном пальто, в подшитых валенках, в облезлой шапке, он даже отдаленно не походил на прежнего Василия.

— Что случилось с ним? Выбросили из театра? Хотя какое мне дело до него? Прочь из памяти! — шла Цыпа рядами с хозяйственными товарами.

— Лена, постой! Не узнала? — вцепилась в рукав чья-то ладонь. Цыпа оглянулась. — Это я — Василий! Уже забыла меня?

— Припомнила. И что дальше? — стряхнула его руку, осмотрелась по сторонам.

— Вот видишь, как житуха бортанула! На самую обочину! Как

чувствовал тогда и тебя предупредил. Вижу, шикарно живешь! Цветешь, как и прежде! Не то что я! Весь в репьях, что барбос! Вот часы продаю! Последнюю память от матери! Жрать нечего! Зарплату не давали. Половина актеров сбежала из театра. Не выдержали. Полгода без денег… Тут уж не до искусства. О сермяжном пришлось думать. Так-то вот, — выдохнул горькое.

— Ты тоже ушел из театра?

— Меня вышибли! Твой папаша! За то, что на работу пришел в нетрезвом состоянии. Мало голодный, еще и трезыый должен был являться! И без опоздания! А не много ли он захотел?

— Отец тебя уволил?

— Не просто уволил, выкинул! Ну и ладно! Я не пропаду! Я — русский мужик, ко всему привычный. Но твоему папаше не с кем нынче работать! Он теперь и рад бы вернуть меня, но дудки! На дармовщину дураки гнут спину! А я — не дурак! Не хочу как твой родитель прозябать на кипяточке. А вечером ломаться перед толпой. Теперь другое искусство нужно. Никто не хочет ходить на «Гамлета», "Маскарад". Нынче подавай другой репертуар. Да гони на сцену голоногих, молодых! Чтоб умели пятки на ушах завязать! Но этого твой старик не понимает…

— А как же ты живешь без работы? — спросила Ленка.

— По-разному! Всего хлебнул. Поначалу даже на интимных вызовах работал, по объявлениям. Потом спрос упал. Сторожил дачи. Но бомжи перепились, сожгли одну, пришлось уходить. Теперь без дела. Скоморохи тоже не в цене. Вот и перебиваюсь с хлеба на воду,

— вытер нос рукавом пальто. — Да что обо мне? Давай лучше о тебе…

— Я работаю. Давольна всем.

— А где, если не секрет?

— У фирмача!

— Обслуживаешь и душой, и телом?

— Я — не ты! Не умею пускать на распыл саму себя!

— Ох, ох! Да я бы и теперь не прочь поджениться на какой-нибудь бабенке! Только б не слишком старой. Чтобы хоть как-то до тепла дожить. Да вот одна беда — желающих таких как я много стало! Не я ли говорил тебе, что не смогу обеспечить семью? Ты тогда обиделась. Зато теперь с тебя магарыч! Не соврал, не сломал судьбу! Так что зови в гости! Так и быть, вспомним старое! — осмелел Василий, оглядывая Цыпу.

— Кому ты нужен? Я прошлое забыла. К нему уже нет возврата. Отгорело и к тебе. Ни гостем, ни знакомым видеть не хочу!

— Смотри, зазналась! Вся в папашу, гордячка! Да только помни, придет время, рада будешь позвать, да я откажусь!