От мысли, что Джуди не поделилась с ней замечательной новостью о своей поездке со Скоттом, на душе стало так же гадко, как бывало, когда она вспоминала про Кэти. Салли знала, что означает для Джуди такой поворот, и изо всех сил постаралась за нее порадоваться, — но ей это не удалось.
— Тебе с сыром и луком? — предложила Шиобан. — Или шашлычные?
И Салли чуть не ударила Шиобан.
— Я пробовай вовлечь в свой творчество другой человек, — рассказывала Софи. — Я экспериментируй многие разы, я пробовай вовлечь другой физический форма. Но почему-то никогда не получайся правильный симметрия. Я старайся-старайся и наконец обязана признавай, что симметрия нет, потому что я в принципе не интересуй чужой фигура. Мой собственный тело, вот что меня интересуй. На нем и надо концентрируйся.
И она небрежно вскинула руку, словно отмахивалась от чего-то назойливого.
— Значит, в основном ты рисуешь себя? — уточнил Гэри, коллега Билла.
— Да, верно. Потому что я есть тема, которой интересуйся. Только я сам.
— Еще бы! — Билл постарался задавить в своем голосе сарказм, но потерпел полное фиаско.
— Для меня это есть чудесный открытие, — продолжала Софи, оживляясь все больше и больше. — Сначала я думай, что весь человеческий жизнь интересный. Тогда я экспериментируй с многий субъекты. Конечно, на всех рисунках я тоже присутствуй, вы понимать? Но потом я осознавай: нет, нужно быть честный с собой — я единственный субъект, который я удаюсь реализовать с настоящий… — она вопросительно взглянула на Мика, — меткостью?
— Четкостью, — подсказал тот.
— Четкостью. И любовь. Настоящий любовь у меня есть только к мой тело. И тогда я решай написать только себя, конечно, голый, это же откровение. И вдруг в мой искусство просыпайся душа.
Джуди невольно улыбнулась. Не забыть бы рассказать об этом Салли, ей понравится, подумала она и тут же вспомнила, что они с Салли уже не в тех отношениях. И все же, если сегодня они поедут домой вместе… впрочем, наверняка в ту же машину погрузятся и Мик с Кэти. Ладно, если они будут вместе ждать такси, она расскажет Салли об очередном примере дикого нарциссизма Софи… А потом, если не успеет рассказать все до конца, продолжит в лифте, а там, глядишь, Салли предложит зайти к ней…
Даже не оборачиваясь на Билла и Гэри, Джуди знала, что они таращатся на Софи, отвесив от изумления челюсти, тогда как Мик радостно улыбается ей во весь рот.
— Ты уже поделилась новостью о твоей выставке, Софи? — Мику не терпелось, чтобы она поведала о своих успехах, точно любящему мужу, который умирает от гордости за свою женушку.
Джуди только одного не могла взять в толк: какого черта он решил, что Софи нуждается в подсказке?
— Да, я беседуй со многий галерея, — ответила Софи. — Мой творчество очень их завлекай.
Билл что-то шепнул Гэри на ухо. Джуди не расслышала, хотя вряд ли это был комплимент Софи.
— Однако некоторый из них не находи мне место. Тогда я должна решай, который выбирать. Я думай. Впрочем, это бывать лето. Я очень волновайся.
О том, что она «очень волновайся», Софи объявила с таким хладнокровием, словно сообщила о намерении выпить чаю. В этот вечер она была в очередном диковатом наряде: тоскливое твидовое платье поверх грубых шерстяных колготок, на ногах сабо. На шее болтались обрубки янтаря, под глазами красовались синяки-близнецы, а волосы, как обычно, выглядели так, будто перед выходом она тщательно прополоскала их в оливковом масле. И все же Гэри явно заинтересовался Софи: он задавал вопросы осторожным и вежливым тоном мужчины, который собирается закрутить роман. Сплошные кивки и расшаркивания. Билл посмотрел на Джуди, кивнул в сторону нарождающейся парочки и закатил глаза. Они отошли к противоположному концу барной стойки.
— Жуткая баба, — сказал Билл вполголоса. — Просто жуткая.
— Считай это развлечением, — посоветовала Джуди. — Если к ней относиться серьезно, сойдешь с ума.
— Не верится, что Мик клюнул на такое! — раздраженно сказал Билл. — Ведь он обычно сам первый выводит всех на чистую воду.
— Софи его околдовала.
Билл пожал плечами:
— Может, ты и права. Но все равно поверить не могу! Мик говорил о ней с таким благоговением, что я решил, будто это какая-нибудь помесь Жюльетт Бинош и Эммануэль Беар. Ожидал увидеть французскую штучку высшей пробы. Но это!
— А Гэри она, похоже, нравится, — заметила Джуди.
Гэри все ближе придвигался к Софи. Путем тщательно рассчитанной хореографии он умудрился поставить один локоть на стойку бара и развернуть Софи к себе лицом, тем самым изолировав ее от остальной толпы. А Софи, судя по всему, не гнушалась и аудиторией из одного человека. Джуди успела уже изучить француженку, а потому знала, что Софи на этот счет не особо требовательна. Главное, чтобы публика не пыталась заговорить на темы, не касающиеся ее персоны, в этом случае лицо ее мгновенно делалось скучающим, а во взгляде отчетливо сквозила этакая устало-экзистенциальная ennui[8], которая удается только французам.
Билл скривился:
— Пока живут на свете дураки…
— А мой… Скотт считает, что некоторым мужчинам нравятся шизанутые женщины, — сказала Джуди. — Не те шизанутые, которым наплевать на мужчин, а по-настоящему двинутые.
«Мой Скотт» она произнесла с невыразимым удовольствием и легким привкусом вины, поймав себя на мысли, что испытывает судьбу. Но она ведь не злоупотребляет такими словами, а сейчас просто не сумела совладать с собой. Да, она знает, что это ужасно, что надо быть независимой и иметь свое мнение, а не ссылаться на мнение мужчины, но как же приятно обронить словно между прочим: «А мой Скотт считает» — с таким видом, что ей-то самой абсолютно безразлично, что там считает «мой Скотт».
— Да уж, она точно шизанутая, — ухмыльнулся Билл. — Вещь в себе, у нее даже голос странный.
И, как будто повинуясь условному рефлексу, он завертел головой, отыскал взглядом Шиобан и нежно улыбнулся ей. Шиобан все болтала с Салли. Раньше Джуди, наверное, немножко приревновала бы, но теперь все изменилось. Она словно купалась в лучах невидимого солнца. Джуди испытывала очень странное и новое чувство — что ее отношения со Скоттом медленно, но верно открывают дверь в мир счастливых людей.
Глаза ее на миг задержались на Салли. Их взгляды уже пару раз пересекались, но Джуди от неловкости оба раза терялась и не могла отреагировать адекватно — улыбнуться, подмигнуть, вздернуть бровь, на худой конец. Вместо этого она быстро отводила глаза и старалась не думать о том, что их с Салли теперь разделяет пропасть, а не какие-то несколько метров.
В баре был час пик: служащие из окрестных офисов переводили дух после рабочего дня. Зал и в обычные вечера бывал битком, а сегодня и вовсе трещал по швам от дополнительных двух десятков посетителей, которые собрались пожелать Биллу и Шиобан счастливого пути.
Салли не знала, давно ли появилась девушка, — когда она ее заметила, та стояла в углу и смотрела на Мика, абсолютно не вписываясь в толпу людей за тридцать в аккуратной одежде. На девушке был грубый просторный джемпер, какие вяжут любящие деревенские бабушки из шерсти собственной козы, под джемпером мотались тяжелые, ничем не сдерживаемые груди, будто она собралась на ритуальное сожжение лифчиков. Густую темную гриву перехватывал самопально крашенный шарф — такие по пятерке продаются на Карнаби-стрит[9]. Уши сплошь в кольцах и заклепках. Просто восьмидесятые годы, подумала Салли. И ни намека на косметику. Лицо у девушки было хмурым. Должно быть, понимает, что она здесь чужая, решила Салли. И все же что-то в ней было… Молодость, поняла Салли. Девушка была совсем юной, все в ней — от нерешительной и одновременно агрессивной позы до неумения скрывать свои чувства — буквально вопило о ее молодости. Она походила на маленького ребенка, который, не контролируя себя, пинает мебель и корчит рожи, сигнализируя тем самым о своем дискомфорте взрослым.
