Вождь помолчал. Потом озабоченно покачал головой.

— Другое дело — сердце, — задумчиво продолжал Лирап-Луддич. — Вот что меня особенно беспокоит. Кстати, как вы собираетесь его искать, ваше преподобие? Вы уверены, что его можно найти?

— Не сомневайтесь, ваше величество, — заверил вождя чародей, хотя сам понятия не имел, о чем шла речь.

— О, вы, священнослужители, всегда такие скрытные, — усмехнулся Луддич. — Ничего у вас не разберешь. Вечные секреты да тайны… Делайте, что сочтете нужным. Главное для меня — чтобы эта штука снова от нас не ускользнула. Так и знайте, если сердце Огарта уведут у вас из-под носа, я вырежу ваше собственное сердце!.. Постарайтесь не оплошать, ваше преподобие. Если все пройдет как надо, я отпущу вас домой и даже дам в награду череп парсинанина… Ну что, по рукам?

— Ваша щедрость не знает границ, ваше величество. На этот раз сердце Огарта от нас никуда не денется. Даю вам слово!

В данном случае чародей не лгал и даже ничуть не кривил душой. Поскольку никакого сердца Огарта в природе не существовало, то исчезнуть оно, конечно, никуда не могло. Иными словами, нельзя было потерять то, чего не имеешь.

— Вот это я и хотел от вас услышать, — промолвил Луддич, кладя ладони на плечи заклинателю. — Мне известно, что вы, ваше преподобие, человек слова… Не будем терять времени, в путь — за сердцем Огарта!

Глядя вслед вождю, чародей машинально продолжал кивать. В его памяти вереницей проносились воспоминания — обо всех обрядах изгнания духов и выкачивания жизненной силы, которые он проводил прежде. Интересно, сколько из них действительно соответствовали тому, что он обещал?..

Если он не отыщет проклятого сердца, живым ему из этих лесов не выбраться. Оно было его единственной надеждой… Но ведь его не существует в природе! И вообще никогда не существовало… А может быть, оно все-таки существует?! По крайней мере, Луддич свято верит в это. А ведь если сильно во что-то поверить, это обязательно случится!..

Перед чародеем забрезжили новые, фантастические возможности. Кто-кто, а уж он-то знал, на что способен всемогущий бог Браск! С крепкой верой в чудо можно добиться чего угодно. Если уж на то пошло, окружающая реальность — лишь продукт нашего воображения!

Полный смутных надежд Гарс засеменил к фургону с электрическим генератором.

Между ветвями паутинового дерева затаились две необычно крупные летучие мыши. Дождавшись, когда колонна из пяти грузовиков снова тронется в путь, они взмахнули крыльями и устремились в небо.

Первые лучи солнца уже пробивались из-за горизонта, и небо постепенно прояснялось. С высоты своего полета летучие мыши улавливали странный глухой рокот. Это было не тарахтение моторов и не раскаты далекого грома. Множество лесных зверей, словно встревоженные страшным ненасытным хищником, покинули свои норы и с пронзительными криками устремились на восток. Испуганные птицы стаями поднимались с деревьев и, словно обезумев, носились над лесом…

Тайя и Локрин с беспокойством наблюдали за происходящим на земле. Чтобы не попасться на глаза охотникам, они старались держаться поближе к лесу и в то же время не отставать от колонны.

Подслушанный разговор между чародеем и вождем рэнсников еще больше напугал детей. Пока вождь не успел исполнить своих угроз, нужно было как можно скорее сообщить обо всем услышанном дядюшке Эмосу.

Вода сочилась тонкой струйкой, едва достаточной, чтобы смочить губы. Но для них и это было настоящим чудом. Они упали на колени, поклоняясь воде, словно божеству.

У воды был скверный запах. Пожилой бригадир сказал, что, скорее всего, она просочилась из верхних слоев по трещинам, образовавшимся после землетрясения, и насыщена минеральными солями. Не исключено, что ею даже можно отравиться… Но его предостережениям никто не внял. Ведь это была вода! Настоящая, прохладная, освежающая вода!

Вода капала со скола каменной глыбы. Мужчины пропустили Найяллу вперед (ей пришлось переступить через гордость) и с нетерпением дожидались своей очереди. Вода капала убийственно медленно. Глядя на нее, жажда и вовсе казалась невыносимой.

Напившись и наполнив водой фляги, они решили немного поспать. Найялла и Нуган вызвались дежурить первыми и, чтобы хоть немного согреться, уселись поближе к спящим.

Микрин провалился в сон, как только закрыл глаза, и, постепенно теряя обличье шакса, снова превращался в человека. Но Найялла не стала будить мужа. От голода у нее начинались рези в животе, и она, все еще находившаяся в обличье шакса, прикрыла живот когтистыми лапами.

Продрогший до костей Нуган пытался согреть ладони собственным дыханием.

— Кажется, я весь превратился в кусок льда, — пробормотал он, стуча зубами. — В жизни не припомню такого холода!

— Расскажи мне о доме, — попросила его Найялла.

— Зачем?

— Просто так. Во-первых, я никогда не бывала в ваших краях, а во-вторых, нужно же о чем-то поговорить…

— Я родом из Бродфана, что в Сестинье, — сказал Нуган. — Там в основном живут крестьяне и рыбаки. Это небольшой городишко, в нем никогда ничего не происходит…

— А есть у тебя там любимый уголок?

Юноша смущенно пожал плечами. Дом и родные места казались ему самыми обыкновенными — и рассказывать не о чем. Во всяком случае, ничего такого, что можно было бы сравнить со странной жизнью мьюнан.

— Я любил сидеть у реки под мостом, — наконец промолвил он. — Даже в солнечный день там всегда густая тень, никаких бликов. Вода прозрачная-прозрачная — до самого дна… А на дне — огромная голова от статуи какого-то норанского генерала. Эта статуя стояла на городской площади, пока кто-то не отколол ей голову и не бросил в реку. Норанцы ее так и не нашли… Это и есть мой любимый уголок.

Найялла улыбнулась.

— А теперь расскажи, где не любишь бывать.

— На площади. Около безголовой статуи, — не задумываясь ответил юноша, и оба весело расхохотались.

Вдруг Найялла перестала смеяться и тревожно оглянулась. У нее появилось ощущение, что за ними кто-то пристально наблюдает. Как у всех мьюнан, у нее было отлично развито шестое чувство. Она встала и начала всматриваться в темный туннель — туда, откуда они недавно вышли. У них осталось всего лишь два зажженных факела, но и без них Найялла прекрасно знала, что там, в темноте, затаилось чудовище, которое только и ждет подходящего случая, чтобы напасть.

— Здесь нельзя оставаться, — тихо сказала она. — Оно идет за нами по пятам и ждет, когда мы все заснем. Нужно найти более безопасное место.

Нуган долго вглядывался в темноту, но ничего не увидел.

— Но тогда нам придется остаться без воды, — неуверенно пробормотал он.

— Все равно, нельзя здесь оставаться до бесконечности, — решительно возразила Найялла. — Буди остальных! Нужно идти дальше!

Микрин проснулся и, морщась от боли, принялся восстанавливать обличье шакса: синяки и ушибы, оставшиеся после того, как его завалило в туннеле, все еще давали о себе знать. Глядя на свои страшные когти, он вспоминал о яростной схватке у подножия Абзалета — когда они проникли в поселок рудокопов и попытались вывести из строя электрический генератор. Казалось, это было давным-давно. А ведь прошло всего лишь несколько дней.

Скорее всего, спрятав детей и стариков в одной из высокогорных пещер, племя снова вышло на тропу войны. Микрин не сомневался, что все, кто способен носить оружие, попытаются отбить у норанцев рудники и священную гору. Хотя бы ценой собственной жизни. Ему и Найялле полагалось сражаться плечом к плечу с соплеменниками… Микрин печально вздохнул. Можно было лишь предполагать, что стало с Тайей и Локрином. Даст бог, дети теперь в безопасности. По крайней мере, не в этой каменной ловушке…

— Ну что, ты готов? — спросил бригадир, отрывая Микрина от невеселых раздумий.

Мьюнанин кивнул. Рудокопы взвалили на плечи вещевые мешки, и маленькая группа отправилась дальше. Найялла шла впереди, а Микрин прикрывал группу сзади. От голода и усталости они едва держались на ногах, но постоянная угроза того, что хищник может застать их врасплох, словно прибавляла сил и заставляла искать для привала и отдыха более надежное убежище.