— Ну хорошо, — сказал Мэйсон, — мы находимся в будущем.

Микки в напряженном волнении стоял у иллюминатора.

— И к чему же, таким образом, мы пришли? — спросил он оттуда.

— А как узнать, насколько далеко мы проникли в будущее? — задумчиво продолжал Мэйсон. Гнетущая атмосфера неопределенности усиливалась. — Как узнать? А может быть, мы опередили события всего на полчаса?

Росс напрягся. Он с силой ударил кулаком по ладони.

— Как узнать? Но мы же не взлетаем, а следовательно — не можем разбиться. Так и узнать.

Мэйсон посмотрел на него.

— А не может так случиться, — опять заговорил он, — что если мы взлетим, то уйдем куда-нибудь в сторону от этой нашей гибели? И она так и останется в этой пространственно-временной системе? Мы можем вернуться обратно, в нашу систему и в нашу галактику, и тогда…

Слова его повисли в воздухе. Обрывки каких-то мыслей возникали в мозгу и тут же исчезали.

Росс нахмурился. Он поежился и облизал губы. То, что вначале казалось таким простым, теперь обрастало осложнениями. Ему не хотелось новых сложностей, так непрошено вторгающихся в их жизнь.

— Сейчас мы живы, — сказал он, пытаясь в уме все расставить по полочкам и обрести прежнюю уверенность в правильности своих действий, — и существует только один способ оставаться живым и дальше.

Росс посмотрел на остальных. Решение принято.

— Нам необходимо оставаться здесь.

Микки и Мэйсон безучастно смотрели на командира. Россу хотелось, чтобы хоть кто-нибудь из них согласился с ним или, на худой конец, высказал бы хоть какое-то мнение.

— Но… у нас же есть приказ, — еле слышно произнес Мэйсон.

— Но приказ не обязывает нас убивать себя! — зло возразил Росс, — Ну уж нет. Это единственный выход. Если мы не поднимемся — то никогда и не разобьемся. Мы… мы избежали этого. Мы предотвратили это.

В подтверждение своих слов он решительно склонил подбородок. Для Росса все было решено. Мэйсон же отрицательно покачал головой.

— Не знаю, — сказал он, — право, не знаю.

— А я знаю! — оборвал его Росс, — И давайте-ка убираться отсюда. Этот корабль действует мне на нервы.

Капитан рукой указал на выход, и Мэйсон поднялся. Микки последовал за ними, но остановился. Он еще раз обернулся в сторону укрытых брезентом тел.

«А может быть, нам…» — хотел он спросить, но не успел.

— Ну что еще? Что еще там? — нетерпеливо перебил Росс.

Микки смотрел туда, где лежали тела. Ему казалось, что вот-вот начнется какое-то большое, дикое безумство.

— А может быть, нам похоронить себя?

Росс судорожно сглотнул. Больше ему не вынести. Он поспешно вытолкнул Микки и Мэйсона из кабины и, пока они начали спускаться по обломкам, в последний раз посмотрел в угол. Росс с остервенением стиснул зубы.

— Я живой, — яростно пробормотал он, повернулся и, плотно сжав фонарь, вышел.

Они сидели втроем в кабине своего корабля. Росс приказал принести из запасов что-нибудь подкрепиться, но ел он один. С воинственной суровостью он двигал челюстями, как будто хотел зубами перемолоть все то, что не поддавалось разуму.

Микки не шевелясь смотрел на еду.

— Сколько мы здесь будем? — спросил он, как будто не понимал всю очевидность необходимости находиться здесь постоянно.

В разговор включился Мэйсон. Наклонившись на сиденье вперед, он обратился к Россу:

— А на сколько у нас хватит продовольствия?

— Не сомневаюсь, что там, снаружи, можно найти много съедобного, — жуя, ответил капитан.

— А как узнать, что годится в пищу, а что нет?

— Мы понаблюдаем за животными, — не сдавался Росс.

— Но здесь совершенно другая жизнь, — возразил Мэйсон, — то, что едят они, может оказаться отравой для нас. А кроме того, неизвестно, есть ли тут вообще какие-нибудь звери или птицы.

Короткая, горькая усмешка промелькнула у него на губах. И подумать только, а они-то еще надеялись выйти на контакт с другими расами. В данной ситуации это было просто смешно.

Росс опять ощетинился в ответ.

— Мы пойдем вперед… будем исследовать каждый ручей, который нам попадется, — выпалил он, как будто разом хотел покончить со всеми возможными возражениями.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Мэйсон.

Росс встал.

— Послушайте, вы! Задавать вопросы легче всего. Мы все вместе приняли решение здесь остаться и давайте теперь конкретно об этом подумаем. Только не надо говорить о том, чего мы не можем сделать. Я это представляю не хуже вас. А что, по-вашему, мы могли бы сделать в нашем положении?

Он повернулся на каблуках, отошел к пульту управления и какое-то время смотрел на погасшие лампочки и замершие приборы. Затем вдруг Росс сел и начал быстро писать в бортовом журнале, словно боялся что-то забыть. Немного позднее, заглянув туда, Мэйсон увидел, что капитан настрочил целый абзац из длинных предложений, где излагалось с неопровержимой, но неправдоподобной логикой, почему они до сих пор еще живы.

Микки встал и уселся на свое место. Он сильно сжал голову большими ладонями и очень сейчас походил на провинившегося мальчишку, который, несмотря на запрет матери, объелся зеленых яблок и ждал неприятностей сразу с двух сторон. Мэйсон знал, о чем думал Микки: об этом нелепом застывшем трупе с проломленным черепом. О собственной дикой смерти при столкновении с поверхностью планеты, да и сам Мэйсон думал о том же. И Росс наверняка тоже, хотя по поведению его этого и не видно.

Мэйсон подошел к иллюминатору и посмотрел на притихшую громаду, лежащую неподалеку. Наступала темнота. Последние лучи далекого солнца неведомой планеты поблескивали на корпусе потерпевшего крушение корабля. Мэйсон отвернулся и бросил взгляд на датчики внешней температуры. Уже семь градусов минус, а снаружи все еще светло. Правым указательным пальцем он слегка сдвинул иглу термостата.

«Остываем», — подумал он. Энергия корабля, который находится на поверхности планеты, используется все быстрее и быстрее. Корабль пьет собственную кровь, и нет никакой возможности найти донора. Только операция может подзарядить энергетическую сеть. Без движения это невозможно. Неподвижность — это ловушка.

— Сколько мы можем продержаться? — снова спросил Мэйсон, отказываясь хранить молчание перед лицом возникшей проблемы. — Мы не можем жить в неопределенности. Пища закончится через несколько месяцев, но задолго до этого разрядится энергетическая система. Прекратится выработка тепла. Мы замерзнем.

— А откуда мы знаем, что при здешней внешней температуре можно замерзнуть? — Показной оптимизм Росса выглядел неубедительно.

— Но солнце только садится, — сказал Мэйсон, — а уже… минус тринадцать.

Росс тупо уставился в пространство. Потом он оттолкнулся руками от кресла и принялся мерить шагами кабину.

— Если мы взлетим, — начал он, — то рискуем оказаться в положении того корабля.

— Неужели? — удивленно возразил Мэйсон, — Умирают только однажды. И с нами это, похоже, уже произошло. В этой галактике. Может быть, умирают по одному разу в каждой галактике? А может, это — загробная жизнь? А может…

— Ты закончил? — холодно спросил Росс.

Микки поднял глаза.

— Давайте отправляться, — сказал он. — Я не хочу здесь торчать как дурак.

Он посмотрел на Росса.

Тот ответил:

— Я считаю, нам лучше не высовываться, пока мы точно не решим, что делать. Нужно все хорошенько обмозговать.

— У меня жена, — сердито перебил его Микки, — и если ты, будучи холостяком…

— Замолчи! — крикнул Росс.

Микки бросился на койку и уткнулся лицом в перегородку. Он ничего не говорил, а только тяжело дышал. Мощные плечи его ходили то вверх, то вниз, пальцы теребили и комкали одеяло.

Росс метался по помещению, беспрестанно ударяя себя кулаком по ладони. Сжимая и разжимая зубы, он с силой встряхивал головой всякий раз, когда у него в уме рассыпался очередной довод за или против. Вдруг он замер, взглянул на Мэйсона, но тут же зашагал снова. Один раз он даже включил наружный прожектор, чтобы убедиться, что ему это не чудится.