Зоряна с Мирославом для начала прокатились на захватывающих дух «американских горках», которые американцы почему-то называют «русскими». Расстреляли из пневматического «Калашникова» массу цветных баночек и фигурок, но так и не дотянули до приза. Спрятавшись под камышовую крышу кафе, расположенного почти у самой воды, съели сочный шашлык и попробовали сухое красное вино. А после они отправились на дискотеку. Но Зоряна, танцуя, не испытывала обычного удовольствия, лишь неожиданную головную боль и раздражение от музыки, которая ее раньше буквально захватывала. Она уговорила недоумевающего, разгоряченного танцами Мирослава, и они отправились на прогулку по острову, который пытался разогнать темноту яркими огнями увеселительных заведений и светом редких фонарей. Над ними раскинулось великолепное звездное небо, на котором не видно было луны.

— Ты забыл, на острове я хотела искупаться, — капризно сказала Зоряна. Какое-то раздражение овладело ею, чего-то хотелось, но она не знала, чего именно.

— Нет проблем! — сразу поддержал идею Мирослав. — Я знаю тут одно относительно дикое местечко, так что будем втроем: ты, я и луна. — Он поискал глазами ночное светило и не нашел. — Странно. Похоже, у луны сегодня выходной. Придется довольствоваться компанией друг друга. Наверное, завтра будет ветер, — выдвинул он предположение относительно ее отсутствия.

— Это если красный закат, — возразила Зоряна.

— Тогда ваша версия, сеньора? — галантно спросил он.

— Не знаю. Ее не видно, но у меня ощущение, словно она за нами наблюдает… Угрожает…

— Вот-вот камнями начнет бросаться! — пошутил Мирослав. — Да ну ее, нашли тему для разговора. Сегодня нет — завтра появится!

Они вышли на каменный мостик через пролив, разделяющий остров на две части. Внизу темнела вода, впереди со стороны пляжа раздавались голоса любителей ночного купания, справа из освещенного приглушенным светом ресторана «Млын» с большим бутафорным водяным колесом доносилась музыка.

— Я хочу прыгнуть с мостика, — сказала Зоряна, завороженная видом слабо отсвечивающей чернильной воды. — Я никогда не прыгала в воду в темноте.

— А я и при свете дня с него не прыгну. Правда, видел, как некоторые чудаки прыгали отсюда, — ответил Мирослав. — Но только днем.

— А я хочу прыгнуть ночью, ведь я тоже чудачка! — закапризничала Зоряна.

— Зоряна, не дури! Идем, я тебе такое чудесное место покажу для купания, закачаешься! — попробовал отговорить ее Мирослав. После десятиминутных препирательств он понял, что Зоряна та еще штучка и упряма как осел. А аргументы, что она много лет занималась художественной гимнастикой, регулярно посещала бассейн и многократно прыгала с десятиметровой вышки, а здесь «те же десять, от силы двенадцать метров», заставили его сдаться. Зоряна разделась, перелезла через перила, повернулась спиной к черной пропасти и грустно посмотрела ему в глаза.

Этот взгляд еще долго будет вспоминаться ему во сне, тревожа не высказанной вслух мыслью.

— Зоряна, не дури! — крикнул Мирослав, охваченный плохим предчувствием, и схватил ее за руку, пытаясь удержать. Она силой вырвала руку и спиной ушла в темноту, попыталась сделать заднее сальто, но неудачно вошла в воду. Лишнее движение, которое она сделала, чтобы вырваться от Мирослава, не дало ей докрутить сальто, привело к болевому шоку от удара об воду и потере сознания.

Мирослав, услышав шум от падения в воду, мысленно досчитал до десяти и крикнул:

— Зоряна, как там у тебя? Все в порядке?

Но никто ему не ответил. А жизнь продолжалась: по мосту обнявшись шли влюбленные пары и одинокие пьяные, доносилась музыка из ресторана, веселые голоса с пляжа, но Зоряны не было слышно.

— Зоряна, не шути! Ответь! — снова позвал он и, не дождавшись ответа, закричал что есть силы: — Помогите! Человек тонет!

Крик этот напугал парочку, шарахнувшуюся в сторону, и привлек внимание любопытных, количество которых стало быстро возрастать. Они интересовались, что происходит, а узнав, шумно и беспорядочно давали противоречивые советы, ничего не предпринимая. Мирослав швырнул одежду Зоряны на асфальт, не раздеваясь перелез через перила, туда, где еще недавно стояла она, и, развернувшись к воде, продолжал кричать, то зовя Зоряну, то прося о помощи некую абстрактную силу. Толпа за его спиной горячо обсуждала, что лучше сделать: позвать милицию, водолазов, спасателей, которые, несмотря на ночь, должны быть где-то здесь на посту, «скорую помощь» или сбегать на лодочную станцию за подмогой.

— Я прыгаю, Зоряна! Не шути! — крикнул Мирослав в последний раз и, не дождавшись ответа, с сжавшимся от страха сердцем рухнул «солдатиком» в бездну.

Злополучный прыжок с моста обошелся Зоряне очень дорого. Ее посиневшее, холодное тело смогли найти и вытащить из воды только через двадцать минут. Минут десять Мирослав и мужчина — собственно, и нашедший Зоряну, но так и оставшийся безымянным, — безуспешно пытались вернуть ее к жизни, пока не приехала «скорая помощь». Молодой врач скептически выслушал сбивчивый рассказ Мирослава и просьбу сделать все возможное.

— Будем стараться, — сухо ответил он. — Но я не Господь Бог. Слишком много времени прошло.

Проведя реанимационные меры и не добившись успеха, в конце концов погрузили тело Зоряны в «скорую» и прикрыли белой простыней. Мирослав уговорил взять его с собой и устроился рядом с медсестрой — молоденькой полноватой светловолосой девушкой. По дороге она его как могла успокаивала и заодно сказала, что верит в влияние луны на поведение человека.

— Вот, например, сегодня пятое июля, а по лунному календарю это двадцать девятый лунный день, — рассказывала она. — Его называют сатанинским днем. По поверьям, в этот день черные маги вершат неправедные дела, люди ослабевают, их энергия истощается. На ночном небосводе луны не видно. В этот день много лжи и часто снятся вещие сны. Словом, бесовский день. Не исключено, что вашу подружку бес попутал, раз она решилась ночью прыгнуть с моста.

Затем с мистики перешла к собственной особе, сообщив, что зовут ее Катей, учится она на стационаре в мединституте, а на «скорой помощи» подрабатывает для практики и карманных денег.

Потрясенный неожиданной и нелепой смертью Зоряны, Мирослав слушал болтовню толстушки в пол-уха, не сводя взгляда с белой простыни. Под ней покоилось тело девушки, которую совсем недавно он обнимал и целовал!

Вдруг ему показалось, что простыня вздрогнула, приподнялась и опала. Мирослав схватил за руку медсестру, увлеченно рассказывающую о своих планах — после института поступить в интернатуру.

— Видели? Вы видели? Она дышит!

— Показалось, тряхнуло на ухабе, — отмахнулась медсестра, занятая собственным рассказом.

— Да говорю вам, она дышит! — закричал Мирослав и сорвал простыню. Лицо у Зорины было мертвенно белое, словно ее только что вынули из холодильника, в уголках рта пузырилась пена.

— Отходит, — сказала медсестра.

— Она живая, ей надо помочь!

И Мирослав забарабанил в стенку, отделяющую кабину водителя. Автомобиль остановился, задняя дверь открылась, и показался разъяренный молодой врач, готовый немедленно выгнать непрошеного попутчика.

— Помогите ей! — крикнул Мирослав.

Да врач и сам увидел, как тело Зоряны задрожало и задергалось, словно в конвульсиях.

— Работаем! — приказал врач медсестре и жестом велел Мирославу выйти из машины. — Срочно инъекцию камфары в сердце!

Через двадцать минут, когда лицо у Зоряны порозовело, дыхание и пульс нормализовались, медсестра Катя тихо произнесла:

— Бес взял — Бог дал! — И перекрестилась.

— Тело мы спасли, — сказал врач. — А вот мозг… Такое длительное кислородное голодание не может пройти бесследно. А жаль, красивая девушка…

Врач был прав, хотя не все оказалось так печально. В первые дни врачи ожидали, что у нее проявится дегенератизм — результат поражения головного мозга, но Зоряна только полностью потеряла память после перенесенной клинической смерти и длительного кислородного голодания. Она никого не узнавала, элементарные вещи были вычеркнуты из ее памяти.