— Не смей оскорблять мою жену! — угрожающе молвил Микрин.

— Все вы такие — только и норовите напакостить! — не унимался рудокоп.

— Если ты сейчас же не заткнешь свой поганый рот… — шагнул к нему Микрин.

Далджин бросился навстречу и ударил его кулаком в лицо. Однако мьюнанин уклонился и крепко схватил рудокопа за руку. Его плоть мгновенно растеклась, залила кулак Далджина и тут же застыла, как цемент. Рудокоп попытался освободиться, но Микрин так резко ударил его локтем под ребра, что тот согнулся пополам. Затем мьюнанин нанес ему сокрушительный удар в челюсть, и Далджин рухнул наземь.

— Прошу тебя, не надо! — воскликнула Найялла.

Бригадир бросился на помощь товарищу и, зажав голову Микрина под мышкой, стал его душить. Микрин и не подумал вырываться. Он поднял руки, которые снова растеклись, как смола. Густая масса залила бригадиру лицо, залепила глаза, рот и нос и тут же превратилась в твердую корку, не давая последнему ни вдохнуть, ни выдохнуть. Бригадир отпустил голову Микрина и принялся дубасить его своими тяжелыми кулаками, едва не сломав ключицу. Мьюнанин вскрикнул от боли. Бригадир торжествующе зарычал. Ему почти удалось отлепить от лица маску.

Глядя на потасовку, Найялла лишь качала головой. Скрестив руки на груди, она следила за распростертым на земле Далджином, опасаясь, что, придя в себя, тот снова кинется на мужа. Нуган в нерешительности замер на месте, и Найялла решила этим воспользоваться.

— Мы оказались под землей, как в ловушке, — воскликнула она. — Без еды, без воды. Да еще в окружении существ, которые грозятся раздробить нас на части. Что и говорить, лучшего момента для выяснения отношений они не могли придумать!

— Согласен, — кивнул Нуган. — Ничего, — с усмешкой продолжал он, — пусть немного поостынут и выпустят пар. Это пойдет им только на пользу. Что касается меня, я не собираюсь защищать бригадира. Зря он так разошелся…

Дерущиеся продолжали кататься по полу и мутузить друг друга. Впрочем, скоро они заметно выдохлись. В конце концов они отпустили друг друга и, тяжело дыша, расползлись в стороны. Пришедший в себя Далджин хмуро глядел на Микрина.

— Мои поздравления, парни, — сказал Нуган. — Это было захватывающее зрелище. Вы вполне можете выступать в цирке… Ну что, успокоились или желаете продолжить?

Молодой рудокоп оглянулся, ища поддержку Найяллы, но внимание мьюнанки было приковано к другому. Вокруг них собралось великое множество цынцыкеров, которые мрачно наблюдали за повздорившими пришельцами.

— И после этого вы будете утверждать, что вы не дикари и не варвары? — спокойно промолвил Колобок. — Вы, такие сильные и могущественные, не способны навести порядок в своих собственных рядах и контролировать свои поступки. Теперь вы себя полностью разоблачили, и вам не место в цивилизованном мире цынцыкеров. Кракс приказал немедленно вас раздробить и выдворить за пределы наших владений. Если вы не захотите дробиться по собственной воле, придется раздробить вас насильно.

Громадный круглый зал продолжал наполняться подземными обитателями. Враждебно перешептывающиеся колобки перестраивались в плотные ряды и окружали пленников со всех сторон.

— Если у них все такие, — пробормотал Далджин, — мы легко с ними справимся. Стоит их немного отшлепать, они захнычут, как дети, и разбегутся по своим норкам.

— Может, они никудышные вояки, — с сомнением покачал головой пожилой бригадир, — но их слишком много… Впрочем, у нас есть одно преимущество. Они совершенно не выносят яркого света. Давайте зажжем факелы!

Далджин поспешно вытащил из вещевого мешка банку с серебристым порошком. Высыпав его на землю, он кивнул остальным, и те принялись мастерить факелы.

— У них есть свет! — взвизгнул Колобок. — Пока они не зажгли факелы — в атаку!

Цынцыкеры, успевшие построиться в боевые колонны с четкостью, которой позавидовали бы и воины-норанцы, немедленно перешли в наступление. По команде цынцыкеров-начальников передовые отряды колобков разом подняли когтистые ручки, готовые вцепиться во врага и безжалостно разорвать его в клочья.

— Ура! В атаку! — кричали командиры, подступая все ближе.

Нуган чиркнул спичкой и запалил факелы. Эффект оказался мгновенным. Цынцыкеры дико завизжали и, бросившись врассыпную, стали нырять в боковые туннели.

Не прошло и нескольких мгновений, как огромный зал совершенно опустел.

— Неудивительно, что тьюдерам-алхимикам пришлось замуровать себя в этих катакомбах, — насмешливо заметил бригадир. — Они собрали никудышную армию. Если это все, на что они способны, варвары без труда стерли бы их с лица земли…

— Выпускайте слепую армию! — раздались крики цынцыкеров-начальников. — Пусть они попробуют воевать со слепыми!

— Чем дальше, тем веселее, — хмыкнул Далджин.

Из ближнего туннеля в зал посыпались новые отряды цынцыкеров.

Слепые колобки мало отличались от соплеменников — только страшными, пустыми глазницами. Крепко поддерживая один другого и шевеля чувствительными коготками, они двигались вперед, сомкнувшись плотными рядами. В отличие от своих зрячих сородичей, они не визжали и не кричали, а что-то тихо бормотали. Их голоса сливались в одно зловещее жужжание. От одного взгляда на эту армию слепых по спине бежали мурашки.

— Похоже, факелы нам больше не помогут, — пробормотал бригадир, скрипя искусственной челюстью. — Что ж, попробуем обратить их в бегство!

Издав грозный рык, бригадир шагнул вперед. Первый ряд слепых воинов рассыпался и отпрянул, но порядок быстро восстановился, и цынцыкеры снова двинулись в атаку — медленным, но уверенным маршем.

Бригадир растерянно оглянулся на товарищей. Сначала они повернулись, чтобы отступить к туннелю, из которого попали в зал, но не успели — цынцыкеры взяли их в кольцо.

Нуган и Найялла размахивали факелами, пытаясь распугать вставших у них на пути колобков, но в зал прибывали все новые отряды маленьких слепых воинов. Крошечные ручонки тянулись вперед, дрожа от нетерпения, чтобы вцепиться в жертву. Задние ряды напирали на передние.

— Ну что ж, — промолвил пожилой бригадир, перехватывая факел в левую руку, а правой берясь за топор, — видно, придется драться!

— Прикройте меня! — неожиданно приказала Найялла, опускаясь на колени и развязывая сумку с магическими инструментами. — Главное, чтобы они меня не видели. У меня есть для них сюрприз!

Окружив Найяллу плотным кольцом, мужчины приготовились отразить атаку. Микрин вытащил нож, остальные взялись за топоры.

С угрожающим жужжанием отряды слепых колобков медленно подбирались к противнику. Сражаться с ними было все равно что отбиваться от огромного роя пчел: можно убить одну, десять, сто, но на их место ринутся новые стаи. Так и колобки — в своей слепой ярости бросались на врагов десятками и сотнями, стараясь укусить, поцарапать, оторвать, отщипнуть хотя бы кусочек. В отличие от детей, их нельзя было напугать и обратить в бегство одной демонстрацией силы. Слепые воины вообще не знали страха. В своем племени они считались изгоями и презренными париями: с честью погибнуть в бою было их единственной привилегией.

Далджин завопил от ужаса. Нападавшие обрушились на него мощной волной, вырвали из рук топор, сбили с ног. Нугана обступили такой тесной толпой, что, не в силах размахивать топором, он сам его бросил и, вытащив стамеску, отбивался ею, как тесаком. Ему удалось немного расчистить пространство, и он помог Далджину подняться на ноги.

Микрин, загородив спиной жену, яростно орудовал длинным ножом. Бригадира сбили с ног, и бедняга мгновенно исчез под нахлынувшей на него волной цынцыкеров. С огромным трудом Микрину удалось вытащить рудокопа из гущи разъяренных колобков и помочь подняться на ноги.

— Ни с места! — послышался грозный возглас Найяллы. — Слушайте меня!

И странное дело — этот возглас, прокатившийся, словно эхо, по рядам цынцыкеров, был воспринят слепой армией как категорический приказ, и колобки немедленно повиновались.

Найялла перевоплотилась в тьюдера-алхимика — существо, которому цынцыкеры привыкли служить с древнейших времен. Выпрямившись во весь рост, Найялла простерла вперед четыре руки, призывая атакующих остановиться и внимать словам своего повелителя.