— Не поступил бы! — яростно оборвала ее Салли и испуганно замолчала. Она оттолкнула от себя тарелку. — Я не это имела в виду… Я не жду Мика… Черт, как ты могла такое ляпнуть? Ты же моя подруга, ты должна меня поддерживать. Всегда, во всем…

Как будто друзья подписывают некий договор, устало подумала Джуди.

— Просто я… — Салли почти задыхалась, подыскивая нужные слова и не желая признать, что в доводах Джуди есть хоть доля правды. — Просто я…

Внезапно она встала и неуклюже схватила сумочку.

— Я не могу… Не могу с тобой сейчас разговаривать, это полный бред. Я сейчас такая злая…

Она развернулась на каблуках и выбежала из кафе, налетев на чей-то столик и не извинившись. Это было совершенно непохоже на нее, но, с другой стороны, весь вечер прошел не в стиле Салли. Чтобы хоть немного поднять себе настроение, Джуди обернулась и рявкнула:

— Ну, чего пялитесь?

Соседи дружно уткнулись в свои пиццы и принялись что-то мямлить в жалкой попытке изобразить беседу и продемонстрировать, что не слышали ни слова из разговора подруг. Джуди до боли хотелось броситься вслед за Салли, но что она ей скажет? Единственное, что успокоило бы Салли, — это если Джуди возьмет свои слова обратно, но этого она сделать не могла. Хотя Джуди и пребывала в растрепанных чувствах, втайне она все же гордилась собой, потому что наконец-то сказала правду, которую носила в себе много лет. Она подозвала официанта и попросила счет.

— Вам завернуть? — спросил официант, глядя на нетронутую пиццу Джуди.

Драматизма ради, конечно, стоило бы отказаться, оставить пиццу на тарелке и гордо выйти с пустыми руками и гудящей от дешевого вина головой. Но в Джуди не было ни капли драматизма. Зато имелось много здравого смысла, который подсказал ей, что через пару часов, как только схлынет адреналиновая волна, придет волчий голод.

— Да, пожалуйста, — ответила она.

Джуди посмотрела на остатки «Четырех сезонов» — Салли съела только половину и даже не притронулась к ветчине, которую Джуди обожала. Когда Салли заказывала «Четыре сезона», ветчина всегда доставалась Джуди. Она указала на тарелку Салли:

— И это тоже, если можно.

Скотт, как обычно, допоздна трудился в офисе над фотографиями для каталога. Джуди застала его за компьютером. На мониторе теснились снимки с лондонскими пейзажами, сплошь небоскребы: Сити, сверкающее стекло на фоне серого неба с клочками облаков. Ниже шли фотографии колеса обозрения — кабинки свисали точно большие груши. Безукоризненные работы — чистые линии, четкие детали. Джуди не удержалась от похвалы. Скотт пожал плечами:

— Каталожные фото, разве это искусство?

— Но ведь красиво.

Но Скотт не желал, чтобы его хвалили за нечто столь заурядное. Джуди оглядела его маленький офис, посмотрела на увеличенные фотографии на стенах. Красивые и глянцевые… Да, наверное, он прав: это не совсем искусство, скорее просто отличная работа. Но отличная же! Ни одной лишней детали, необычные ракурсы, игра света и тени создает почти трехмерный эффект. Джуди вздохнула: все-таки жаль, что Скотт не разрешает его хвалить. Как, скажите, демонстрировать свою любовь, если человек сам собой недоволен? Каждый раз, когда она хотела сказать Скотту, как он талантлив, тот лишь раздраженно отмахивался. Но ведь он и правда очень талантлив. Джуди уже несколько месяцев пыталась пробить стену, которую выстроил вокруг себя Скотт. Собственно говоря, ей всего лишь хотелось донести до него, что пусть он еще и не достиг вершин в своей профессии, она все равно гордится его талантом. Но Скотт упорно давал понять, что она просто раздувает его эго. Комплименты отскакивали от стены и падали к ее ногам, точно отсыревшие петарды, а Джуди чувствовала себя полной дурой.

— Что ты там принесла? Пиццу? — сменил Скотт тему — как всегда, когда Джуди заводила речь о его работе.

— Так, объедки, в общем-то.

Скотт раскрыл верхнюю коробку.

— Нетронутые объедки, — констатировал он. — Боже, просто лилипутская! Ты что, диетическую порцию заказала?

Джуди даже покраснела от удовольствия.

— Ну вот, оказывается, я права! — сказала она, тоже заглядывая в большую плоскую коробку, в каких, говорят, пиццы развозят на микроавтобусах. — Они действительно стали меньше!

— Зато в микроволновке помещаются. — Скотт предпочел быть оптимистом. — Разогреем?

— Давай.

Он пристально посмотрел на нее:

— Что случилось? У тебя по телефону был странный голос.

Джуди вздохнула. Ей хотелось довериться Скотту, она была так рада услышать в телефонной трубке его голос, а не автоответчик; но теперь ей казалось, что она напрасно оторвала его от работы.

— Салли, — наконец сказала она. — Мы поругались.

— Поругались? — Скотт поднял голову. — А я-то думал, вы не разлей вода.

— Вот именно, — снова вздохнула Джуди. Она пожалела, что не купила по дороге бутылку вина. — Салли сегодня в обеденный перерыв застукала Мика в Риджентс-парке, он там обжимался с какой-то свистушкой.

— Тот самый Мик, у которого подружка скоро родит?

От Джуди не укрылось, что в голосе Скопи больше иронии, чем удивления.

— Он самый.

— Ну и что Салли?

— Ничего.

— Да? — Скотт закрыл дверцу микроволновки и пробежался пальцами по кнопкам. — И что она собирается делать?

— Ничего.

— Что-то ты повторяешься.

— А разве ты не считаешь, что она должна что-нибудь сделать?

— Например?

— Поговорить с Миком! Сказать ему, что нельзя так себя вести!

— Но, Джуди, он же просто такой по натуре. Она его не изменит.

— А ты предлагаешь спокойно смотреть, как он портит жизнь себе, Кэти и своему ребенку?

Скотт перестал улыбаться.

— Я не вижу, что тут можно сделать, — мягко сказал он.

— Предупредить Кэти! — выкрикнула Джуди.

— И как, по-твоему, она отреагирует?

Джуди поморщилась. Хмель почти выветрился; в конце концов, она и выпила-то всего пару бокалов, это не вино, а новость о Мике ударила ей в голову. Сейчас она не чувствовала ничего, кроме страшной усталости.

— Конечно, не обрадуется, — признала она. — Но, по-моему, Кэти должна знать. То есть… — Джуди помедлила. Да, это ужасно, но ведь решение Кэти оставить ребенка наверняка основывалось на надежде, что они с Миком будут жить долго и счастливо. — То есть пока еще не поздно сделать аборт, если захочет. Ведь теперь все изменилось!

Как Джуди и предполагала, Скотт смутился. Он неловко переступил с ноги на ногу, пожал плечами, хмыкнул, еще раз пожал плечами, снова переступил… Конец его мучениям положила звякнувшая микроволновка. С невыразимым облегчением Скотт отвернулся к печке и принялся торопливо тыкать в кнопки. Джуди молча наблюдала за ним. Если рядом есть какая-нибудь груда железяк, то мужчина всегда найдет утешение.

— И ты поговорила об этом с Салли? — наконец спросил он.

— Да. Но она так странно себя повела. Она почти… — Джуди еле выдавила из себя это слово, чувствуя себя предательницей, — злорадствовала.

— Джуди, — Скотт вынул из микроволновки пиццу и положил обратно в коробку, — по-моему, тебе надо немного сбавить обороты.

— Что?

— Попробуй посмотреть на всю эту историю со стороны. Ведь по большому счету все это тебя напрямую не касается, а заварушка, судя по всему, затевается крупная…

— Не касается?! — Джуди задохнулась от возмущения. — Ну да, это не я с Миком в парке тискалась, но ведь это мои друзья! И что же я, по-твоему, должна делать?

— По-моему, чем больше ты впутаешься, тем будет хуже. Ты только зря расстроишься…

— Но я же не могу иначе! Они же мне не безразличны!

Скотт разрезал пиццу. Упорно избегая глядеть на Джуди, он обратился к куску пиццы:

— Ты хоть понимаешь, сколько времени тратишь на разговоры о них?

— Ты о чем?

— Просто я только и слышу от тебя: Салли и Мик, Мик и Салли… Да я не всегда могу слово вставить…

В голове у Джуди что-то взорвалось — белая, слепящая вспышка.