Ольга Романовна услышав его неосторожное восклицание, незаметно вернулась назад, чтобы слышать наш разговор.

— Час примерно назад, в ваши апартаменты проникли трое неизвестных, — начал рассказывать преображенец.

— Но ведь там никого не было! — не удержался от реплики Миша.

— Понятно, что не было, раз вы оба здесь. Однако кто-то из дворцовых заметил чужих и поднял тревогу. После того случая, что ты убил тех двоих в масках, все настороже…

— Понятно, говорите по сути, — взмолилась я.

— Короче, прибежал караул, попытался их задержать, а они открыли стрельбу и были таковы. Один наш солдат ранен, другой убит. В Зимнем шум и кавардак, все бегают, суетятся и ничего непонятно. Я улучил момент и прибежал сюда предупредить вас.

Мы с Мишей переглянулись, не зная, что делать дальше.

Огинский нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ему нужно было срочно вернуться назад, он и так многим рисковал, оставив в такой час службу.

— Если мы сейчас вернемся, — сказал Миша, — все откроется. Наверняка нас уже хватились.

— Простите, господа, решайте скорее, — не выдержал Александр.

— Меня прорицатель предупредил, что мне больше нельзя возвращаться во дворец, — сказала я, — иначе меня убьют. Идите туда сами и что-нибудь придумайте по дороге, а я где-нибудь на время спрячусь.

— Когда это он вас предупредил? — удивленно спросил Воронцов. — Он вам сказал всего два слова.

— Господа, не время предаваться воспоминаниям, — воскликнул Огинский, — решайтесь!

— Мысленно, он это умеет, — быстро ответила я Мише. — Бегите скорей, а то вас обвинят в дезертирстве. Миша, ты скажешь, что когда убийцы проникли в наши покои, мы от них бежали, и в неразберихе ты меня потерял, и все это время искал. Другого выхода просто нет.

— Правильно, а Александр, пока поживет у меня, — вмешалась в разговор Щербатова.

— Александр? — удивился Огинский, не поняв, кого она имеет в виду, но быстро догадался и ехидно усмехнулся.

— Хорошо, — нехотя согласился Воронцов. — Только вы отсюда ни шагу, я приду за вами, как только смогу!

— Да идите же вы скорей! — почти в один голос воскликнули мы с княгиней.

— Что это за ужасы рассказывал господин Огинский? — спросила Ольга Романовна, когда мы остались одни. — Откуда в Зимнем дворце убийцы?

— Я бы и сам это хотел узнать, — ответила я. — Это уже второй раз неизвестные злоумышленники проникают во дворец, потому и поднялся такой шум.

— Какой ужас, в какое страшное время мы живем, нигде нельзя быть за себя в покое, даже в императорском дворце, — почти в точности повторил Щербатова слова Анны Лопухиной. — Надеюсь, вам у меня ничего не угрожает, и мы премило проведем время!

В этом-то я, зная, о чем думает хозяйка, немного сомневалась. Ей бы больше повезло, если бы на моем месте оказался настоящий Крылов.

— Не хотите ли чего-нибудь перекусить? — предложила княгиня. — Молодым людям так нужно хорошо питаться! Пусть это будет поздний ужин или ранний завтрак! — ласково улыбнулась она.

Я подумала, сколь же, все-таки, мы, женщины тоньше и деликатнее мужчин. Будь на месте Щербатовой самый скромный кавалер, он уже начал бы разводить турусы на колесах, жадно глядя на мои груди. Она же всего-навсего предложила меня покормить.

— С удовольствием что-нибудь съем, — согласилась я. — Нам с Мишей сегодня толком не удалось, ни позавтракать, ни отобедать.

— Так что же вы молчали! — подхватилась княгиня и требовательно зазвонила в колокольчик.

Тотчас явился престарелый Парамоша и был отправлен немедленно будить повара. Как я не сопротивлялась, убеждая, что обойдусь холодными закусками, Ольга Романовна не захотела меня слушать, и вскоре стол оказался накрыт. Мы сели друг против друга, и я отдала должное тонкой княжеской кухне.

Щербатова испытывала ко мне такую женскую нежность, что мне было ее искренне жалко. Она стеснялась прямо на меня смотреть и ограничивалась быстрыми ласковыми взглядами. Разговор был односторонний, я была занята едой и за двоих говорила хозяйка. Как всякая светская дама, Ольга Романовна вела незначительный разговор и касалась только общих вопросов, и как ни любопытно ей было обо мне узнать побольше, прямо спрашивать стеснялась.

— Александр, вы давно знакомы с Мишей? — не выдержала она, когда я насытилась и вытерла губы салфеткой.

— Нет, всего несколько дней, но мы успели близко сойтись, — сказала я против своей воли двусмысленность.

— Он чудесный мальчик, такой серьезный и целеустремленный. Однако мне кажется, совсем избегает женщин, — с сожалением заметила заботливая тетушка.

— Мне так не кажется, — ответила я, — напротив, по моему мнению, он слишком влюбчив.

— Право? Так у него уже есть предмет? — сразу жезаинтересовалась княгиня.

— Простите, Ольга Романовна, это не моя тайна, вы лучше об этом спросите у него самого, — ушла я от ответа.

— А у вас, Саша? Можно я буду вас так называть?

— Извольте, — кивнула я.

— У вас, Саша, уже есть предмет обожания? — опять не удержалась она от нескромного вопроса, правда, при этом покраснела от смущения.

— В том смысле, что вы спрашиваете, нет, мне как-то больше нравятся мужчины.

— Ах, проказник, — засмеялась она, — вы же не хотите сказать, что вы?..

— Упаси боже, в том, что я не пристрастен к своему полу, могу вас твердо заверить, — засмеялась я.

— Тогда понятно, у вас еще не проснулось сердце, — сделала княгиня само собой напрашивающийся вывод и тут же заботливо спросила. — Вы, я вижу, устали? Может быть, хотите отдохнуть?

— С удовольствием, должен признаться, сегодняшний день принес мне слишком много впечатлений. Я сегодня удостоился длительной аудиенции императора, а потом еще этот ночной поход к вам.

— Вы были у государя? — рассеяно переспросила она, безо всякого уважения к персоне Павла.

— Да, и познакомился с его другом — Лопухиной.

— Я слышала эту романтическую историю, — сказала Щербатова с явным сарказмом. — Бедная Мария Федоровна! И как он вам показался?

— Император слишком сложный человек, чтобы говорить о нем однозначно, — серьезно ответила я. — Возможно, он даже в чем-то гений, но на роль русского царя никак не подходит. Ни он Россию, ни Россия его не понимает.

— Вы находите? Я признаюсь, еще такого мнения о Павле ни от кого не слышала. А не показалось ли вам, что он душевно нездоров?

— Вы хотите сказать, не сумасшедший ли он? Не думаю, хотя нервы у государя и сильно расшатаны. Да и кто у нас нынче здоров?

— Знаете, Саша с вами так интересно говорить! Но вы, я вижу, совсем устали, пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.

Мы встали из-за стола, и Ольга Романовна отвела меня в спаленку, правда, более подходящую не Преображенскому сержанту, а кисейной барышне. Все в комнате было уютно, мягко и по-женски изящно.

— Думаю, вам здесь будет удобно, — сказала княгиня, указывая на широкую кровать под желтым шелковым балдахином. — Моя спальня рядом с вашей, прямо дверь в дверь, — зачем-то уточнила она. — Ежели вам что-нибудь понадобится, только потяните этот шнур, и тотчас придет горничная девушка.

— Спасибо за заботу и гостеприимство, — поблагодарила я, с трудом сдерживая зевок. — Спокойной ночи, дорогая Ольга Романовна.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась она, а сама подумала. — Если, конечно, я смогу сегодня заснуть.

Едва я осталась одна, быстро сбросила с себя сапоги и форму, оставшись в одной мужской нижней рубашке. Постель была уже разобрана, и мне осталось только нырнуть под одеяло и растянуться на тонких, голландских простынях. Спать я хотела, но лишь только закрыла глаза, как сон сразу куда-то ушел. Думать о своих грустных обстоятельствах я не хотела, и вместо этого попыталась вспомнить что-то приятное, чтобы отвлечься, но из головы никак не шли последние события и непонятное упорство моих убийц.

Княгиня Щербатова тоже не спала и скоро я начала слышать ее мысли. Оказалось, что она не ушла к себе, а осталась стоять за моей дверью, очень желая, но не решаясь ко мне войти. В такую пикантную ситуацию я попала впервые в жизни и растерялась, не зная, что делать. Теперь, когда я узнала, о чем думает Ольга Романовна, заснуть я уже никак не могла.