Прокурорша выглядела сияющей, румяной и застенчивой, когда наконец вошла на кухню. Снова напялила мужскую одежду – черную футболку, облегающую хрупкие формы, и выцветшие джинсы, обтягивающие длинные ноги. Забрала в хвост каштановые волосы, вероятно, пытаясь придать себе деловой вид. Но все равно оставалась невероятно соблазнительной.

– Там суп и гренки, – указал Рафферти, гася сигарету. – И кофе. Если не захочешь перекусить чего-нибудь в больнице.

– В больнице? – переспросила Хелен, старательно избегая его взгляда.

Налила в кружку томатный суп и уселась за стол.

– Мне показалось, ты не прочь навестить Мэри и Билли.

– Я забыла.

– Неудивительно, – протянул Рафферти, – в последние двадцать четыре часа у тебя было множество других забот.

Хелен подняла глаза, и Джеймсу тут же захотелось расцеловать пятна румянца на точеных скулах.

– С удовольствием взгляну на малыша.

– Сначала поешь.

– Ты бросишь меня там?

Рафферти на миг замер, потом потянулся за чашкой черного кофе и сделал глоток. Она видела его насквозь, эта проницательная дамочка. После того, как он последние тридцать шесть часов таскался за ней хвостом, Хелен догадалась, что он планировал передать ее на попечение Билли, когда сам займется Драго.

– С чего ты решила?

– Я знаю тебя.

– Ты знаешь меня меньше двух дней. Это делает тебя экспертом? – продолжил Рафферти прохладным насмешливым тоном, которым ставил на место чересчур назойливых женщин.

– Да, – не дрогнув, отрезала мисс Эмерсон. – Так я дождусь прямого ответа?

– Я оказался рядом с тобой почти в тот же момент, когда Билли сообщил, что у тебя проблемы. Что изменилось теперь?

Джеймс потянулся за сигаретами. Осталась всего одна, да и та смята. Он со вздохом положил пачку обратно в нагрудный карман.

– Не знаю, Рафферти. Но у меня плохое предчувствие.

– Не дам Драго навредить тебе, – заверил он. – Неважно, что придется предпринять, я не позволю ему до тебя добраться. До конца стану защищать от плохих парней.

– Но, Рафферти, – тихо вздохнула Хелен, – кто защитит меня от тебя?

Ответа у плохого парня не нашлось.

Прокурорша позволила Джеймсу сесть за руль. Судя по всему, она уже привыкла к умопомрачительной скорости, с которой Рафферти гонял по улицам, и даже, если миниатюрная «Тойота» получит больше, чем царапины и вмятины, по крайней мере, эти повреждения будут напоминать о нем, когда лихач исчезнет.

Хелен не сомневалась, что это произойдет завтра утром, но не верила в незыблемость его пункта назначения. Люди не воскресают из мертвых из года в год. Хотя, случись такое чудо, оно не должно было постигнуть гангстеров с шикарной внешностью, которые врываются в жизнь непорочного государственного прокурора и все переворачивают с ног на голову.

Джейми Рафферти обыкновенный человек – либо сумасшедший, либо с причудливым чувством юмора. И пусть ни одно из этих объяснений не звучит правдоподобно, альтернатива еще невероятнее. Хелен не собиралась больше задавать вопросов, потому что не могла поверить в ответы. Она возьмет, что дают, включая каждую свободную минуту с Рафферти. Завтра наступит достаточно скоро, и реальность вторгнется без разрешения.

Не наблюдалось никаких признаков таинственного черного седана на стоянке больницы. Хелен отчетливо понимала, что Моррис или Драго, или как его там, хочет ее убить. Она же смотрела в безумные глаза, в смертоносное дуло и вполне прочувствовала беспощадную угрозу.

Установлено, что Билли попросил Рафферти присмотреть за ней, и тот неохотно взялся за эту задачу. И очевидно, что утром Рафферти исчезнет.

Надо бы позвонить домашним – возобладай у нее чувство самосохранения, именно это она бы и сделала. Если обратиться к боссу, он потребует доказательств. Если к отцу или братьям – придется выслушивать бесконечные лекции, вопросы и требования наладить личную жизнь. Они силой уберут Джейми Рафферти из ее жизни, не дав даже попрощаться.

Завтра наступит достаточно скоро. Когда она проснется в одиночестве, то первым делом потянется к телефону и свяжется со старшим братом, Эдди. Через несколько минут он примчится на полицейской машине с вооруженной охраной. Если Драго-Моррис рассчитывает, что сможет напасть на нее в присутствии филиала чикагского отделения полиции под названием Эмерсон, то бандита ждет горькое разочарование.

А пока она побудет рядом с Рафферти. Ведь он сказал, что когда уйдет, то уйдет навсегда. Значит, необходимо копить и дорожить, как сокровищем, каждой проведенной с ним секундой.

Родильное отделение располагалось на пятом этаже. Войдя в лифт, Рафферти обнял Хелен за талию, и она сказала себе, что это защищающий жест, а вовсе не романтичный. И все же кожу покалывало под теплой ладонью.

– Я думала, посещения разрешены только членам семьи, – прошептала она, пока Рафферти тащил ее за собой по заполненному коридору мимо деловитых медсестер и счастливых новоиспеченных папаш.

– Я сказал им, что ты сестра Билли.

– А ты тогда кто?

– Твой муж.

Хелен едва не влепила болтуну пощечину. Раньше никогда бы даже не вообразила такую болезненную, как удар в живот, реакцию на безобидные слова. Она бы с радостью вышла замуж за Рафферти. Родила бы от него ребенка, хоть он и утверждал, что это невозможно. Да еще много чего получила бы от Джеймса, но особенно все его «завтра». И она не собиралась дожидаться еще одного Валентинова дня.

В больничной палате повсюду стояли букеты. Билли сидел в кресле, держа маленького сына, на обоих с нежностью взирала Мэри. Заметив Рафферти, она явно встревожилась, но все-таки сумела улыбнуться.

– Мы сомневались, удастся ли вам навестить нас сегодня вечером, – мягко приветствовала она посетителей.

– Я бы не пропустила этот визит ради всех благ мира, – заявила Хелен, обогнула кровать, оставив Джеймса в дверях, и залюбовалась крошечным красным личиком новорожденного.

– Спасибо за цветы, Рафферти, – застенчиво пролепетала Мэри. – Они очень красивые.

Хелен через плечо бросила любопытный взгляд на Рафферти, молча застывшего на месте. Должно быть, он по телефону заказал букет – явное свидетельство того, что Джеймс вовсе не воскресший из мертвых гангстер: навык заказывать цветы по телефону и пользоваться кредиткой выдавал его с головой.

Да кого она обманывает? Конечно же, никакой он не зомби. Всего лишь человек. Правда необыкновенный. Мужчина, в которого она имела несчастье влюбиться. Но живой человек.

– Можно подержать малыша? – спросила Хелен Билли.

Моретти посмотрел на Мэри, та утвердительно кивнула. Билли вложил малютку в чужие руки с удивительной чуткостью для новоиспеченного отца. Хелен обосновалась в кресле, которое Билли освободил, ребенок засопел и запихнул в рот крошечный кулачок.

– Он просто чудо, – с тоской прошептала Хелен.

Рафферти о многом солгал. Может, если ей на самом деле повезет, он в числе прочего солгал и о невозможности забеременеть от него.

– Надо потолковать, Билли, – сказал Рафферти, по-прежнему подпирая дверной косяк.

– О чем? – немедленно встревожилась Мэри.

– Не волнуйся, Мэри, мы никуда не уйдем, просто несколько минут постоим возле палаты.

Хелен ясно видела обуревавшие Мэри эмоции, скрываемые за натянутой улыбкой. Дверь за мужчинами тихо захлопнулась, и Мэри откинулась на гору подушек.

– Понимаю, что это глупости, – всхлипнула Мэри.

– Просто гормоны, – деловито поправила прокурорша, осторожно поглаживая крошечную детскую ручку.

– Все так и говорят. Думаю, была бы счастливее, находись я дома, но Билли упрямый, как осел. Дай ему волю, так я провела бы здесь недели две, лежа на спине, как женщины поколения его матери.

Хелен смотрела на спящее личико малыша, когда слова Мэри проникли в мозг, и прокуроршу охватил суеверный ужас.