Однако люфтваффе с 4 300 действующими самолетами, большинство из которых были современными боевыми машинами, являлось мощным инструментом политики – в частности в воздушных операциях при поддержке сухопутных войск. Морской флот, хотя и небольшой, качеством компенсировал количество; его линейные корабли (бронированные крейсеры) «Шарнхорст» и «Гнайзенау» водоизмещением 26 000 тонн и его 57 подводных лодок представляли серьезную угрозу британским торговым судам.

Германская армия извлекла выгоду от поражения в 1918 году и ограничительных положений Версальского договора. Ее оснащение было новым, ее тактическим концепциям и политике не мешали отжившие идеи, а ее «сердцевина» – офицеры и унтер – офицеры – были настоящими военными профессионалами, мастерами своего дела.

Мобилизационные планы предусматривали формирование в целом более 100 дивизий по категориям или «волнами» с общей численностью несколько миллионов человек.

Против Польши в сентябре 1939 года Берлин бросил более 50 дивизий, 4 бригады и несколько полков СС [43] плюс два воздушных флота и некоторые морские силы, что в общей сложности значительно превышало 1 500 000 человек.

Кампания была рассчитана на быстроту действия, использовались все четыре немецкие моторизованные и шесть танковых дивизий.

Германский план проведения кампании был, по существу, приспособлен к получению преимущества от невероятных проблем польской географии. Стратегически он задумывался как гигантская битва при Каннах: сражение на уничтожение – двойное окружение польской армии западнее Вислы, а затем Варшавы и остальных польских сил.

Познаньский выступ, где польская граница вдавалась далеко в территорию Германии, лишь слегка удерживался пограничными подразделениями и резервистами, засевшими в укреплениях вдоль реки Одер. Немцы намеревались остаться в обороне в этой центральной области. Сильнейшие германские силы были сконцентрированы на юге, сгруппированные в группу армий «Юг» под командованием генерала Карла Герда фон Рундштедта. В нее входили три армии – 14–я генерала Вильгельма Листа, 10–я генерала Вальтера Райхенау и 8–я генерала Иоганна Бласковица, объединяющие 34 дивизии. Они – то и перешли границу из Силезии, Моравии и Словакии.

Миссия 10–й армии заключалась в прорыве к Висле и взятии польской столицы. Силы 8–й армии, расставленные по вогнутому в сторону германской границы флангу, обеспечивали его защиту от любой польской угрозы с Познанского выступа. 14–я армия в самой южной точке наступала от Бескид в направлении рек Сан и Буг в Галиции.

Группа армий «Север» под командованием генерала Федора фон Бока была разделена Польским коридором. 4–я армия (генерал Гюнтер фон Клюге) наступала из Померании, 3–я (генерал Георг фон Кюхлер) – из Восточной Пруссии. Всего в них насчитывались 21 дивизия и другие меньшие подразделения.

4–я армия должна была форсировать переправу на Висле между городами Торунь и Грудзендз, а затем установить контакт с левым (северным) флангом группы армий «Юг» в надежде загнать в ловушку тысячи польских солдат. 3–я армия, продвигаясь к югу из Восточной Пруссии, должна была окружить Варшаву в ходе широкого наступления на восток.

Крупные армейские группировки поддерживали воздушные флоты 1 и 4, насчитывающие в своих рядах более 1 600 самолетов. Морская группировка «Восток» на Балтике, сосредоточенная вокруг старого учебного линкора «Шлезвиг – Гольштейн», стоящего на якоре в Данцигском заливе, включала в себя канонерские лодки, подводные лодки и малые суда.

Для ответа на это наступление частично мобилизованные польские силы (многие подразделения которых не были организованы и плохо оснащены) пытались удержать все, но в результате и потеряли все. Угольные месторождения Силезии и польские промышленные области находились в уязвимой западной части страны. Варшава пыталась удержать их, а также незащищенный Коридор вместо того, чтобы организовать сконцентрированную оборону за реками Висла и Сан. Поляки, подобно французам, непоколебимо верили в свои укрепления и оборону – наследие траншейного выживания Первой мировой войны. Они были горды и слишком самоуверенны, живя прошлым. Многие польские солдаты, пропитанные военным духом своего народа и своей традиционной ненавистью к немцам, говорили и мечтали о «марше на Берлин». Их надежды хорошо отражают слова одной из песен:

Однако поляки, как и весь остальной мир, никогда не сталкивались с тактикой «молниеносной войны».

Несмотря на угрозы и предупреждения, немцы преподнесли тактический сюрприз; многие польские резервисты были еще на пути в свои подразделения, а подразделения перемещались к точкам концентрации или местам дислокации, когда люфтваффе сбросило первые бомбы в 4:40 1 сентября.

По всей стране – в Варшаве, Кракове, Лодзи и на девяти других главных польских авиабазах, а также на 75 грунтовых взлетно – посадочных полосах и малых аэродромах – взрывы бомб ознаменовали начало войны. Через несколько часов большая часть польских военно – воздушных сил была уничтожена на земле, так и не расправив свои крылья.

Граждане вольного города Данцига были разбужены громом орудий и обнаружили, что они уже больше не «вольные граждане»; войска СС в черной форме патрулировали улицы города, а над городской ратушей была поднята свастика. «Шлезвиг – Гольштейн» обстреливал польские позиции на берегу. Лишь вдоль полуострова Хель и на Вестерплатте, где поляки воздвигли внушительные бетонные огневые точки с прибрежными оборонительными сооружениями и легкими орудиями, немецкие танки были отбиты. В других районах немецкие войска быстро двинулись через границы, легко преодолевая слабое сопротивление: «Все дивизии продвигаются в соответствии с планом».

Однако Польша в первые дни войны не была сломлена. Варшава верила обещаниям своих союзников, Англии и Франции, предпринять атаку на западе. «…Моральный дух народа в момент мобилизации был великолепен» [45].

В крупных и малых городах и деревнях воинственные слова польского национального гимна возбуждали энтузиазм:

Мужество не было редкостью. Время от времени, под непрекращающимися воздушными налетами, среди пылающих домов, поляки добивались успехов: иногда, хотя и редко, 37–миллиметровые противотанковые орудия подбивали легкие немецкие танки.

Однако волна немецкого наступления была непреодолима.

На многих участках фронта сильный туман на земле, который ограничивал поддержку с воздуха и препятствовал наблюдению за артиллерийским огнем, мешал больше немцам, чем противостоящим им полякам.

Недостаток боевого опыта немецких войск и некоторая нехватка лидерства – неизбежные в любой армии, не закаленной в сражениях, – также создавали препятствия, которые преодолевались с появлением нескольких сильных профессионалов.

Генерал Хайнц Гудериан, командующий 19–м корпусом, следил за продвижением на реке Браэ, когда полковой командующий позволил увязнуть своему подразделению. Молодой лейтенант – танкист предстал перед Гудерианом. «…Рукава его рубашки были закатаны, а руки черны от пороха.

«Господин генерал, – сказал он. – Я только что с Браэ. Вражеские войска на дальнем берегу слабы. Поляки ведут огонь по мосту в Хаммермюле, но я открыл огонь из своего танка. Мост можно перейти. Наступление было остановлено лишь потому, что некому возглавить его. Вы должны отправиться туда сами, господин генерал». Гудериан «отправился туда сам», увидел, что продолжается «идиотская» паническая стрельба, прекратил ненужный обстрел, посадил батальон в резиновые лодки, создал предмостовое укрепление и взял в плен польскую велосипедную группу – единственных защитников на этой части реки. «Потери, – отметил Гудериан, – были незначительными» [46].