Это происшествие в очередной раз подтвердило мнение подводников, что лодкам гораздо удобнее и безопаснее действовать в одиночку. При попытках сохранить строй кильватерной колонны в ночное время вахтенные на лодках типа К испытывали огромные трудности, так как силуэт переднего мателота был почти неразличим во мраке. Подводные лодки имели такую малую высоту борта (если о ней вообще можно говорить), что гакабортный огонь то и дело скрывался за гребнями волн.

Примерно в это же время пришло сообщение, что всем лодкам типа К предстоит небольшая модернизация. Все они по очереди должны были отправиться на верфь, где им предстояло получить специальную наделку носовой части. Это была большая бульбообразная свободно затопляемая конструкция, которая улучшала мореходность лодки. Ее поэтически называли «лебединым носом». Были предусмотрены и другие изменения. Предполагалось снять одно из орудий и палубные торпедные аппараты. Два оставшихся орудия были перемещены на надстройку. На некоторых лодках были установлены постоянные латунные экраны на мостике вместо складных брезентовых конструкций. Предполагалось также установить бомбометы для глубинных бомб. Памятуя о гибели капитана 2 ранга Гудхарта на К-13, было решено люк на крыше рулевой рубки установить прямо над люком боевой рубки.

Экипажи встретили эти изменения со смешанными чувствами. Люди были рады, что лодки становятся лучше, однако все были разочарованы тем, что решительно ничего не было сделано для улучшения недостаточной мореходности.

В такой обстановке замешательства и неопределенности дисциплина начала слабнуть, кое-кто просто запил. Ночью в Скапа Флоу на К-2 упал за борт один из кочегаров, который был выставлен часовым. Это едва не привело к бунту экипажа. В воскресенье матросы отказались идти на берег в церковь, что считалось совершенно обязательным. Они заявили, что не желают молиться по приказу, а будут это делать лишь по велению души. Когда им зачитали положения устава, в которых перечислялись наказания за неисполнение приказа, матросы передумали и в следующее воскресенье отправились на молитву.

Когда в сентябре 1917 года экипаж одной из лодок типа № узнал, что несколько человек могут быть переведены на К-13, которая теперь получила номер К-22, чуть не половина экипажа немедленно «заболела». Люди шли на любые уловки, только чтобы не попасть служить на лодки типа К. Тем не менее, около 50 человек в этом месяце получили приказ отправиться в Глазго, чтобы начать службу на К-22. Во время перестройки эта лодка получила прозвище «Ньюхейвенский пакетбот». Новым командиром К-22 стал капитан 2 ранга Чарлз де Бург, который захватил с собой к новому месту службы рулевого Оскара Мота.

Испытания начались в октябре. Жена де Бурга переехала в Шэндонский Гидропатический отель, чтобы быть поближе к мужу. Когда местные жители узнали, что К-13 возвращается в Гэрлох, сразу поползли нехорошие слухи, которые приводили женщину в ужас. «Они перестроили лодку и бросили вызов провидению». «Это просто убийство — отправлять людей в море на такой лодке». Когда лодка начала испытания на погружение, на берегу залива собралась целая толпа. На мостике К-22 де Бург попросил Мота привести лодку именно в ту точку, где в свое время затонула К-13. Когда лодка прибыла туда, де Бург приказал погружаться. На берегу его жена увидела настоящий ужас на лицах окружающих. «Именно здесь она затонула в прошлый раз». Сотни людей затаили дыхание, когда перископы К-22 исчезли под водой, на мгновение появились обратно, а потом снова скрылись. Прошли 10 минут, лодка всплыла, и испытания завершились. Через 2 недели были проведены 4-часовые приемные испытания, которые завершились благополучно. Наконец-то К-22 стала собственностью Королевского Флота. Одновременно в Лондоне сумели принять окончательное решение о распределении вознаграждения за спасение К-13. Мудрецы из Адмиралтейства постановили, что «корабль затонул в результате ошибки морского офицера. Поэтому корона должна отказать в выплате вознаграждения за спасение и лишь удовлетворить иски о возмещении понесенных расходов».

В середине октября К-22 покинула Клайд и направилась в Розайт, чтобы войти в состав формируемой там флотилии подводных лодок. Эта флотилия имела номер 13.

В декабре 1917 года вице-адмирал Битти перевел свои лодки типа К из Скапа Флоу в Розайт, полагая, что с учетом тактической диспозиции им лучше находиться в устье реки Форт. Одновременно на лодках появилось несколько новых офицеров. Часть переводов произошла внутри флотилии, остальные пришли с подводных лодок других типов. На лодке К-6 появился 17-летний мичман, которому предстояло пройти двухмесячную подготовку на малых кораблях. Его звали лорд Луис Фрэнсис Альберт Виктор Николас Маутбеттен.

Еще до ухода из Скапа Флоу К-7 принял новый командир. Молодой капитан-лейтенант Сэмюэл Марион Гортон Гравенер сменил капитана 2 ранга Келлетта, который попал в немецкую субмарину невзорвавшейся торпедой. Гравенер получил новое назначение, когда находился в отпуске после того, как некоторое время командовал лодкой типа Е на Средиземном море. Он ничего не знал о дурной славе, которой пользовались лодки типа К, и отбыл в Скапа Флоу, радуясь тому, что получил одну из самых больших и быстроходных лодок флота.

Гравенер служил на подводных лодках с 1908 года, когда закончил Королевский морской колледж в Гринвиче и получил звание суб-лейтенанта. Он добровольно вызвался служить на подводных лодках по вполне понятной причине: дополнительная плата позволяла ему продолжать занятия такими недешевыми видами спорта, как скачки и охота.

Когда он прибыл на К-7, офицеры устроили вечеринку. На столе в кают-компании красовались бутылки виски и стаканы. Особого повода для выпивки не было, и капитан сразу уловил какую-то нездоровую атмосферу, царившую на лодке. Буквально через день или два Гравенер, к своему возмущению, обнаружил, что жизнь на лодках типа К во время стоянки в порту превратилась в непрерывную пьянку. Когда К-7 впервые вышла в море под его командованием, он был потрясен поведением экипажа во время погружения. Позднее Гравенер вспоминал, что у боцмана, управлявшего рулями глубины, тряслись колени. Гравенер решил, что необходимо принять меры, чтобы вселить уверенность в моряков. Во время первого погружения он позволил лодке уйти под воду только на 2 фута, прежде чем поднять ее на поверхность. Гравенер хотел показать экипажу, что знает, как следует управлять лодкой, и что лодка будет делать все, что пожелает капитан. Как ни странно, это сразу подействовало на людей.

Все, чего Гравенер еще не знал о лодках типа К, ему рассказали другие офицеры вскоре после прибытия, да и сам он набрался опыта. Буквально через день или два после прибытия в Розайт он увидел классический пример капризного поведения лодок этого типа. Возвращаясь в базу после учебного похода и торпедных стрельб, он увидел корму лодки типа К, торчащую из воды под углом 30 градусов. Ее винты бессмысленно мололи воздух. Форштевень лодки уперся в илистое дно залива. Пока Гравенер размышлял, что делать, лодка продула цистерны и освободилась. Не прошло и месяца, как Гравенер полностью изменил свое отношение к новому кораблю и перестал радоваться назначению. Единственным светлым моментом стало то, что ему удалось подыскать жене квартиру недалеко от базы. Вместе с женами других офицеров она жила в Хауз Инн, над чем посмеивались все моряки в Розайте.[2]