Энни Чэпмэн тайком похоронили четырнадцатого сентября, в пятницу, на том же кладбище для нищих, где неделей ранее была предана земле Полли Николс.

– Pulvis et umbra sumus[11], – заметил в тот вечер Холмс, вытянув ноги у камина и задумчиво глядя в огонь. – Мы с вами, Уотсон, Энни Чэпмэн, даже сам высокочтимый Гораций – лишь прах и тень, которую отбрасываем, не более того.

Шерлок сокрушался несколько недель после смерти Энни Чэпмэн, что след убийцы остывает с каждым движением стрелки часов. Но я знал: он считает плодотворным сотрудничество с мисс Мэри Энн Монк. Зацепки, которыми мы располагали, были ненадежными и не давали пока возможности делать выводы, поэтому мы с нетерпением ждали очередной встречи с мисс Монк, вошедшей во вкус своего нового ремесла. Под колким юмором моего друга скрывался холодный профессионализм, но я видел, что он действительно рад видеть Мэри Энн. И я с радостью предвкушал оживление и энтузиазм, которые воцарялись в нашей унылой гостиной с ее появлением.

Двадцать третьего сентября следствие по делу Полли Николс пришло к потрясающе невежественным выводам. В среду коронер объявил новую версию: якобы одержимый алчностью студент-медик убил Энни Чэпмэн, чтобы продать ее детородный орган некоему неразборчивому в средствах американскому врачу. Эта новость совершенно серьезно была изложена на следующий день в «Таймс». Холмс какое-то время молча смотрел в потолок, а затем впал в неистовство: опустился в кресло и стал жать на спусковой крючок револьвера. Вскоре слева от нашего камина на стене появилась выбитая пулями «татуировка» в виде маленькой короны, как раз над переплетенными литерами V и R, которые уже были там прежде.

– Мой дорогой друг, наверное, мне следует предупредить вас, что любые последующие украшения инициалов Ее величества будут непочтительными, слишком кричащими.

Стараясь держаться позади Холмса и ожидая появления мисс Монк, я раскрыл окна.

– Вы ставите под сомнение мою преданность монархии?

– Нет, всего лишь уместность использования вами огнестрельного оружия.

Шерлок удрученно вздохнул и убрал револьвер в ящик стола.

– Мисс Монк с минуты на минуту будет здесь. Возможно, она предоставит нам новые свидетельства об этом дьяволе-американце, коллекционере женских репродуктивных органов.

– Ну, вы и скажете, Холмс!

Детектив виновато улыбнулся и, безошибочно распознав на лестнице шаги женщины в тяжелых башмаках, открыл дверь.

– Бог мой, что у вас тут? Пожар? – спросила, кашляя, Мэри Энн.

Она не отказала себе в удовольствии истратить часть своей недельной зарплаты на серебристую ленточку, которой украсила подол пальто. Я также с радостью отметил, что ее маленькая фигурка приняла более округлые формы.

– Нет, просто Холмс иногда по ошибке принимает нашу гостиную за стрельбище, – ответил я. – Присаживайтесь, мисс Монк.

– Видать, пропустили стаканчик? Был у меня дружок, выпьет бутылку джина – и так ему станет славно на душе, что палит куда попало… У вас-то что-нибудь более изысканное? Виски, наверное?

Я спрятал улыбку за газетой, Холмс же откровенно рассмеялся и направился к шкафу за стаканами.

– Ваша реплика вдохновила меня. Виски с содовой – именно то, что сейчас нужно.

– Черт бы побрал этот холод! – сказала, усевшись у огня, Мэри Энн, с довольным видом сжимая в руках стакан с виски. – Словно вся в ледышку превращаешься. Однако, джентльмены, на этой неделе я заработала на полено, что горит в камине.

– Вот как! – воскликнул Холмс, откинувшись в кресле и закрывая глаза.

– Я выследила солдата.

Холмс подался вперед, сгорая от нетерпения:

– Какого солдата?

– Парня, что потерял своего приятеля, зарезавшего ту первую девушку, Марту Тэйбрам!

– Превосходно! Расскажите обо всем подробно. Почему вы не послали мне телеграмму? Повод достаточно важный.

– Это случилось сегодня, – с гордостью начала она свой рассказ. – Я заскочила в «Найтз стандард» выпить стаканчик джина. Каждое утро это делаю, чтобы продрать глаза, а потом выдержать на холоде целый день. В этом кабачке обычно накурено, хоть топор вешай, но с утра народу мало. Смотрю, на углу стоит этот солдат, я его едва признала. Думаю, выйду – разговорю его немного, но не успела встать, как он меня заметил и вошел в паб. Хорошо сложенный рыжеволосый голубоглазый малый с крепкой челюстью и темными, подкрученными кверху усами. «Привет!» – подходит он ко мне. «Здравствуй, – отвечаю. – Выпьешь стаканчик джина с одинокой девушкой?» – «Вряд ли ты надолго останешься одна», – говорит он, улыбаясь. Я про себя и думаю: если это все, что ему от меня нужно, пусть проваливает, я не нуждаюсь в клиентах. Но он, наверное, увидел, что я недовольна, и говорит поспешно: «Хотел сделать вам комплимент, мисс». – «Тогда ладно. Посиди рядом со мной, придумай другой, получше». «Очень великодушное предложение», – говорит он и остается сидеть. Беседа никак толком не начнется, но мы пьем помаленьку. Он настоящий простофиля, и вскоре язык у него развязывается: «Уволился из армии на прошлой неделе и сразу же поехал в Лондон. Пару месяцев назад мы были здесь в отпуске большой компанией. Хочу найти одного своего дружка». – «Он тебе что-то должен?» – спрашиваю. – «Не в этом дело. Так или иначе, мне нужно его разыскать». – «Зачем?» – «Понимаешь, он совершил убийство».

Можете бросить на кон последний шестипенсовик, джентльмены, и смело биться об заклад: теперь-то я не упущу его из виду, пока не услышу всю историю. Постаралась, чтобы он видел, какое сильное впечатление произвели его слова. Это оказалось не слишком трудно: я была в шоке. «Убийство?! Как же он решился на такое? Потерял голову, когда его застукали на краже? Или подрался?» – «Думаю, все гораздо хуже. Мой приятель – весьма опасный тип». – «Состоит в банде?» Он качает головой и говорит задумчиво: «Насколько мне известно, он действовал в одиночку». Я сижу и жду, когда он продолжит свой рассказ, а он видит, что я ловлю каждое его слово. «Знаешь, когда мы приезжали сюда в последний раз, была убита женщина. Думаю, это сделал мой приятель. К сожалению, ему удалось скрыться». – «Я просто в ужасе!» – воскликнула я, понимая, что он говорит о Марте Тэйбрам. Внезапно я вся похолодела, глядя на него: «Постыдился бы рассказывать такие истории, когда девушек в Уайтчепеле буквально наружу выворачивает от страха из-за этих слухов о Тесаке!» – «Вот ты мне не веришь, а между тем каждое мое слово – правда. Мой приятель – парень что надо, таких друзей днем с огнем не сыщешь, но характер у него, скажу я тебе… Когда мы в последний раз были в Лондоне, он познакомился с девушкой. Сначала все было тихо-мирно: мы шлялись по пабам, а потом он увлек ее в проулок. Я остался ждать. Через несколько минут их все еще не было, и я уже понял, что дело неладно, но никуда не уходил. А конец истории я тебе уже рассказывал: с той ужасной ночи я не видел Джонни Блэкстоуна, но разыщу его во что бы то ни стало». Он замолчал, ушел в себя. Потом очнулся и увидел, что я сижу рядом. «Наверное, напугал? Не хотел обременять тебя своими трудностями, но уж больно на душе тяжко. Мне ясно, что нужно делать: найти его, и как можно быстрее».

– Важен один момент, – прервал ее Холмс. – Этот гвардеец считает, что его пропавший приятель мог совершить и другие убийства?

– Вот это его и мучило, – тихо ответила Мэри Энн. – Я пыталась еще что-то из него вытянуть, но, видно, показалась ему и без того такой испуганной, что он словно воды в рот набрал. Все извинялся, что расстроил меня. Я успела даже выспросить его имя. Сделала вид, что мне нехорошо и говорю ему: «Мне надо домой». Он берет меня под руку и выводит из паба. На ступеньках я пошатнулась и схватила его за куртку, а он подхватил меня, как настоящий джентльмен. Правда к тому времени я слегка его обчистила.

– Вытащили у него бумажник? – недоверчиво переспросил Холмс.

Должен признаться, я был благодарен ему за это уточнение.

– Прошу прощения, – зарделась девушка. – Так давно этим занимаюсь, что трудно избежать жаргона. Верно, я его украла. А имя парня – Стивен Данлеви, – закончила она свой рассказ.