Митинг проходил организованно и спокойно, как вдруг без какой-либо видимой причины местные власти решили, что он проводится незаконно, и распорядились арестовать оратора. К нему тут же двинулся небольшой отряд с саблями наголо. Хант призвал собравшихся к спокойствию и, не оказывая сопротивления, отдал себя в руки солдат. Внезапно один из них выкрикнул: “Сорвем их знамена”, и солдаты, раздавая удары направо и налево, врезались в густую толпу. Раздались крики раненых, женщин и детей. Началась паника. Власти, казалось, только этого и ждали: они приказали немедленно разогнать “незаконное сборище”. Обезумевшие от страха тысячи людей, давя и отталкивая друг друга, бросились в разные стороны, подальше от сабель и конских копыт. Через несколько минут площадь опустела — на ней остались только 11 убитых, обрывки одежд и порванные флаги; во время разгона митинга было ранено более 400 человек, из них 113 женщин.
Правительство Англии и не подумало осудить устроителей этой кровавой расправы. Наоборот, от его имени министр внутренних дел страны лорд Сидмут направил манчестерским властям поздравительное письмо, в котором выражал полное одобрение столь решительному пресечению “беспорядков”.
Интересно отметить, что реформы избирательной системы требовали не только рабочие, но и их эксплуататоры, которые наряду со средним классом в целом были также практически полностью отстранены от участия в политическом управлении страной. Буржуазия сконцентрировала в своих руках огромные богатства и экономическую мощь, однако Англия по-прежнему управлялась титулованными и нетитулованными землевладельцами — этими дряхлыми пережитками средневекового феодализма: именно они принимали в парламенте законы и олицетворяли их в качестве судей и магистратов, именно они представляли высшее офицерство в вооруженных силах и занимали ключевые посты в государственных учреждениях. Из шести миллионов взрослого мужского населения (в 1830 г.) правом голоса обладали всего 839 тыс. человек, т.е. приблизительно каждый седьмой мужчина.
Две крупнейшие партии землевладельцев — тори и виги — боролись на выборах в парламент только друг с другом. Причем виги, считавшиеся, кстати, партией либералов, в общем благожелательно относились к перспективе предоставления права голоса среднему классу, на поддержку которого они рассчитывали в своей борьбе за политическую власть против партии тори и короны. Буржуазия же в свою очередь обратилась за помощью в этой борьбе к организованным рабочим движениям, и те, надеясь, что вместе с промышленниками право голоса получат и они, провели в знак солидарности ряд массовых митингов и манифестаций. Заручившись столь мощной поддержкой, промышленники сначала пригрозили правительству налоговой забастовкой под лозунгом “Никакой уплаты налогов до принятия билля о реформе”. Затем они начали изымать свои капиталы из банков, требуя оплаты только золотом, и заявили, что остановят всю деловую жизнь, доведут банки до банкротства, скупят земельные участки (фригольды) и это обеспечит им право голоса.
Результатом всех этих действий стало принятие в 1831 г. “Билля о реформе”, в котором предлагалось увеличить число принимающих участие в выборах до одного миллиона человек за счет предоставления права голоса фригольдерам с имущественным цензом не ниже 10 фунтов, образования новых избирательных округов для промышленных районов и упразднения (или приведения в количественное соответствие) ряда традиционных округов с непропорционально высоким представительством. Несмотря на то, что “Билль о реформе” был задуман исключительно в качестве предохранительного клапана против возможной революции — “Мы сами гоним в революцию тех, кого отстраняем от власти, — заявил Макаулей в палате лордов. — Мы должны пойти на реформу, чтобы сохранить все остальное!” — палата общин приняла его большинством всего в один голос. Мало того, чтобы не дать ему стать законом, король Вильгельм IV объявил о роспуске парламента.
Рабочие ответили на это вспышками протеста по всей стране. Например, в Бристоле они ворвались в тюрьму, освободили заключенных, а затем сожгли дворец епископа и здание магистрата. Вызванные для усмирения войска открыли по рабочим огонь, убив 12 человек.
Правительство вигов, пришедшее к власти в результате новых выборов, снова приняло “Билль о реформе”, однако на этот раз его не утвердила палата лордов. Только под угрозой того, что палата будет “заполнена” новыми, более покладистыми членами, лорды уступили, и в 1832 г. «Билль о реформе» стал полноправным Актом о реформе.
Итак, предприниматели и средние классы были полностью удовлетворены: они отвоевали себе право избирать и наряду с землевладельцами быть избранными в палату общин.
Дальнейшее расширение реформы было для них уже ненужным и даже вредным. Теперь главной задачей капиталистов стало не допустить распространения избирательного права на рабочих, которые, без сомнения, использовали бы его прежде всего для того, чтобы сделать свободное предпринимательство менее свободным, а значит — и менее прибыльным.
Измена недавних союзников, вошедшая в историю под названием “Великое предательство”, глубоко потрясла весь трудовой народ Англии. Вместе с тем она невольно способствовала появлению уже через несколько лет первого общенационального движения рабочего класса — чартизма.
ГлаваXVIII
Ч А Р Т И З М
Рабочие очень скоро получили возможность воочию убедиться в истинных достоинствах “реформированного парламента”, с их же помощью избранного в 1832 г. Именно это правительство в 1834 г. организовало позорное судилище над “толпаддлскими мучениками” и приняло пресловутый Закон о бедных, который полностью изменил систему обеспечения пособиями беднейших слоев населения. Бедность, указывалось в нем, порождается главным образом “мошенничеством, ленью и расточительством” тех, кто считает получение приходского пособия своим неотъемлемым правом и совершенно не думает о том, каким бременем это ложится на плечи налогоплательщиков. Изъяв пособия по бедности у местных приходов и передав их в ведение специальных государственных органов, новый закон одновременно постановлял, что лицам или семьям, неспособным обеспечить себе прожиточный минимум, надлежит обращаться с просьбой о приеме их в работные дома, где им будет обеспечена пища, кров и содержание.
Все нуждающиеся, независимо от того, вызвано ли это временной безработицей, болезнью или преклонным возрастом, считались “пауперами” (нищими) и направлялись в работный дом в виде наказания; к ним там и относились соответственно — как к лишенным гражданских прав преступникам. Условия жизни в работных домах были ужасными: жалкие порции умышленно грубой и плохо приготовленной еды вызывали только отвращение; детей отделяли от родителей и воспитывали в отдельном корпусе как сирот; и молодые, и пожилые супружеские пары разделяли (чтобы предотвратить рождаемость), поэтому прожившие всю жизнь вместе муж и жена виделись друг с другом только на расстоянии во время приема пищи в столовой или молитвы в церквушке работного дома; о пиве и табаке можно было только мечтать; без письменного разрешения управителя не допускались никакие свидания с родственниками или друзьями; все трудоспособные были обязаны работать. Кого только нельзя было встретить среди обитателей работных домов — людей нормальных и умственно отсталых, калек и здоровяков, беременных женщин и молоденьких девиц, грудных детей и глубоких стариков.
Частые периоды безработицы, а следовательно, и практическая невозможность делать достаточные сбережения на “черный день” или на старость, вынуждали большинство рабочих рано или поздно прибегать к помощи приходского пособия, особенно при достижении ими преклонного возраста, и раньше эта жестокая закономерность понималась всеми. Теперь же реформированный парламент предлагал им взамен еще более жестокую, бездушную, бесчеловечную систему, являвшую собой не что иное, как лишение свободы при жизни и униженную безымянную могилу на кладбище нищих после смерти. Как тут не вспомнить историю Оливера Твиста и выражение неподдельного ужаса на лице мистера Лимкинса, когда он переспросил надзирателя: “Еще каши?… Так ли я вас понял: он попросил еще, после того как съел полагающийся ужин?” (Весь ужин, напомним, состоял из крошечной мисочки жидкой каши.)
