Вообще-то вопрос был излишним — библиотека давно стала местом их свиданий. Но сейчас мисс Хоукинс чувствовала, что для их предстоящей встречи требуется более интимный уголок.

Он улыбнулся:

— Может, я приду к вам домой?

Она дала ему адрес.

— Я буду около трех часов дня.

— Чайник будет на плите, — подхватила она, невольно стараясь скрыть и отодвинуть истинную цель их свидания.

Как обычно, они расстались на автобусной остановке. Мисс Хоукинс сжимала в руках скоросшиватель. Проходя мимо бара, подумала о джине с лаймом, но в ту же секунду запретила себе это. Не из-за боязни приступов дурноты — она была уверена, что в прошлый раз всему виной была мешанина. Ее больше пугала вероятность быстрого привыкания к постоянным алкогольным возлияниям. Очевидно, если бы Брайан не появился в ее жизни, это был бы вариант — провести пять лет, кружась в алкогольном тумане. Но сейчас у нее другие планы на будущее. Выбрав гораздо более дорогие услуги Брайана, она собиралась получить гораздо большее, ни с чем не сравнимое наслаждение.

Дома в гостиной встала на колени рядом со своим зеркальным другом, чтобы ему было хорошо видно то, что она держала в руках. Моурис все еще стоял на полу, у стены.

— Смотри, что у меня есть, — сказала она, раскрывая скоросшиватель. — Это секрет. Это только для меня. Но как-нибудь я покажу тебе.

И она повернула его лицом к стене. Открыла дневник и прочла громко указание на сегодня. Какое-то время повертела в руках красный фломастер, продлевая мгновения торжества, потом аккуратно отметила красной галочкой каждый из приказов, добавив еще одну бару, где она выстояла и точно выполнила повеление дневника. Сняла пальто, положила папку на обеденный стол. Не разрешила себе расслабиться в кресле — знала, что ей понадобятся все силы для того, чтобы открыть и прочесть меню Брайана. Она будет сидеть на жестком стуле, чтобы оценить очевидно ошеломляющий третий раздел списка. Как прелюдию ожидавшего ее наслаждения, снова читала и перечитывала первые пункты соглашения, которые уже знала наизусть.

Итак, она готова приступить к основным блюдам меню желтых роз. Задернула шторы, включила маленькую настольную лампу. Вспомнила, что в буфете давно хранилась плитка молочного шоколада, купленная в день их первой встречи с Брайаном. Романтический полумрак, мягкий вкус шоколада и услаждающее чтение — все создаст ощущение большого праздника. Направила луч света прямо на список Брайана и открыла шоколад. Список услуг был перед ней. Закрыла глаза. Досчитала до десяти. Снова открыла глаза. Первое, что увидела, был терновый венец. Ее захлестнул прилив благодарности за правильно и точно найденный символ. Все, что Брайан описал как свои услуги, было достойно и дышало целомудрием. Ей нечего было более стесняться. Терновым венцом Брайан обращал ее в свою веру и призывал и молил о вечной преданности. Мисс Хоукинс давно отошла от религии, но сейчас открывала для себя новую веру. Она будет читать список Брайана вслух, торжественно и размеренно, как молитву.

Если мисс Хоукинс думала, что была единственным апостолом своеобразной церкви Брайана, то глубоко заблуждалась: последние несколько дней ее верховный жрец не сидел без дела. Он искал разные пути для развития своего бизнеса. Посетил фонотеку в городском собрании, надеясь найти там состоятельную добычу. И не ошибся. По многочисленным стайкам женщин неопределенного возраста, кружившим по фонотеке, можно было заключить, что музыка соперничала с кошками и собаками в качестве непременных спутников одиночек. Он провел в собрании всего несколько минут, а одна дама уже приставала к нему с расспросами:

— Вы любите музыку?

По ее тону и выражению лица было абсолютно ясно, что ее меньше всего интересовали его музыкальные пристрастия. Это была просто пристойная форма заигрывания. Несмотря на очевидную заинтересованность в более близком знакомстве, Брайан четко ответил на поставленный вопрос, что да, он, разумеется, большой поклонник музыки и в ней нашел доброго и проверенного сотоварища, что часто случается с одинокими людьми. Тем самым он разом прояснил ситуацию. Дама двигалась к своей цели более решительно и не стала ходить вокруг да около.

— Я тоже живу одна. Может, мы могли бы как-нибудь послушать музыку вместе?

Ее напор обескуражил Брайана и в то же время избавил от мучительных объяснений по поводу его одиночества. Стоило еще чуть-чуть подбодрить его, и он готов был сказать, что его мать умерла или живет в доме для престарелых «Петунья».

— Пойдемте ко мне, — предложила она, неожиданно перейдя на шепот. — У меня есть кое-что особенное…

Она подмигнула ему. Инстинктивно Брайан отпрянул от нее и пошел прочь. Правда, немного жалея. Нет, он нисколько не нуждался в ее услугах, но хотелось бы хоть одним глазком пробежаться по ценам ее списка услуг. Он был несколько разочарован открытием, что в его бизнесе уже работают другие, да еще так бесстыдно. Брайан надеялся, что мужчин, то есть прямых его конкурентов, значительно меньше и при подборе клиенток они ведут себя тоньше и деликатнее. Услышав спасительное постукивание удалявшихся шагов своей обольстительницы, обернулся и оценивающе осмотрел ее. Отекшие ноги, опухшие щиколотки, засунутые в короткие кожаные сапожки на опасно высоком каблуке. Ноги ясно говорили о занятии дамы и были результатом постоянного дефилирования по булыжным мостовым, тротуарам или, как сейчас, по сверкающему паркету присутственного места. Ее профессия не вызывала в нем никаких эмоций, сейчас он видел только стареющую женщину. Не проводя никаких параллелей со своим бизнесом и с собой вообще, он немного пожалел ее.

По пути домой Брайан решил зайти в супермаркет и сделать недельные закупки. Обычно он занимался этим по понедельникам, но, поскольку теперь был занят бизнесом, решил не терять время попусту. Без сомнения, мать одобрила бы его предусмотрительность. Не забыть купить обещанную ей плитку шоколада. Брайан всю жизнь сам занимался ведением хозяйства. Миссис Воттс всегда раздражали домашние обязанности: она была выше этого. Хотя что она еще делала, кроме бесконечного перечитывания триллеров? Любила поесть и посмотреть телевизор? С тех пор как начались проблемы со здоровьем, она редко отваживалась выходить на улицу самостоятельно и обязала сына выводить ее на короткие прогулки ради необходимого для легких свежего воздуха. Она не любила прогулки, но боялась последствий безвылазного сидения для своего здоровья. Теперь она нуждалась в более серьезном уходе, но Дом на Закате, по их обоюдному мнению, не был для нее подходящим местом. Брайан часто задумывался, почему даже одно упоминание о Доме на Закате так ему ненавистно, ведь другие люди считают его вполне приличной богадельней. Удивительно, но они оба, и он и мать, были уверены, что это ниже ее положения. Он вынужден был признать, что не может заставить себя выбросить ее туда. Поэтому, когда соседи посоветовали ему это сделать, он упрямо и решительно отказался. Так случилось не от глубокой привязанности к матери — он не любил ее. Но не любил настолько, что не мог дать ей ни единого повода обвинить его в этом и добиться тем самым триумфа мученичества. Она и так часто повторяла безо всякого повода: «Наверное, ты был бы рад увидеть меня мертвой, правда?» Да, тысячу раз да. Он был бы рад, если бы ее нытье прекратилось раз и навсегда. Но из Дома на Закате ему всегда слышались бы стенания страдалицы, а это совсем не входило в его планы. «Петунья» была единственно приемлемым решением. Он не только избавился бы от матери — она была бы еще благодарна ему за это. Надо найти больше клиенток. Очевидно, фонотека — не самая благодатная почва для этого. Брайан взял тележку и вошел в супермаркет.

Расположение отделов он знал до мельчайших подробностей, поскольку был постоянным покупателем этого магазина. Сколько Брайан себя помнил, его потребности, как и потребности матери, не менялись. Определенно у них было много общего. Он это понимал, и это безумно раздражало его. Итак, Брайан направился по обычному маршруту: от молочного отдела к фруктам, от мяса к овощам, размеренно и целенаправленно. Был только один отдел, который он предпочитал обходить, экономя на моющих средствах, всевозможных тряпках и средствах дезинфекции. По иронии судьбы именно это постоянно требовалось для ухода за матерью. Как только он приближался к нужной секции, стыд заполнял все его существо, словно кто-то застиг его за выполнением женской работы. Сейчас он издалека присматривался к ценам на освежители воздуха, притворяясь, что проявляет просто интерес прохожего к тому, как женщины справляются с ведением домашнего хозяйства. Остановив свой выбор на самом большом и дешевом аэрозоле и озираясь по сторонам, он кинул банку в тележку, не затормозив ни на мгновение у ненавистного стеллажа. Сверху прикрыл освежитель замороженной курицей — самая постыдная покупка была сделана и спрятана. Следующей на очереди была туалетная бумага. Брайан не находил себе места. Естественные функции организма были хорошо известны каждому, но зачем демонстрировать эти потребности прилюдно? У стеллажей с грудами рулонов туалетной бумаги бродили покупатели, он не мог справиться с возникшим презрением и заставить себя присоединиться к ним. Необходимые рулоны громоздились в самом углу полки, как раз напротив варенья и мармелада. Он протянул руку за мармеладом «Двойная лаванда», который, на его опытный взгляд, выглядел очень приличной покупкой, а другой рукой дотянулся до рулонов туалетной бумаги. Одновременно еще чья-то рука вцепилась в ту же упаковку. Кто-то должен был уступить. Для Брайана ничего не стоила такая пустячная жертва, но проделать это в самой постыдной секции супермаркета… Лицо, которому принадлежала помешавшая ему рука, теперь повернулось и посмотрело на него в смущении, показывая свою полную незащищенность. Брайан вовсе не хотел любезничать в этой секции и тут же двинулся прочь к кассе без бумаги, но с ощущением гордости за себя и преисполненный чувством явного превосходства. На сегодня с покупками было покончено. Он был поглощен собственным одиночеством, чтобы сразу заметить лавандовый рулон, возвышавшийся прямо перед ним в тележке. Теперь он увидел содержимое тележки его недавней соперницы. Двести граммов масла, небольшой кусок баранины, немного сыра, чай и сахар. Логическим завершением композиции покупок одинокой женщины — это уж он умел определять безошибочно — была банка кошачьего корма. Брайан старался вспомнить ее извиняющееся лицо, на которое лишь мельком взглянул при их коротком молчаливом столкновении. Сейчас перед ним была ее спина, возможно заинтересованная в его списке услуг… Очередь двигалась быстро, и покупательница впереди уже выкладывала свой набор рачительной хозяйки перед кассиром. Она повернулась назад, чтобы передвинуть свою тележку, заметила его взгляд и опять застенчиво улыбнулась. Он должен был в ответ успокоить ее. Ей не за что извиняться: у нее, как и у всякого другого, есть потребности, которые она предпочитает скрывать, но что делать, если все содержимое нужно выложить на всеобщее обозрение перед кассиром. Он чувствовал, как будто предлагает ей свой пиджак для укрытия и защиты.