— Ты ее видела? — удивилась старуха.

— Разумеется. Меня представили приятельницей семьи. И эта баба даже не удивилась ничему. Хотя! Сейчас никого с толку не собьешь этим. Да и попробовала бы она разинуть пасть! Я нашла бы, как заткнуть ее! И чего это я с вами разоткровенничалась? Зачем свои заботы, как лапшу на уши, вам повесила? Их и без меня хвата

ет у всех! Только успевай из них выкручиваться! — вскочила со стула. Загасив окурок сигареты, пошла спать.

Утром, едва девка вышла из комнаты, Антонина сказала, что ее уже ждет клиент. И Юлька, наспех проглотив кофе, выскочила из дома, даже не оглянувшись на Егора, вздохнувшего с откровенным облегчением.

Юлька бежала к метро. Запыхавшись, вскочила в электричку. Не оглядываясь на пассажиров, достала карту, посмотрела, сколько остановок ей предстоит проехать. И, успокоившись, присела на освободившееся место.

— Потише плюхайся! Иль не видишь, куда мостишь свою костлявую задницу? Прямо на колени! Не знакомясь. Во, крутая! — увидела искаженное болью лицо молодого парня. Тот осторожно сдвинул ноги. Сцепленные зубы скрипнули.

В другой бы раз паскудница взорвалась фонтаном брани. А тут жаль стало человека, устыдилась своей неловкости. И чего с нею не случалось никогда, тихо извинилась.

У попутчика лицо просветлело. Он повернулся к Юльке, ответил неожиданно:

— В другой бы раз не отпустил бы! За награду счел. Такую девочку согнал! Прости, сестричка! Война окалечила! Вот заживет — встретимся! И поговорим с тобою уже о другом! — мелькнули в глазах озорные искры.

— О чем будем говорить? — спросила Юлька.

— О любви! О жизни!

— О любви?! — усмехнулась Юлька.

— Эх, сеструха! Только на войне понимаем, чего стоит жизнь и чем надо в ней дорожить. А жизнь без любви, как птица без крыльев, как солнце без тепла!

— Неужели у тебя нет никого? — удивилась Юлька.

— Была, да не дождалась. Вернее, как узнала о протезе, вмиг за другого замуж вышла. За целого. За гражданского, какой пороха не нюхал, все на месте, все при нем. А я один! С мамкой старенькой! Вообще, она у меня молодая была, до тех пор, пока не узнала, что я в Чечне! Ожидание состарило. Вот если бы девушки умели ждать, как матери! Может есть такие, но мне не повезло, — вздохнул горько. И, взявшись за костыли, встал. Он оказался на голову выше Юльки, широкий в плечах. Улыбнувшись белозубо, глянул на выход. — Позвони когда-нибудь! Запомни номер! Меня Костей зовут! Вижу, хорошая ты девчонка! Может, тебе не будет скучно со мной?

— шагнул из электрички и приветливо помахал рукой вслед.

Юлька записала номер телефона, имя. Не придав особого значения этой встрече, мимолетному знакомству в вагоне. Хотя парень запомнился ей и понравился своим простодушием, доверчивостью. Она торопилась к клиенту. А в ушах все стояли слова человека об умении ждать и любить…

О Косте она забыла, едва встретившись с клиентом. Но поздним вечером, возвращаясь домой, полезла в сумочку и наткнулась на номер телефона, имя случайного знакомого. И снова вспомнился попутчик.

Она позвонила ему совсем поздно.

— Не разбудила? Добрый вечер!

— Как хорошо, что позвонила! Я весь день думал о тебе!

— Уж не влюбился ли? — зубоскалила Юлька.

— Во всяком случае, ты мне запомнилась!

— А многим это говоришь?

— Тебе — второй! О первой рассказал.

— Чем занимался, Костя? Спал уже?

— Нет. Я поздно ложусь. А теперь работаю.

— Где? — изумилась и не поверила Юлька.

— Дома работаю!

— А что делаешь?

— Рисую…

— Баксы? Иль марки? — рассмеялась звонко.

— Тебя, — послышалось тихое, как шелест травы, как голос тихой реки. И Юльке стало неловко за свой вопрос и неуместный смех.

— Меня рисуешь? — плюхнулась на стул от удивления и растерянности.

— Да. Я художник. Потому работаю дома. Еще нет у меня мастерской. Но я очень постараюсь…

— А почему меня рисуешь?

— Я давно задумал экспозицию. В ней хочу рассказать всему миру, что пережито на войне, я ее не просто видел, перенес, она через сердце прошла. Мое и матери. Не один выстрадал. Друзья там остались навсегда. В память о них.

— А я причем? — не поняла Юлька.

— Я долго искал подходящий типаж девушки. С грустными глазами, с горькой усмешкой, но стремительную, смелую, способную защитить и отстоять свою любовь, наперекор самой смерти пойти! Мне кажется, я нашел!

Юлька слушала завороженно. Ей так хотелось, чтобы Костя говорил подольше.

— Знаешь, Юленька, многих ребят любовь от смерти спасла. Они чудом выжили. На удивление врачам, врагам, судьбе… Может, и меня для встречи с тобой обошла пуля. Не решилась убить… Я верю в судьбу. А ты?

— Я тоже!

— Ведь не бывает случайных встреч? Ты тоже так думаешь?

Юлька вспомнила множество клиентов. Покраснела, промолчала.

— Я готовлюсь к выставке своих работ! Буду счастлив, если со

гласишься взглянуть на них раньше всех. Мне очень дорого твое мнение.

— Я ничего не понимаю в них! — созналась Юлька честно.

— Художника, верней, его работы, не разумом — сердцем признают. Мои полотна понятны всем! И ты обязательно должна их увидеть, сказать мне, правильно ли я тебя понял?

— Знаешь, у меня мало времени! Некогда! Пусть тебе о картинах скажут те, кто в них волокет! Я ничего не смыслю в картинах и уважаю другие картинки! Ты уж не злись! И не придумывай себе сказку. Я — вовсе не та, какую представил и намечтал! Мои заботы

— не твои! Дай Бог выжить! Уж не до выставок! Не попасть бы в канаву!

— Юля! И мне приходится думать о хлебе насущном! Именно потому устраиваю выставку, где картины покупают лучше и дороже!

— Я — не покупатель! Я — продавец! — горько усмехнулась девка, думая, что Костя понял ее. Ведь сказала все.

— Продавец? Тем более! Мне как раз нужен человек, какой занялся бы реализацией моих работ. Нам просто необходимо встретиться! — услышала Юлька в ответ.

— Костя! Вам нужна помощница?

— Ты верно меня поняла! Я очень рассчитываю на тебя! — услышала Юлька, и сразу померкли краски. Она поняла, что в ней увидели торговку, но не друга, не женщину. Все сказанное ранее было лишь приправой к сути. Стало горько, досадно за очередное разочарование.

— Мне ваши условия не подойдут! Кто много говорит, мало платит.

— Юля! Нам надо встретиться! Запишите адрес!

— Ни к чему! Ты так и не решил для себя, кем меня держать хочешь? Для картин, чтоб меня рисовать на них, или торговать ими? Но ты меня не спросил. Я не гожусь ни для того, ни для другого!

— Юля! Я хочу увидеться с тобой!

— Выздоравливай! Может, тогда свидимся! Теперь нам встречаться рановато.

— Что хочешь этим сказать? Разве мой протез помеха для общения?

— Потом продолжим! Мне некогда! — положила трубку, удивляясь несообразительности человека.

— Вот дурак! Один раз увидел, а уже домой зовет! — поделилась с Серафимой, рассказав той о знакомстве, разговоре.

Старуха сразу о своем Егоре подумала, пожалела, что и ее сын живет холодно, одиноко. Ведь вот и с ним может случиться такое же. Где оно теперь, это человеческое сочувствие?

— Эх, Юленька! Солнышко мое светлое! Тебе ли этого парниш

ку не понять? Ведь он одиночеством болеет. Ты сама мало чем от него отличаешься! Разве что ходить можешь, куда захочешь. Но душа едино сиротой плачет. Коль не ты, кто его еще поймет? Он угадал тебя сердцем. А ты обидела! Если твоего Андрея вот так же оттолкнут?

— Пусть другую найдет! — оборвала разговор Юлька и вспомнила, что сегодня вечером она обязательно должна навестить Андрюшку.

Девка успела побывать у двоих клиентов. Был еще и третий адрес. Но туда она не успевала и позвонила Тоне, чтоб послала другую. Сама заторопилась к Андрею. Тот знал, что Юлька никогда не опаздывала. Всегда приходила в одно и то же время.

— Привет! Ну как ты? — оглядела парня.

Тот заварил чай. И ответил:

— Сегодня мы его втроем пить будем!

— Кого ждешь? Завел бабу?