Юрий не представлял, до чего может довести человека, живущего рядом, отчаяние, истинное отчаяние… В чужой душе потемки слишком темные.

— Прости меня… — вырвалось у Ани почти против воли. Расслышал ли он этот слабый шелест шепота?.. — Если можешь… Я вообще-то давно с ним рассталась… — Нет, кажется, услышал, потому что у него посветлели глаза… — Просто я никак не могу забыть нашу малышку… У нее были такие крошечные пальчики…

Он молча сгреб ее в охапку и больно зажал огромными руками. И все осталось по-прежнему. До той встречи на сочинском берегу…

Жизнь состоит из неожиданностей.

Алевтина, как большинство женщин, прекрасно чувствовала и любовь, и ненависть, тонко ощущала чужую зависимость и независимость, что само до себе понятие весьма условное. Нельзя не зависеть от судьбы, от земли, от солнца, от людей, от тех, кто с тобой рядом… Нельзя… Хотя она когда-то пыталась. Теперь лишь посмеивалась, вспоминая прежние ошибки.

Аля привыкла к непростому характеру Игоря. Иногда ему вдруг требовалось стать по-настоящему деликатным и благородным. Эта роль начинала нравиться и казаться подходящей. Но ненадолго. Он быстро терял к ней всякий интерес и переставал разыгрывать доброту и великодушие. Поскольку подлинными так и не обзавелся, а изображать — нужны немалые силы и немереные желания. Ни того ни другого в его невеликом душевном запасе не находилось.

Зато он оказался на редкость сентиментальным и обожал целоваться. Очевидно, считая, что так демонстрирует свою любовь к Алевтине. А демонстрировать себя Игорь любил больше всего на свете. Однако природа лишила его актерского дара, и приходилось довольствоваться тем, что имелось в резерве.

Алю вообще никогда, ни раньше, ни теперь, не вдохновляли поцелуи. А потому раздражал Игорь, слюнявый облизунчик, готовый то и дело прилепиться к ней губами не только дома, но и на улице, в магазине, в метро. Было в его сентиментальной немужской нежности что-то противное и неестественное. Странно, но ей хотелось, чтобы муж вел себя погрубее и пожестче. Да и вообще, почему нужно лизаться у всех на виду? Мужик, который лезет целоваться при всех, напоминал Алевтине пса. распустившего длинные слюни.

Слово «мужчина» в Алином понимании всегда стояло рядом со словом «мужественный». Предполагалось, что он таким и должен быть — смелым, сильным и добрым, но никак не сентиментальным. Сентиментальный человек — часто убивец. Или многие убивцы сентиментальны. Так утверждала Марина.

С ней Але пришлось расстаться, хотя Марина убивалась по-настоящему и взяла с Алевтины слово вернуться, если жизнь не заладится. Похоже, Марина очень рассчитывала на семейную неудачу Али. Но у той все складывалось хорошо.

— У нас настоящая итальянская семья! — радовался Игорь. — Шум, гам, скандалы! И чуть что — по лбу ложкой! Здорово!

Жизнь радовала его во всех проявлениях.

Алевтина действительно по-простому, не задумываясь ни о какой деликатности, в гневе могла шарахнуть мужа чем угодно, что подворачивалось под руку: половником, батоном, тряпкой…

У них дома всюду валялось столько книг, что со стороны могло показаться, будто кто-то их читал. На самом деле Игорь натаскивал массу какой-то сомнительной макулатурной литературы, выброшенной из библиотек и квартир, и уверял, что найдет время все это прочесть. Точно так же он наводнил квартиру газетами и журналами, которые не разрешал выбрасывать, потому что — опять же! — он найдет время и все это прочитает. Там есть крайне важная информация. Аля поругалась, поскандалила немного и плюнула. Пускай все пылится на полу! На генеральную уборку ей все равно не хватало ни сил, ни желания.

Однажды Аля случайно увидела у Игоря эротический журнал, развернутый на определенной странице. Там красовалось постановочное фото — женщина держит мужчину на поводке, как собаку.

Она хмыкнула. А похоже на них… Неужели ее недалекий муженек, которым она вертит как хочет, почувствовал близость ситуации? И любовался фотографией не просто так?

— Нравится? — спросила она Игоря.

Он отреагировал ярким сиянием глаз и прорвавшимся, якобы искренним возгласом восхищения и довольного хохота.

— Маешься дурью! — справедливо откомментировала его поведение Аля. — А пора бы взяться за дело!

— Я занимаюсь наукой, — завел муж свою привычную, давно надоевшую волынку.

— Ладно, хватит, о твоей науке все уже наслышаны! — оборвала его Аля. — Тут либо твоя наука, либо деньги!

— А призвание? — заорал Игорь.

— С твоим призванием мы можем спокойно умереть с голоду! — отрубила Аля. — Как раз на это твоей зарплаты хватит сполна! Никакой научный работник нынче семью не прокормит. С его-то слишком нежной натурой и чересчур тонким умом, почти незаметным.

Она говорила так злобно только потому, что отлично видела: это все одни лишь разговоры, яркая, броская вывеска, вновь демонстрация своей необычности, интеллектуальности, презрения к материальным благам и грязным делам земным, очередная заявка на свою необычность. Игорь — мастер притворяться и выдавать себя не за того, кто он на самом деле. Если бы Алевтина действительно видела талант мужа, если бы разглядела его настоящую любовь к науке и его самоотдачу, она бы и слова не сказала. Но фальшь ей надоела…

Однажды утром, за завтраком, Аля с неожиданной ненавистью обратила внимание на то, как Игорь жует. Жевал он обыкновенно, как все, не чавкал, не плевался, не брызгал слюной. Только медленно из-за отсутствия зубов. Что же ее так взбесило?

Она вдруг резко отодвинула тарелку:

— Ладно, хватит жрать! Не наелся, что ли? Игорь пристально взглянул на супругу:

— Раздражаю?

Она смешалась и ничего не ответила. А что тут скажешь?

Он раздражал ее всем — хилостью, пьянством, слишком большой привязанностью к ней. Надо же, какая нелепость — кипятиться из-за мужской преданности тебе же! Аля понимала свой идиотизм и странность настроений, но ничего поделать не могла. Раньше она даже не подозревала, что любовь может оказаться такой неприятной. Хотя разве их отношения можно назвать любовью?..

Но, возненавидев Игоря, Алевтина делала больнее себе. И терзала себя мыслями о том, что добиться она, в сущности, так ничего и не сумела…

Потом Але позвонил Юрий и спокойно спросил:

— Алевтина, а ты зачем разрешаешь мужу ходить к Анне? У них визуальный онанизм. Можно совершать ошибки, это почти неизбежность, но зачем их повторять?..

Он всегда был откровенен и прямолинеен, как шоссе, убегающее в никуда.

— Твоя жена, между прочим, — нехотя пробормотала Аля. — И ходит он не к ней, а к вам.

— Ты себе морочишь голову или мне? — хмыкнул Воробей. — Всем известно, к кому он ходит. А мы — семейка со стажем и опытом. Уже очень разнообразным. Зато вы со Скудиным только начинаете. Разницу улавливаешь?

— А как ему можно запретить ходить в гости? Человек взрослый, самостоятельный…

Юрий скептически ухмыльнулся. У него были большие объективные сомнения по поводу возраста и независимости Скудина.

Аля замолчала. Почему она разрешает Игорю таскаться к Анне? Потому что с этим ничего нельзя поделать. Это рок, наваждение… И пусть уж лучше Анна, с которой резвого Игорька не связывает постель, чем его вечные девки, неизменные и верные, как российская инфляция.

— Это куда хуже всего остального, — неожиданно ответил за нее очень чуткий Юрий, легко проследив несложную цепочку ее мыслей. — С другими его связывает всего-навсего физиология, часто пустая и ненужная, а здесь… — Он помолчал. — Здесь неизбывная ностальгия по молодости и никогда не проходящее первое чувство. Ты знаешь, что такое первая любовь?

Аля не ответила. Ностальгия по юности… Как с ней бороться?.. Похоже, никак…

Игорь всегда возвращался от Воробьевых поздно, счастливый, с блестящими нехорошей чернотой довольными глазами. Блеск номер четыре.

Аля пыталась не ревновать. И каждый раз спокойно поджидала мужа. Ей даже почти удавалось Она внушила себе, что Анюта — высока и далека, вне досягаемости Скудина, а она — рядом. И там рядом муж. Верный хранитель жениной чести и друг Игоря. Это несложное и логичное жизненное объяснение и разумное наблюдение Алевтину вполне устроило. Можно всю жизнь тянуться к звездам. но добраться до них не сумеешь никогда. Все очень просто. Роза пахнет лучше, чем капуста, но из нее не сваришь борш, любил повторять Игорь. И если розу никак не удается сорвать, будешь рад и одуванчику…