— Понятно. — Волин записал что-то в потрепанный ежедневник. — Значит, не верит.

— Нет. И еще… — Русницкий оглянулся на задержанного.

Судя по всему, это «еще» не предназначалось для ушей Скобцова. Волин посмотрел на часы. Начало восьмого вечера.

— Давайте сделаем так, — Волин закрыл дело, выключил магнитофон. — Сейчас можете забрать задержанного, а завтра привозите его пораньше, часикам к девяти.

Паша уперся ладонями в колени, поднялся. Амир последовал его примеру. Рыжий Стас отлепил зад от подоконника.

— Слышь, — без большой приязни обратился он к Скобцову, — вставай, поехали.

— Куда? — В глазах задержанного вновь промелькнула давешняя затравленность.

— На курорт, блин. — Похоже, Стаса никто не обучал изящным манерам. — Вставай, говорю, — и для проформы пнул мыском кроссовки по ножке стула.

Скобцов встал. Вид у него при этом был такой, словно его собирались прямо сейчас отправить в ГУЛАГ до скончания жизни.

— Пошли. — Паша отстегнул один из «браслетов», защелкнул у себя на запястье.

Русницкий дождался, пока за ними закроется дверь, затем придвинулся к столу:

— Я поговорил с Чернозерским. Он, конечно, изо всех сил пытался напустить на себя вечную скорбь, но выглядел при этом, как кот, который только что спер на кухне окорок. Как вам такая новость?

— Начнем с того, что я бы на его месте тоже, наверное, радовался, — пробормотал Волин. — А что, по-твоему, должен чувствовать в такой ситуации нормальный мужик, если жена, совершено не стесняясь, шляется на сторону с периодичностью пять раз в неделю? Смерть жены решает целый букет проблем. Для Чернозерского.

— Так ведь и я о том же! — воскликнул Русницкий. — А что, если Светлану убил не Скобцов?

— «Если», Георгий, это всего лишь «если», — уклончиво ответил Волин. — Мысли, соображения. А мы должны оперировать фактами. Чернозерский мог желать смерти жены, но при чем здесь остальные девушки? Для чего он убил их? Чтобы представить дело как работу маньяка-убийцы? Сомнительно. Такие люди своими руками никого не убивают. В их кругах для решения подобных задач нанимают профессиональных киллеров. А киллеры работают иначе. Здесь же явный почерк индивидуала.

— А что, киллер не мог сработать под индивидуала? — принялся отстаивать свою версию Русницкий.

— У вас, лейтенант, слишком богатое воображение. — Волин вздохнул, повернулся к шкафу, достал из него дело, открыл на первой странице. — Опять же, по собственным показаниям Скобцова, его одежда была пропитана кровью. Он не помнит, где провел ночь, — заметь, ночь, в которую было совершено одно из убийств, — а проснулся утром в луже, рядом с какой-то помойкой. Голову даю на отсечение, что кровь на его одежде полностью совпала бы с группой крови убитой девушки.

— Так надо отправить одежду на экспертизу.

Русницкий порылся в кармане, достал сигареты, но закуривать не стал.

— Нету одежды.

— А где же она?

— Пропала. Во всяком случае, если верить Скобцову. Кто-то проник в его квартиру и унес костюм и пальто.

Русницкий озадаченно хмыкнул.

— Ничего себе поворотец.

— Не более странный, чем история про старика в черном.

— А он в милицию заявил о взломе?

— В том-то и дело, что нет.

— Почему? В крайнем случае мог сказать, что украли какую-нибудь мелочь.

— А он не сказал. — Волин тоже достал сигарету, но в отличие от лейтенанта закурил. — И мог этого не сделать по одной, зато очень веской причине. Никакого взлома не было. И костюм никто не крал. Допустим, Скобцов его выкинул. Или сжег. Или разрезал на кусочки и спустил в этот… как его… у богатых в раковинах стоят.

— Измельчитель? — догадался Русницкий, то и дело поглядывая на тлеющую сигарету Волина.

— Кури, — предложил тот. Лейтенант не заставил себя долго уговаривать. Закурил смачно. — В измельчитель. Тогда он может врать без опасения, что его поймают.

— А если эксперты проверят измельчитель на волокна тканей?

— Нет там никаких волокон, — возразил Волин. — Насчет измельчителя это я так сказал, для наглядности. Дело не в том, КУДА он дел костюм. Дело в том, дел ли куда-то костюм именно ОН. Улавливаешь логику?

— Улавливаю, — кивнул Русницкий. — Тогда надо провести экспертизу замка. Сразу выяснится, вскрывали его или нет.

— Обязательно проведем, Георгий. Обязательно. Но здесь существует одно «но». Экспертиза может установить, что замок пытались вскрыть. И тогда возникает три версии. В квартиру действительно проникал посторонний. Это версия номер один. Версия номер два: кто-то пытался вскрыть дверь. Но следы взлома не доказывают, что в квартире кто-то побывал. И версия номер три: Скобцов сам пошуровал в замке, чтобы сымитировать попытку проникновения. Вот так-то, Георгий.

— То есть его рассказ нам ничего не дает, — с мрачной утвердительностью сделал вывод Русницкий.

— Абсолютно, — подтвердил «смелую догадку» коллеги Волин.

— Но, если у нас ничего нет, от чего же тогда плясать?

— Плясать, Георгий, всегда нужно от печки. — Волин взял дело, сунул в «дипломат». — У нас все-таки кое-что есть.

— Что?

— Записки, которые писал убийца. Нужно понять, о чем в них говорится. Тогда мы поймем, что объединяло жертвы. А поняв это, мы, возможно, сможем с достаточной долей вероятности назвать имя убийцы. Это единственный РЕАЛЬНЫЙ путь, который я вижу в данный момент. Рассказ Скобцова, конечно, интересен, но только с точки зрения заполнения досуга.

— Тогда зачем мы снимаем с него показания? — спросил Русницкий, давя окурок в пепельнице.

— Потому что этого требуют процессуальные нормы, — ответил Волин, подходя к вешалке и натягивая пальто. — Плюс к тому, возможно, во всем этом ворохе информации отыщется рациональное зерно. Например, соседка, Ольга Львовна. Стоило бы побеседовать с ними. Думаю, они могли бы сообщить нам кучу полезных сведений.

— Я займусь? — мгновенно зажегся Русницкий.

— Займись, — согласился Волин.

Они погасили в кабинете свет, вышли в коридор. Волин запер дверь и сдал ключ дежурному.

На улице уже стемнело. Холодный ветер, гуляющий по двору, загнал пацанов и старушек в теплые квартиры. Но за домами гудело жизнью Садовое кольцо.

У метро «Маяковская» Волин остановился, спросил, поднимая воротник пальто:

— Он ведь убил одну из девушек где-то неподалеку?

— В саду «Аквариум», — подтвердил Русницкий. — Мы с ребятами выезжали на место происшествия. Это за Театром сатиры.

— Я знаю. — Волин на секунду задумался, затем кивнул: — Не возражаешь, если мы пройдемся?

— Конечно, Аркадий Николаевич. Пойдемте. Давайте через метро, так быстрее.

Они перешли через Тверскую, поднялись на поверхность и зашагали мимо Концертного зала, мимо сияющего огнями Театра сатиры к саду «Аквариум».

В Театре имени Моссовета спектакля не было, но, вопреки ожиданиям Волина, сад был освещен. Гуляли пары. От кафе-бара, разместившегося в дальнем углу сада, катились нервные волны музыки. Если это можно назвать музыкой. Полыхала неоном пестрая вывеска.

— Он убил ее здесь? — удивленно переспросил Волин, глядя на кирпичное здание кафешки.

— Да. Труп обнаружили вон там, между кафе и забором Военной академии, — пояснил Русницкий.

— М-да. — Волин зашагал к кафешке. — Странное место для убийства, ты не находишь?

— Почему? — пожал плечами Русницкий. — Вполне подходящее. Разумеется, после того как закроется это питейное заведение.

Они свернули на узенькую тропинку, выложенную бетонной плиткой.

— Судмедэксперт не назвал время смерти?

— Где-то между полуночью и половиной первого, — с готовностью ответил лейтенант.

— А вызов поступил?

— В девять минут девятого утра.

— Кто обнаружил тело?

— Один из служащих кафе.

Понятно.

Они подошли к одноэтажному строению. Волин огляделся. По обеим сторонам от дорожки земля имела коричневато-рыжий оттенок. Грязь.

Волин на цыпочках прошел вдоль стены, заглянул за угол.