Во взглядах мыслителя по данному вопросу нетрудно заметить определенную эволюцию. Первоначальная позиция его — категорическое осуждение войны как социального явления, несущего людям страдания и оставляющего после себя «сирот, вдов, бедствия, нищету и другого рода беспорядки и потрясения» (11, 181). Особенно резко Кантемир (вслед за М. Костиным) осуждал захват малых стран крупными государствами.

В дальнейшем последовательный пацифизм уступает место рассуждениям иного рода. Как представитель порабощенной страны, стремящейся обрести независимость. Кантемир резко осуждает прежде всего захватнические, грабительские войны, несправедливое насилие и произвол (см. 11, 327, 6, 149). В этом он видел страшное бедствие не только для народов, подвергающихся нападению, но и для народов, которые сами ведут такие войны (см. 8, 218). Государи, воюющие ради захвата чужих территорий, богатств и прославления своего имени, отмечал философ, часто не только ничего не приобретают, но по меньшей мере теряют то, что имели (см. 6, 149). Резко осуждая захватнические войны и политику порабощения народов, Кантемир одновременно выступал и как горячий поборник освободительных войн. Он восхищался мужеством и отвагой древних греков, героически сражавшихся с многочисленными войсками персидского царя Ксеркса при Фермопилах (см. 11, 327). Подобно великим деятелям эпохи Возрождения, Д. Кантемир боролся пером и мечом против врагов своего Отечества. «Ради свободы и родины с честью умереть много полезнее и похвальнее, нежели жить долго и бесчестно» (6, 161), — писал он. Философ гордился своими предками, которые, мужественно сражались за независимость родины: «С того времени, когда турецкое оружие стало известно на берегах Дуная, и до времени Стефана Великого молдаване храбро защищали свою свободу, и их не могли соблазнить ни лесть, ни щедрые посулы, ни пример соседей валахов, чтобы подставить свою шею под чужеземное ярмо» (7, 135); «Сколько раз и скольких магометов, скольких баязетов на молдавских полях разбил (молдавский народ. — А. Б.), и тысячи тысяч турок поглотили волны Дуная, Прута, Серета, Бырлада и Днестра» (9, 22). Кантемир ликовал по поводу поражения турок под Веной в 1683 г.

Будучи убежден в том, что только братская Россия поможет молдавскому народу сбросить турецкое иго, Кантемир оправдывал войны, которые вела Россия против внешних врагов, радовался ее успехам, восхищался высокими боевыми качествами русской армии, нанесшей турецким войскам в 1678 г. столь сильное поражение, что янычары с этого времени и слышать не хотели о продолжении войны на Украине (см. 8, 452). Военные действия России против Турции и Швеции представлялись Кантемиру вынужденными и потому необходимыми. Он восторженно приветствовал победы русской армии под Лесной и Полтавой и резко осуждал султана, который, подстрекаемый бежавшим в пределы Турецкой империи (после Полтавской битвы) Карлом XII, развязал войну 1710–1713 гг. против России на том основании, что Петр I якобы стремился к господству над всем миром (см. 8, 780; 784). Д. Кантемир, таким образом, подверг критике измышление о «русской опасности», различные варианты которого и поныне используются недругами нашего Отечества.

Стоя на позициях идеалистического понимания истории, Кантемир, естественно, не мог вскрыть подлинные причины возникновения войн. Однако он пытался дать этому рационалистическое объяснение. Вскрывая лживость утверждений турецких правителей о том, что единственной целью их завоеваний было стремление распространить ислам, молдавский мыслитель замечал, что и турки и персы исповедуют эту религию, но оба народа «считают друг друга самыми крупными врагами» (8, 192). Причинами завоевательных войн Кантемир считал факторы морального порядка. Турецкие завоевания он объяснял «властолюбием и жадностью к господству» султанов, а также воинственностью османов, склонных «по природе своей… к грабежу и жестокости» (8, 10; 98).

Поскольку негодные цели всегда требуют негодных средств, правящие круги Османской империи, писал Д. Кантемир, стремились и турецким воинам привить отрицательные моральные качества: раболепие, ненависть к другим народам, алчность, жестокость, фанатизм (см. 8, 197; 421). С другой стороны, низкое моральное состояние турецкой армии, по мнению мыслителя, свидетельствовало о ее слабости. Битва при Зенте наглядно показала это (см. 8, 714).

По мнению Кантемира, войны ожесточают народы и тормозят прогресс. В связи с этой мыслью философ предпринимает интересный экскурс в область психологии молдаван. В частности, он отмечает, что жители Нижней Молдавии раздражительны, вспыльчивы и потому нередко восстают против своих хозяев и даже господарей. Они жестоки, склонны к разврату и краже. Эти отрицательные качества, убежден Кантемир, сложились у них в условиях войны с татарами (см. 7, 157–158). Не менее печально и то, указывает мыслитель, что несправедливые войны весьма часто сопровождаются разрушением ценнейших памятников искусства (см. 8, 558). Создание духовных ценностей Кантемир вообще считал определяющим моментом в оценке роли народов в истории человечества, в развитии цивилизации. С этой точки зрения, он высоко ставил вавилонян, египтян, финикийцев, древних греков и римлян (см. 9, 13; 58). Следует отметить, однако, что Кантемир не всегда был объективен в оценке характера войн, которые вели эти народы. Так, завоевательные войны римлян он полностью оправдывал, считая их прогрессивными. По его мнению, эти войны способствовали распространению римской культуры среди «варваров» и «восстанавливали» права Древнего Рима на некоторые территории. В данном случае Кантемир, подобно Уреке и Костину, оказался под влиянием ошибочного мнения о чисто римском происхождении молдавского народа.

Таким образом, оставаясь идеалистом во взглядах на общество, Кантемир не смог вскрыть подлинных причин возникновения войн. В то же время в вопросе о войне и мире он высказал ряд прогрессивных, гуманистических идей. Резкое осуждение Кантемиром грабительских войн, в которых он видел главный тормоз прогресса человечества (см. 50, 106), в наши дни звучит достаточно актуально.

Веру в освободительную миссию России по отношению ко всем балканским народам, в том числе к молдавскому народу, до Кантемира уже выразили Уреке и Костин. Однако по своим политическим убеждениям молдавские летописцы были выразителями интересов боярской олигархии, выступавшей против централизации политической власти в стране и тем самым объективно препятствовавшей консолидации сил в борьбе против иноземных поработителей.

Кантемир же (защищавший интересы молдавских феодалов и в то же время разделявший горе простого народа) уделяет особое внимание проблеме централизованной государственной власти, причем во главе государства он видит идеального господаря, своеобразного философа на троне, управляющего по законам разума и естества. Образцовым господарем такого типа он считает своего отца Константина Кантемира, причем отстаивает принципы наследственной монархии, полагая, что это — лучшая форма правления. Главе государства надлежит быть просвещенным, понятливым и справедливым, ибо «справедливый раб сильнее несправедливого тирана» (6, 149). Просвещенный господарь ответствен перед страной, он считается с «голосом народа» и «шепотом толпы» (см. 6, 96–97). Гармония в государстве может быть основана только на началах справедливости, государство процветает лишь тогда, «когда властители милуют и ругают справедливо, а подданные слушаются и служат с любовью» (6, 231).

Просвещенная монархия для Кантемира — это обязательно монархия абсолютная. «Монархия, — подчеркивает он в „Иероглифической истории“, — есть власть, которая сама властвует, каковой является власть в Турции, в Германии или в Московском государстве» (6, 15). Таким образом, Кантемир выступил как один из предшественников теории «просвещенного» абсолютизма, которая получила широкое распространение среди философов второй половины XVIII столетия, во времена Екатерины II и Фридриха II, накануне французской революции 1789 г., нанесшей решающий удар феодализму в Европе.