В послеобеденные часы 31 октября 1983 года ремонтная бригада округа Марин, Калифорния, работала на участке Хайвея № 1, как раз там, где он проходит над берегом океана. Начальник бригады решил перекурить и взглянул на море ― что-то не очень понятное и большое плыло по поверхности в сторону берега: тонкое, в сотню футов длиной, с тремя вертикальными горбами! Так осенним днем дорожники наблюдали… морского змея. Они четко видели, как животное высунуло голову из воды и огляделось. Потом, резко повернув, изменило направление, голова снова ушла под воду, и тварь подалась в сторону моря. Все шестеро рабочих в тот день видели одно и то же зрелище, и их описания совпадали в деталях ― в том, что касалось размеров, окраса и повадок. 19-летний Роланд Керри тоже видел змея в тот день. Чуть позже он поведал репортерам, что неделю назад уже видел это существо и рассказал об этом свой подружке, но та подняла его на смех. Но сейчас-то он все прекрасно разглядел и не даст смеяться над собой!

Через три дня после случая на Стенсон-Бич группа наблюдателей видела подобное чудовище в 400 милях южнее, у Коста-Меса. Хатчинсон, 19-летний серфист, поведал, что оно поднялось из воды близ устья реки Санта-Ана, прямо в десяти футах от него. Сначала Хатчинсон воздерживался от разговоров на эту тему, справедливо полагая, что его сочтут сумасшедшим. Но, прочитав в газетах о случае в округе Марин, подтвердил: «Оно было точно такое же, каким его описали рабочие ― длинным черным угрем».

На протяжении нашего столетия таинственные создания постоянно являлись людям по всему тихоокеанскому побережью, но никто так и не смог определить, о каком же животном идет речь. Ученые склонялись к выводу, что случай 1983 года ― это всплывшие останки кита, блестевшие в солнечном свете. Другие считали, что это стадо морских свиней, вытянувшихся в цепочку.

Как мы видим, истории о морском змее и прочих неопознанных существах продолжают поступать, причем наиболее урожайными оказались 80-е годы, ― точно так же как в прошлом веке! Может, это связано с определенными жизненными циклами чудовищ? Работы Бернара Эйвельманса, которые мы предлагаем вниманию наших читателей, написаны довольно давно. Однако, это вовсе не относит их к разряду устаревших: факты, приводимые в них, гипотезы и версии, выдвигаемые всевозможными специалистами, работают и сегодня, позволяя объемнее оценивать последние открытия в области криптозоологии. Совсем недавно американский ученый Клайв Рупер отправился в экспедицию на поиски гигантского кальмара. Существование этого животного, давно получившего латинское название Architeuthis dux, уже не оспаривается: в разных районах мира волны выносили на берег его останки, по которым зоологи смогли определить размеры головоногого до 30 метров в длину вместе со щупальцами! Но живого архитевтиса никто не видел. Клайв решил восполнить пробел в знаниях. На борту «Тангароа», своего рода плавучей лаборатории, оснащенной «карманной» субмариной, научная экспедиция взяла курс на Новую Зеландию: холодные воды, в которых только и живет гигантский кальмар, не так давно выбросили на берег четырех гигантов. Одна только мантия, этих сказочных животных достигала в длину четырех метров! Измерения показали: головоногие оказались самыми крупными из когда-либо найденных экземпляров. Выпуклый черный глаз одного гиганта приближался по размерам к волейбольному мячу, а тело весило больше тонны. На мини-подлодке «Джонсон си-линк» Клайв спустился на значительную глубину и… увидел головоногого. Не замечая работающих кинокамер и шума мотора, животное спокойно развернулось спиной и исчезло. Но дело было сделано ― загадочный обитатель холодных глубин заснят на пленку. Кто знает, может быть, в один прекрасный день точно так же попадется в видоискатель и морской змей ― один из персонажей нашей книги.

Многие любят повторять вслед за греческим поэтом Оппианом, что море скрывает многое. Но большинство людей не верят больше в истинность этого утверждения, и поэтому опасение сказать банальность не должно нас останавливать.

Коллективное убеждение в том, что наша планета прекрасно изучена во всех ее уголках, мало-помалу утвердилось в течение XIX века, вплоть до того, что приняло в конце его характер какого-то исступления. Опьяненные волной удивительных изобретений ― электрического освещения, автомобиля, беспроволочного телеграфа, воздухоплавания, и т. п., ― которые должны были произвести революцию в повседневной жизни, люди полагали, что у них есть основания верить во всемогущество Науки, возведенной в ранг божества. Что же касалось великих жрецов новой религии, господ ученых, то считалось, что они способны все знать и даже ― почему бы нет? ― что они уже знают все или почти все, за немногим исключением. Некоторые ученые в конце концов убаюкали себя этой иллюзией. В этой атмосфере эйфории и блаженного оптимизма, окрашенной неким псевдорелигиозным фанатизмом, незнанию, сомнению, неуверенности, необъяснимости, иррациональности не было больше места. Некоторые ученые и философы этого времени несколько напоминали тех юных студентов и простодушных профанов, которые благодаря чтению часто открывают для себя внушительную сумму знаний, накопленную от зари цивилизации, равно как и неисчерпаемые, по-видимому, возможности техники, и которые немедленно мнят себя все знающими и на все способными. Они обладали высокомерием тех самоучек, которые за отсутствием глубоких научных знаний в салонной беседе на все имеют ответ и могут разрешить любой вопрос с видом, не допускающим возражений, тогда как специалист, вовлеченный в разговор и часто сомневающийся и вынужденный благоразумно молчать или придерживаться частных суждений, сдержанных и ограниченных, в результате неизбежно кажется законченным дураком.

Действительно, XIX век был эпохой первенства науки, и в этом отношении по крайней мере он оправдывает данное ему Леоном Доде наименованием «глупого».

Увы! Мы все еще расплачиваемся по счетам прошлого века. Преувеличенный позитивизм апостолов торжествующей науки все еще витает в воздухе. Положение остается особенно плачевным в массах, которые с опозданием реагируют на прогресс мысли и питают досадную склонность к обобщениям.

Все это в полной мере относится к нашим знаниям о подводном мире. Раз уже пятьдесят лет назад утверждали, что океан изборожден вдоль и поперек и изучен вплоть до последнего из мельчайших необитаемых островков, то разве теперь, в наше время, это не должно быть тем более верно? Снабженные двигателем суда избавили нас от необходимости придерживаться путей, зависящих от ветра или морских течений. Сверх того, скафандры и подводные лодки позволили приподнять колышущийся занавес волн и увидеть скрытый за ним мир. Рыболовецкие флотилии, поделившие между собой все богатые рыбой воды земного шара, неуклонно используют глубины в той мере, в какой это позволяют делать наиболее современные приборы. Несколько океанографических экспедиций пошли еще дальше: с помощью зондов и других специальных приборов они достигли дна бездонных океанских впадин. Благодаря ультразвуку была сделана подробная съемка рельефа затонувших континентов. Наконец, в своих батисферах и батискафах люди погрузились в недра царствующей в морской бездне вечной ночи, которую осветили бледным светом прожекторов. Пусть бы еще существовала неизвестная нам сардина, но пусть нам не говорят о таинственных существах размером с человека или, особенно, о доисторических чудовищах.

Вот как многие люди думают. Но на практике дело оборачивается совсем иначе.

В своей книге, «Следы невиданных зверей», я старался продемонстрировать несовершенство и частичный характер наших знаний о континентах, по которым мы способны, казалось бы, свободно передвигаться. Наше неведение морского мира значительно больше. Оно так велико, что я смело могу утверждать, что все еще возможно в океане. Перед необъятным царством Нептуна некоторая легковерность представляется более уместной, чем все отрицающий скептицизм. Если завтра объявят о поимке настоящей сирены, не безобразного ламантина, а существа, наделенного бюстом Мэрилин Монро и хвостом целаканта, позиции того зоолога, который пожелал бы ее увидеть, будет более оправдана с научной точки зрения, чем позиция его коллеги, просто пожавшего плечами.