Кумметц правильно решил, что Барнетт будет вынужден вернуться к конвою и не станет его преследовать. Поэтому не следует опасаться никаких неприятностей во время перехода в Альтен-фиорд. Все это было правильно, но подводные лодки, от которых немецкий адмирал удачно ускользнул, выходя в море, все еще патрулировали в отведенных им квадратах. Самая западная лодка «Граф», бывшая U-570, захваченная англичанами в августе 1941 года, 1 января около 1.00 заметила «Хиппер». К несчастью, расстояние было слишком велико для атаки, но командир лодки знал, что за крейсером следуют остальные корабли. Он направился на запад и через 3 часа безуспешно атаковал 2 эсминца, один из которых вел на буксире второй. Это был последний контакт с противником.

Итоги боя подвел адмирал Тови в своем рапорте Адмиралтейству: «Вражеское соединение имело, по крайней мере, 1 карманный линкор, 1 тяжелый крейсер и 6 эсминцев, на его стороне было преимущество внезапности. Но его в течение 4 часов сдерживали 4 эсминца, а потом прогнали 2 легких крейсера. Конвой потерь не понес, что является их заслугой».

Отважные действия капитана 1 ранга Шербрука по защите конвоя и его исключительное чувство долга принесли ему Крест Виктории.

Англичане потеряли 1 эсминец и 1 тральщик, немцы потеряли 1 эсминец. Однако «Хиппер» был тяжело поврежден, и хотя крейсер был отремонтирован, в боях он больше не участвовал.

Англичанам удалось добиться такого замечательного успеха потому, что они вовремя вспомнили старое правило: «Лучшая оборона — наступление». Именно им руководствовался капитан 2 ранга Ричмонд при защите конвоя QP-11. Зато немцы, наоборот, хотя и пытались провести наступательную операцию, были скованы по рукам и ногам. Действия английских кораблей были подчинены одной цели — обеспечению безопасности конвоя, поэтому капитан 1 ранга Шербрук отправил 2 эсминца к транспортам, сдерживая «Хиппер» с 2 остальными. Зато немецким кораблям, намеревавшимся уничтожить конвой, постоянно мешали какие-то иные соображения, главным из которых было стремление избежать повреждений. 6 мощных эсминцев продемонстрировали полнейшее отсутствие инициативы, что впоследствии позволило Кумметцу попытаться переложить вину на них. «После начала боя я уже не смог собрать наши эсминцы вокруг «Хиппера» до наступления темноты, поэтому я остался без прикрытия в самый критический момент». Он также сказал Клюберу, что отсылать эсминцы не следовало, так как это смазало бы картину боя. Капитан] ранга Штанге согласился с адмиралом. Однако нет сомнений в том, что если бы он приказал своим 3 эсминцам атаковать конвой, пока «Лютцов» болтался, ожидая улучшения видимости, это могло принести неплохие дивиденды.

После этого боя РВМ наконец осознало, что пока адмиралы и командиры будут связаны ограничениями, успех будет постоянно ускользать от них. Но прежде чем эти ограничения были частично сняты, следствием боя в Баренцевом море были такие перемены в немецком Верховном командовании, которых адмирал Кумметц даже не мог себе представить.

Пока адмирал Кумметц вел свое обескураженное соединение назад в Альтен-фиорд, напряжение в ставке Гитлера нарастало. После радиограммы U-354, родившей радужные надежды, воцарилось молчание. Его нарушило рутинное сообщение, что эскадра возвращается в базу. Но вечером службы Немецкого радио перехватили сообщение агентства «Рейтер». В нем со ссылкой на английские источники говорилось, что вражеский крейсер поврежден, а эсминец тонет. Гитлер захотел узнать, почему Кумметц до сих пор не передал свой рапорт о бое. Тогда ему сказали, что корабли в море должны сохранять радиомолчание. Редер, даже когда ему сообщили о растущем нетерпении Гитлера, отказался нарушить это правило. Лишь в 4.10, когда «Хиппер» оказался в безопасности внутри фиорда, Кумметц отправил короткий рапорт, в котором ничего не говорилось о конвое, но был более чем тенденциозный отчет о бое. Гитлер, который надеялся порадовать немцев сообщением о победе в день Нового Года, был разочарован. Он потребовал более детального отчета, добавив, что это просто позор, что главнокомандующего германскими вооруженными силами до сих пор держат в полном неведении, тогда как англичане обо всем объявили по радио еще накануне вечером. Кумметц объяснил свое молчание тем, что ему просто нечего добавить к своему рапорту. Однако он ничего не знал о переполохе, вызванном радиограммой U-354. Примерно в полдень, когда он получил рапорт капитана 1 ранга Штанге о действиях «Лютцова», Кумметц отправил дополнительный рапорт. Позднее, когда были получены рапорты командиров эсминцев, он послал еще одно сообщение с новыми деталями. Это сообщение было отправлено телетайпом, тогда как первые два — по радио. На одном из катеров, доставлявших радиограммы на берег, сломался мотор, радисты перепутали шифры, и в результате Редер в Берлине получил рапорты только в 19.00. Он сразу передал по телефону в ставку Гитлера содержание рапортов, но в к этому времени нетерпение фюрера перехлестнуло за край. В припадке гнева он кричал, что все тяжелые корабли нужно разрезать на металл. Он приказал Редеру немедленно доложить все лично, чтобы он смог принять «окончательное решение». Еще до провала этой операции Гитлер не раз высказывал неудовольствие действиями флота. К тому же Геринг постоянно жаловался ему, что для защиты тяжелых кораблей у него забирают драгоценные истребители, хотя эти самые линкоры решительно ничего не делают.

Редер не стал спешить с исполнением приказа Гитлера, так как надеялся, что фюрер немного остынет и сможет судить о вещах более здраво. Встреча состоялась 6 января. Гросс-адмирал детально описал ее в своих мемуарах. Гитлер произнес речь, которую Редер назвал «злобными и несправедливыми нападками на флот». Потом Гитлер передал ему список соображений, по которым следовало списать все линкоры, линейные и тяжелые крейсера. Через 9 дней Редер представил свой ответ, приложив к нему меморандум о значении морской мощи. «Если Германия уничтожит свои военные корабли, то Великобритания, вся военная стратегия которой зависит от обладания морскими коммуникациями, может считать войну практически выигранной». Но Гитлер не был расположен его слушать. Тогда на личной встрече после официального совещания Редер попросил об отставке, и его просьба была удовлетворена. Долгая и безуспешная борьба подошла к концу, он так и не сумел объяснить фюреру важность и значение морской мощи. 30 января Редера сменил адмирал Дениц, который до того командовал подводными силами.

Когда Дениц стал командующим германским флотом, ему исполнился всего 51 год. Он был не только моложе своего предшественника, но и являлся совершенно другим человеком. Он обладал безжалостностью, которой не хватало Редеру. Именно за эту черту Гитлер особенно ценил Деница. С фюрером у Деница были настолько хорошие отношения, что Геринг вскоре был вынужден считаться с мнением флота. А пока мы оставим Деница разбираться со свалившимися на него новыми проблемами и вернемся к русским конвоям.

Хотя теперь отправка этих конвоев из Англии была ускорена, русские по-прежнему оставались недовольны. Они утверждали, что им обещали по 30 судов в январе и феврале, тогда как для конвоя, который должен был выйти 17 января, было собрано только 14 транспортов. Когда русский посол Майский затребовал официальные объяснения по этому поводу, премьер-министр сказал министру иностранных дел Идену: «Я до смерти устал от этого нытья русских». Как уже упоминалось, русские совсем не принимали во внимание происходящее в остальном мире и повторяли свои требования с утомительной настойчивостью. Однако сейчас в полном разгаре были операции на Средиземном море, близился кризис Битвы за Атлантику, и дефицит торгового тоннажа был острым, как никогда. Тем не менее, адмирал Тови отметил, что успех конвоев JW-51A и JW-51B показал, чего можно добиться во время полярной ночи.

Адмиралтейство, разумеется, ничего не знало об обстоятельствах, связанных с отставкой Редера. Но, учитывая провал попыток атаковать конвой JW-51B, оно вполне могло ожидать, что против следующего конвоя немцы бросят более сильное соединение, может быть, даже и «Тирпиц». Также считалось, что достройка авианосца «Граф Цеппелин» подходит к концу, хотя на самом деле это было не так. Эти подозрения усилились, когда 10 января разведывательный самолет заметил в Скагерраке линейный крейсер «Шарнхорст» и тяжелый крейсер «Принц Ойген». Они направлялись на северо-запад. Были приняты меры, чтобы перехватить их. Однако немецкие корабли поняли, что обнаружены, повернули назад и вернулись в Балтику. Интересно отметить, что Гитлер не отменил их перевод на север, который был утвержден еще 22 декабря до отставки Редера.