Тьюп уже выиграл у товарищей все деньги, и теперь в ход пошли украшения.

В надежде на реванш Мурч и Дорч поставили на кон все, что у них было, но снова оказались в проигрыше.

— Пропади все пропадом! — в сердцах вскричал Мурч, видя, как Тьюп заграбастал его медное ожерелье и самодовольно нацепил на себя.

— Это все чертов падальщик! — проворчал Дорч, кивая на промелькнувшего в небе акалока. — Известное дело, они вечно приносят несчастье!

Суеверные рэнсники были убеждены, что акалоки притягивают беды, как падаль мух.

Тьюп сдвинул повязку и почесал раненую ногу. Потом, неловко повернувшись и задев сломанное ребро, поморщился от боли. После того как его отделал парсинанин, казалось, на нем не было ни одного живого места. Впрочем, у Дорча с Мурчем тоже хватало синяков. К тому же проклятый чужестранец отнял у них мешок с железным ломом. Если бы не он, Тьюп сейчас лежал бы в теплой постели и грыз мамочкины коврижки… А так Луддич поднял всех их на ноги, приказав сторожить подступы к Пещере Отшельника. Ослушаться приказа вождя никто не смел. С Луддичем шутки плохи… Единственное, что немного утешало Тьюпа, — это солидный выигрыш.

— Хватит ныть, — прикрикнул он на товарищей. — Вы скулите, как малые дети!

Вдруг его внимание привлек какой-то подозрительный скрип. Выглянув из кустов, Тьюп посмотрел на мост.

— Никто ничего не слышал? — встревожился он. — Мне показалось, что на мосту скрипнули доски…

Не дожидаясь ответа, он поднялся на ноги и засеменил к мосту.

Товарищи последовали за ним, на ходу вытаскивая острые тесаки.

Они осторожно обследовали мост, заглянули через перила вниз — туда, где глубоко в ущелье шумела горная речка. Мурч хмыкнул и оглянулся на дорогу.

— Никого здесь нет, Тьюп, — махнув рукой, промолвил он.

В следующее мгновение доски под ним заколебались, и Мурч стал проваливаться сквозь них, словно увязая в болоте. Он протянул руки к спешащим ему на помощь товарищам, но не успел ухватиться и, быстро исчезнув под настилом, с жалобным криком ухнул вниз — прямо в бурный поток.

— Боже правый! — в ужасе ахнул Дорч. Доски снова стали твердыми. Только на середине моста все еще зияла дыра, в которую провалился бедняга Мурч. — Что это еще за чертовщина? — пробормотал он.

Не успел он сделать и двух шагов, как прямо из моста, словно из воды, высунулись две руки и, схватив его за ноги, рванули вниз. В мгновение ока он провалился следом за Мурчем и полетел в реку.

Тьюп машинально подскочил к перилам, чтобы посмотреть, как река уносит его товарищей, но потом развернулся и, прихрамывая, побежал на другую сторону моста.

«Не иначе как проделки мьюнан! — вихрем пронеслось у него в голове. — Кто еще способен на такое, кроме этих хитрых, изощренных бестий?»

Сойдя с моста и ступив на твердую землю, Тьюп облегченно вздохнул и огляделся. Прежде темный лес казался ему родным и знакомым, здесь он всегда чувствовал себя как дома — охотился, выслеживал добычу. Теперь он сам ощущал себя дичью. Ему мерещилось, что за каждым кустом его подстерегают пронырливые оборотни-мьюнане.

Словно ища защиты у камня, он прижался спиной к скале у моста и угрожающе выставил перед собой оба ножа. Пусть только посмеют подойти! Прежде чем его уложат, он успеет забрать на тот свет не одного мерзавца!..

Вдруг сзади, прямо из каменной глыбы выпросталась пара рук. Руки схватили Тьюпа за шиворот, приподняли и несколько раз крепко шибанули затылком о скалу. Рэнсник рухнул как подкошенный.

Через секунду-другую с противоположной стороны скалы появился Эмос Гарпраг. Находясь в состоянии транса, который позволял ему проходить сквозь предметы и нападать на врага в самых неожиданных местах, мьюнанин бормотал магические заклинания.

Отверстия в скале, оставшиеся от его рук, подернулись рябью и затянулись — как будто их и не было.

Немного отдышавшись, он огляделся вокруг, а затем, присев на корточки, ловко связал находящегося без сознания рэнсника по рукам и ногам веревкой, которую достал у него же из кармана. Пусть полежит, отдохнет.

После этого Эмос подошел к дереву, под которым рэнсники играли в кости, и, отворив дверцы висевших на суку клеток, забрал с собой трещоток: больше никто не отправит этих птичек с донесениями. Также прихватил и пару охотничьих трубок с несколькими пачками ядовитых шипов.

— Пригодятся, — пробормотал он.

Затем Эмос вытащил из кармана огниво и, запалив трут, вышел с ним на дорогу, чтобы подать сигнал товарищам.

Через несколько минут к нему подъехали два грузовика с погашенными фарами. Эмос вернулся в кусты и вытащил на дорогу связанного Тьюпа.

— Помогите поднять его в кузов, — распорядился он. — Он отправится с нами… Теперь дорога свободна. Следующая засада еще не скоро. До восхода солнца мы успеем проделать значительную часть пути. Кстати, — усмехнулся он, — никто не желает отведать жареных трещоток? Немного жестковаты, но на вкус очень даже ничего…

Луддич отправился в путь, прихватив с собой почти весь свой клан. Это было опасное приключение. Тут же прошел слух о его намерении совершить нечто удивительное, что перевернет всю историю и о чем будут с трепетом вспоминать потомки. Причем не в переносном, а в самом прямом смысле. Вот почему каждому захотелось лично при этом присутствовать, чтобы удостоиться чести стать свидетелем и очевидцем величайшего события.

Да и сам вождь находился в чрезвычайно возбужденном состоянии. Спев несколько народных песен, он пустился пересказывать древние легенды. Все слушали затаив дыхание. Несмотря на показную скромность, вождь был болезненно самолюбив и сейчас упивался всеобщим вниманием. Сначала он не хотел брать с собой старейшин, но теперь был рад, что согласился. Пусть все увидят, как сбудутся пророчества. Наконец-то владения рэнсников окажутся абсолютно неприступны для чужеземцев. Никто и никогда не посмеет войти в Энлижский лес без позволения правителя рэнсников. Но что самое главное — больше не нужно будет опасаться ни вторжения норанцев, ни происков мьюнан. Кстати, большая часть соседних племен просто окажется уничтожена. Одним махом Лирап-Луддич Третий избавится от своих ненавистных соседей и станет полновластным хозяином Энлижского леса!

Сладкие грезы вождя были прерваны натужным скрежетом мотора. Затем из-под капота потянуло горелым. Завизжали тормоза, и грузовик остановился.

Спирой выпрыгнул из кабины и, откинув одну из створок капота, отскочил в сторону: из двигателя повалили клубы густого дыма.

— Что там такое? — грозно поинтересовался Луддич.

— Просто мотор перегрелся, — проворчал Спирой. — Мы загнали машину. Пусть немного отдохнет, придет в себя. Дадим ей немного водички. Ничего страшного…

Грузовики, как и любые другие машины и механизмы, производили исключительно норанцы, и для большинства рэнсников они были чем-то вроде загадочных живых существ. Что касается Спироя, то однажды ему довелось побывать в Браскии, и теперь он считался «бывалым путешественником» и, уж само собой, отлично разбирался в этих таинственных машинах, единственный из всего племени. Поэтому Луддич не стал возражать. Досадливо покачав головой, вождь отвернулся и, помахав рукой престарелому отцу, воскликнул:

— Ну-ка, сыграй нам что-нибудь веселенькое, старина!

Старик просиял и, ударив по гуслям, затянул разудалую песню о прежних временах. Вся компания тут же ее подхватила и, притопывая, принялась раскачиваться в такт музыке.

Пока родственники и свита веселились, Луддич вылез из фургона и, отойдя в сторонку, вызвал к себе заклинателя. Калайялл Гарс подошел с почтительным видом.

— Я только что получил сообщение от одного из ближних дозоров, — сообщил ему вождь. — Они видели нескольких колченогое, а на одном из них — нашего старого знакомого, парсинанина… Стало быть, и другие где-то рядом! Как я и предполагал, они направляются к Пещере Отшельника. Мьюнанина Гарпрага и грузовики еще не обнаружили, но я не сомневаюсь, что они вот-вот объявятся… В общем, эта штуковина — сердце Огарта или как ее — может попасть в руки злоумышленников. Парсинанин — сильный боец, и, если ему удастся объединиться с Гарпрагом, это будет для нас еще одной головной болью! Эти мьюнане — хитрые как лисы. А если учесть, что с ними еще и норанские воины… Впрочем, может быть, это и к лучшему, — усмехнулся вождь. — Накроем сразу всю компанию!.. То-то знатная будет добыча! Столько ценных шкур! Отправим пленников в поселок, пусть ими займутся наши женщины…