Мисс Хоукинс вошла в квартиру, открыла дневник на сегодняшнем дне… и не поверила своим глазам — на странице была запись.

В голове отсутствовали какие-либо воспоминания по этому поводу. Но почерк, без сомнения, ее. С нараставшим страхом и удивлением прочитала приказ: «Продала часть мебели». Волосы встали дыбом. Она была в ужасе. В свете полученного сегодня и уже забытого письма приказ был абсолютно логичным. Но сама идея распродажи имущества — разорение ее дома, пусть даже частичное — казалась ей дикой и невозможной. Постаралась собраться с мыслями и успокоиться. Конечно, вынести это невозможно, но… если только не принимать в расчет, что все эти утраты свершатся ради и во имя ее будущего семейного счастья и благополучия. С другой стороны, так или иначе, сознательно или нет, но приказ написан и получен, а значит, требует выполнения. Поэтому выписала на маленькую карточку объявлений второстепенные предметы, с которыми можно расстаться в первую очередь. Сверху на карточке указала свое имя и адрес. По дороге к миссис Черч зашла в газетный киоск и оплатила недельную печать своего объявления. Сегодняшний мистическим образом появившийся приказ, казалось, давил ей на плечи и сжимал грудь. В отчаянии она вновь и вновь заставляла себя вспомнить все с самого начала: проснулась, умылась, оделась, увидела и спрятала письмо. Но где пробел? Когда это было? Могла забыть, как записывала… Но сам приказ, означавший начало опустошительного разрушения, был более чем просто запоминающимся. Старалась припомнить, как стояла у стола с ручкой в руках, но не могла. Все было нереально, как будто и не было. Она оцепенела от предчувствия надвигавшейся беды. А что если нависшая над ней скорая свобода угрожает свободе ее собственной воли? Куда ее заведет ворвавшееся этим утром в ее жизнь без спросу, с черного хода непонятное и непредсказуемое нечто? Надо собраться и последить за собой как бы со стороны, контролируя каждый шаг, а особенно мысли. Но как это сделать? Одно дело — наблюдать за пишущей рукой или идущими ногами — контролировать формальное, физическое. Другое — приставить стражу к своей голове. Ее трясло. С радостью заметила, что стоит уже перед домом миссис Черч.

Платье, задрапированное глубокими складками, было разложено на покрывале кровати, сияющая диадема красовалась в головах. Мисс Хоукинс расплакалась. Портниха приняла это на свой счет как комплимент.

— Чудесно получилось, не правда ли? Примерьте, дорогая.

Но не красота подвенечного наряда была причиной слез мисс Хоукинс. Ее пугала вдруг проступившая пустота и фальшь пышного наряда. Как будто кто-то нашептывал ей в ухо: «Оно не станет надежной обителью». Ей не удавалось уговорить себя примерить наряд. Что она почувствовала бы, нежно укутанная белыми сатиновыми складками, на самом деле завернутая в саван?

— Я, к сожалению, не успеваю надеть его, — только и смогла выдавить она.

— Значит, я не увижу его на вас. — Миссис Черч была разочарована.

— Я приглашу вас на свадьбу. — Мисс Хоукинс отчаянно цеплялась за жалкие остатки своей мечты.

— А когда она состоится?

— В следующем месяце. Я пришлю вам приглашение.

Вынула чековую книжку и выписала чек на требуемую сумму, не удосужившись продублировать запись на корешке книжки — все равно денег уже не было и точные подсчеты ни к чему.

Миссис Черч любовно сложила и завернула наряд. Она немножко расстроилась, но совсем чуть-чуть. К ее радости и удивлению, все вышло очень удачно и придало ей уверенности, что она может найти и других клиенток. Она оказалась вторым человеком, кому мисс Хоукинс открывала широкую дорогу в бизнес.

Дома мисс Хоукинс снова проверила дневник — запись была по-прежнему там. Поставила красную галочку рядом. Почти без удовлетворения — она все еще сомневалась, что сама написала утренний приказ. Развернула платье. Может, платье разожжет тлеющие угольки надежды на то, что, теперь она точно знала, было ее мечтой и всего лишь иллюзией? Неожиданно она услышала собственный голос, взывавший к Моурису:

— Ты хочешь посмотреть на мое платье?

Странно, но она была сейчас рада тому, что до сих пор верила в реальность его существования. Если есть Моурис, то все свершится, как она задумала. Он отведет ее к алтарю, где ее будет ждать Брайан. И миссис Черч будет стоять рядом с ней, и банкир, успокоенный и поверивший в жесть, тоже окажется в церкви и будет смотреть на нее из бокового прохода.

Побежала в спальню. Глаза закрыты, только пальцы нащупывают маленькие перламутровые пуговки от шеи до талии. Приоткрыла глаза, надела диадему. В руках маленькое зеркало, чтобы не видеть себя в полный рост, только голову. Все готово. Отодвинула зеркальце на длину вытянутой руки. Горькие сомнения, заполнившие ее всю, разбились вдребезги и улетучились в одно мгновение, когда она наконец увидела то, о чем так отчаянно мечтала. Это — настоящее, совершенное наслаждение. Она больше не сомневалась — она будет невестой, и да свершится задуманное!

Уверенно повернулась к большому зеркалу — хотела теперь увидеть себя во весь рост. То, что она увидела, восхитило и поразило ее. Она помнила, как миссис Черч отговаривала от неподобавшего ее возрасту фасона, боясь, что это будет выглядеть смешно. В зеркале перед мисс Хоукинс предстала счастливая в расцвете молодости невеста, которая не поблекла от долгого ожидания. Сквозь девственную чистоту ярко светилась твердая надежда на будущее, что всегда было привилегией молодости. Она простила ушедшие годы, пропавшие в унынии, без единого события, она готова была забыть все разочарования и горести детства. Простила и отпустила все. Все, кроме одного.

Мисс Хоукинс плотно закрыла глаза, до боли, силясь уничтожить в памяти голую лампочку в ванной, ласкавшую своим мягким светом тень закрученной веревки, перетянувшей горло нежеланной взрослой жизни. Девочка Моррис… Опять все вернулось к ней. Это не прощалось. И никогда не простится.

— Я надеюсь, матрона мертва, — прохрипела она. — Я надеюсь, она в аду. Я надеюсь, вся она, каждая частичка ее тела медленно горит в огне. Медленно корчится в языках пламени перед тем, как быть уничтоженной раз и навсегда. Убить, убить!

Слова с шипением вырывались из ее горла. Они пожирали и смаковали невидимую добычу, с неослабевавшей силой и ненавистью они извергались снова и снова. И снова смаковали.

— Убить, убить! — кричало в зеркале кипенно-белое платье.

В ужасе она открыла глаза. Что за дьявол бился и извивался в ней? Может, он давно уже прокрался внутрь ее тела? Может, это он написал приказ, пока она не видела? Засмеялась в голос. Она должна была оставить себе хотя бы малюсенькую надежду на то, что почти ускользало от нее.

— Я — невеста. Я выхожу замуж и через несколько недель буду миссис Брайан Воттс. Моурис, я иду.

Ее тюлевый шлейф прошелестел в гостиную.

— Тебе нравится?

Он улыбнулся.

— К сожалению, тебе не видно все. Я встану сейчас на стул.

Придвинула стул прямо к зеркалу и встала перед Моурисом в полный рост, надеясь, что ему хватит воображения и он сможет представить себе всю ее. Его усы касались ее талии и, казалось, чуть поникли.

— Ну, не дуйся, Моурис. Мы по-прежнему останемся друзьями. Ты будешь приходить на обед, как всегда. Но Брайан тоже будет здесь жить.

Ее иллюзии опять обретали твердую почву… Налила немного портвейна и выпила за свое счастливое будущее.

Раздался звонок. Она никого не ждала. Может, это Брайан? Он пришел просто так, без приглашения, без дела, бесплатно. Пришел подарить ей свои услуги и себя навсегда. Значит, не случайно она примеряет сегодня свадебный наряд? Она знала, сердце ее не обмануло: именно сегодня он пришел просить ее руки. Бросилась в спальню — переодеться. Нельзя так дерзко предвосхищать события и пугать его своим предвидением. Как долго расстегиваются все эти пуговки… Звонок прозвенел снова. Потом еще раз.

— Я уже иду!

Платье оставила на кровати и прикрыла сверху одеялом. Брайан не должен знать, что она догадывалась. Бегом в прихожую. Изобразила на лице крайнее удивление и открыла дверь.