Она прекрасно могла себе это представить.

Фэйт взяла стакан из шкафа и налила себе воды из бутылки, стоявшей рядом с раковиной. На буфете она заметила стопку книг, которые ее брат купил в каком-то букинистическом магазине и намеренно оставил так, чтобы она могла их увидеть: «Козлик Джайлс» Джона Барта, «Радуга тяготения» Томаса Пинчона, «Обед нагишом» Уильяма Берроуза. Фэйт покачала головой. Где-то она даже жалела Кита. Он так старается произвести впечатление, так отчаянно и трогательно хочет доказать миру – и ей в особенности, – что является глубоким и утонченным мыслителем… Если б он хотя бы половину того времени, что тратит на выпендреж, употребил бы на учебу, то смог бы кое-чего добиться в жизни. Но Кит окончательно уверовал в миф о настроенном против всего мира городском интеллектуале. За год, прошедший после окончания школы, он одевался и действовал только в рамках этого персонажа. Ее брат был далеко не дурак, и Фэйт неоднократно говорила, что ему необходимо приподнять свою задницу и, на худой конец, записаться на какие-нибудь курсы при местном колледже, но он высмеял ее веру в традиционные образовательные ценности и процитировал ей старую песню «Пинк Флойд». После этого, с видом полного превосходства, сообщил ей о том, что не собирается заморачиваться подобными земными, материалистическими вопросами.

В конце концов он превратился в одного из этих жалких псевдоинтеллектуалов, осколков богемы, заполнявших супермаркеты Южной Калифорнии, – в одного из продавцов в магазине грампластинок, глядящих сверху вниз на своих покупателей и уверенных, что они умнее и круче всех их вместе взятых. И при этом получающих, в возрасте тридцати пяти лет, самую низкую из возможных зарплат…

Раздался звонок микроволновки, и Фэйт вытащила пирог. Быстро съела его, прислонясь к раковине, а потом бросила остатки в мусорное ведро и прошла к себе в спальню, чтобы посмотреть новости, потому что не хотела оказаться в общих комнатах, когда ее мамочка вернется домой.

Кит вернулся около десяти и сразу же заперся у себя в комнате, а мамаша появилась лишь в начале двенадцатого. Фэйт уже лежала в постели с книгой, когда та вошла в дом, стараясь не шуметь – и создавая при этом невероятный шум.

Фэйт быстро отложила книгу, погасила свет и притворилась спящей.

На улице послышался звук сирены: полиция, пожарные или «Скорая помощь» – она так и не смогла понять. Он приближался, становясь все громче, пока не достиг крещендо, а потом растворился в других звуках города. Где-то в темноте послышались выстрелы, но Фэйт так и не разобралась, был ли это слишком громко работающий телевизор или выстрелы раздались где-то по соседству.

Потом на кухне открылась дверь холодильника. Она знала, что это. Ее мамаша доставала кока-колу.

Еще звуки. Хорошо знакомые: шаги в направлении ванной, закрывающаяся дверь, выдвинутый ящик шкафчика под раковиной.

Шипение.

Тошнотворный звук текущей жидкости.

Боже, какое счастье, что семестр скоро начнется… Тогда она сможет оставаться в университетской библиотеке до тех пор, пока ее мамочка не угомонится.

Фэйт заставила себя крепко зажмурить глаза и дышать ровно и ритмично.

Она заснула под журчание самого популярного в мире прохладительного напитка, которым ее мать вымывала мужское семя из своей вагины.

– Мне понадобятся ваши документы.

Вики Солтис устроила целое представление из поисков в своей сумочке. Никаких документов у нее с собой не было, если не считать нагрудную карточку с именем, оставшуюся у нее с прошлого семестра. Она обнаружила это, пока стояла в тридцатиминутной очереди, но, тем не менее, притворилась, что ищет их, тайно надеясь, что ей поможет, если она притворится дурочкой и проявит достаточное упрямство. Вообще-то, во всем этом ее вины не было. К тому моменту, когда Вики поняла, что для того, чтобы у нее приняли регистрационный взнос и плату за парковку, ей понадобятся два документа, подтверждающие ее личность, было слишком поздно бежать за ними домой, потом возвращаться в кампус и вновь вставать в конец очереди. Поэтому она решила никуда не уходить и рискнуть, надеясь на то, что служащие уже слишком устанут и будут настолько хотеть попасть домой после тяжелого трудового дня, чтобы не настаивать на точном исполнении правил.

Вики прекратила свои фиктивные поиски и приготовилась перейти к мольбам о снисхождении.

Женщина-испанка за стойкой улыбнулась.

– У тебя нет никакого удостоверения личности? – спросила она с сильным акцентом.

Вики удрученно покачала головой.

– Только студенческая нагрудная карточка.

Женщина взглянула на часы на стене. Без пяти девять. За Вики в очереди стояло еще как минимум пятнадцать студентов.

– Ладно, – сказала она. – Если по правилам, то я должна отправить тебя домой за документами, а потом ты должна будешь встать в очередь и повторить всю процедуру еще раз. Но сегодня последний день, уже поздно, и я не буду к тебе придираться.

– Спасибо, – поблагодарила ее Вики с искренней улыбкой. – Спасибо. Вы мне жизнь спасли.

– Мы же здесь не монстры какие-то. – Женщина рассмеялась. – Но тебе придется прийти к нам в офис в течение ближайших двух дней и принести документы. Если мы не увидим твои права и хотя бы еще одно действующее удостоверение личности, то не сможем принять твой чек и тебя не зачислят.

– Хорошо.

– Я отложу твой чек в сторону. Если не увидишь меня за кассой, то попроси, чтобы позвали. Меня зовут Мария.

– Спасибо. Огромное спасибо.

– Не стоит благодарностей. – Мария протянула Вики ее регистрационные материалы и студенческий билет и улыбнулась на прощание. – Следующий!

Вики прошла вдоль очереди из студентов, опаздывающих на регистрацию, и вышла из административного здания. Ночь была темная и безлунная, а фонари в кампусе, которые должны были освещать тропинки, выключены… Какая глупость. Они что, не знают, что некоторые все еще не зарегистрировались? Вики посмотрела на длинную дорожку, ведущую к парковке, где ряды блестящих машин освещались тусклыми, горящими вполнакала фонарями.

Она поежилась, словно ей стало холодно.

Об этом стоит написать жалобу. Напрямую президенту. В этом семестре стоимость обучения подняли на сто пятьдесят долларов, за стоянку надо теперь платить на пятнадцать баксов больше, а на нормальное освещение улицы денег все равно не хватает…

Фантик, подхваченный легким ветерком, пролетел возле ее ноги. Ветерок был теплым, но он ее не согрел. Вики оглянулась на освещенные окна административного здания и подумала, не лучше ли будет подождать еще студентов, чтобы пойти с ними вместе. Но потом ей пришло в голову, что все они, скорее всего, пойдут на стоянку. А ей надо было в прямо противоположную сторону – через улицу и к дому.

А кроме того, в наши дни никому нельзя верить.

Даже студентам.

Так что придется пробежаться.

Вики сложила регистрационные материалы, засунула их между страницами расписания занятий, свернула расписание в трубочку и трусцой направилась по бетонной дорожке в сторону справочной будки перед кампусом и фонаря сразу за ней.

Все произошло очень быстро. Слишком быстро, чтобы она сумела среагировать. Настолько быстро, что даже не успела вскрикнуть. Из темного пятна рядом с будкой с быстротой молнии выскочил мужчина, который толкнул ее на тротуар. Толкнул сильно. Прежде чем Вики смогла выставить перед собой руки для защиты, она уже врезалась в землю, и ее материалы разлетелись в разные стороны. Головой она ударилась об асфальт, и ее нос сломался. Мощный поток крови залил лицо. Локтями и коленями она проехала по асфальту и ободрала их.

Затем чужая рука зажала ей рот, голову дернули назад, и из-за крови в носу и горле Вики потеряла возможность дышать. Девушка попыталась бороться, но она была слишком напугана и изранена, чтобы делать это эффективно, – тело не подчинялось ей и отказывалось выполнять приказания мозга.

Рука залезла ей под юбку; грубые, жесткие пальцы ухватили ее за трусики, потянули их вниз, одновременно вырывая волосы из лобка, и Вики поняла, что ее будут насиловать.