По мнению доктора Гардина, ушибы Мэрилин могли и на самом деле быть следствием падения, как о том рассказывал Гринсон, но возможно, что ее ударили по лицу. Следы после падения и после избиения идентичны, потому что если поврежденным окажется нос и произойдет подкожное кровотечение, то это видно не на носу, а под глазами — поскольку ткани, расположенные под глазами, очень нежны и кровь стекает именно в них. Кроме того, существует непосредственная связь между тканями, находящимися в районе носа и под глазами.
Как только Гардин установил, что никаких переломов у Мэрилин нет, начались лихорадочные звонки по телефону. Сначала Гринсон позвонил Радину (находившемуся в Лейк-Тахо), который, в свою очередь, попросил по телефону своего партнера Мартина Ганга позвонить Фелдмену и проинформировать того, что Гринсон возвратился и именно он отвечает сейчас за отношения Мэрилин с киностудией. С того момента, как Мэрилин обвинила Радина, что тот «с ними» (иными словами, что он находится на стороне «Фокса», а не на ее стороне), и с момента, «когда Гринсон как ее врач вошел в состав группы, отвечающей за реализацию фильма», именно Гринсону полагалось устанавливать, в состоянии ли Мэрилин вернуться к работе — а это, по его мнению, было возможно в течение недели. Точный ответ Гринсона звучал так: «Убежден, что она сможет завершить съемки в нормальном режиме». Это заявление было настолько туманным и загадочным, что вполне могло бы исходить из уст какого-то политика. Помимо этого, Гринсон позвонил Юнис и строго-настрого распорядился не давать никакой информации прессе, а также всякому, кто позвонит из офиса Артура Джейкобса, из Нью-Йорка или с киностудии. Потом он сообщил своей ставленнице, что травмы Мэрилин отнюдь не опасны и она должна забыть о них. Уэйнстайну никаких известий вообще не передали.
Во всех этих звонках и заявлениях постоянно возвращается одна существенная проблема. Гринсон ни разу не упомянул о происшествии с Мэрилин и об их визите к доктору Гардину, хотя это, кстати говоря, могло бы ей помочь в конфликте со студией. Представители «Фокса» совершенно законно ожидали, что до них доведут причину отсутствия Мэрилин в павильоне на этой неделе, но они ничего не узнали. Вместо того чтобы обеспечить Мэрилин неделю спокойствия, предъявив простой аргумент о том, что женщина в синяках не может выступать перед камерой, Гринсон (единственный, кроме Гардина, человек, который знал о несчастном случае с Мэрилин, если таковой вообще имел место) не проронил ни слова. Принципиальное значение для дела имеют также его письма, обращенные к Крис и Остроу (равно как и воспоминания Мёррей), которые показывают Мэрилин тяжело больной пациенткой, шизофреничкой и человеком, злоупотребляющим приемом лекарств, опасных для здоровья. Разве его сообщение о трагическом и вызванном передозировкой наркотиков несчастном случае с Мэрилин не было бы подтверждением этих обвинений? Да и она ведь, как ни говори, получила травмы, которые могли угрожать ее карьере, если не самой жизни.
Как же объяснить тогда факт, что Гринсон ни словечком не обмолвился о случившемся, не сказал дирекции «Фокса» напрямую, что Мэрилин травмирована? Почему Гринсон не пригласил доктора, работавшего в студии, на Пятую Элен-драйв, дабы тот своими глазами убедился, что Мэрилин не годится для работы перед камерой ни в этот, ни в следующий день? Почему ни Пат Ньюкомб, ни ее шеф Артур Джейкобс не были проинформированы об этом несчастном случае? Ведь, в конечном итоге, это была их обязанность — затушевать такие события, если бы они попали в прессу.
Почему Гринсон, найдя расшибшуюся Мэрилин, не позвонил Энгельбергу или не отвез пострадавшую в его кабинет? Если бы он любой ценой стремился избежать огласки, то разве не разумнее было вызвать врача на дом? Нет, он не мог этого сделать, потому что Мэрилин — сразу же после получения травмы — решительно настаивала ехать к тому врачу, который на протяжении многих лет заботился о ее лице. Если происшествие действительно выглядело так, как Гринсон описал его Гардину, то почему же Юнис не вспоминает о нем в своих мемуарах? Наконец, почему Гринсон не использовал его, чтобы держать студию «Фокс» под постоянным напряжением? И почему Мэрилин, которая уже не верила своим советчикам, не настаивала, чтобы на следующий день отправиться в студию на ленч-совещание, которое должно было иметь решающее значение для ее карьеры и для судьбы фильма? Несомненно, потому, что на время она была изуродована (и, скорее всего, находилась под воздействием успокаивающих средств).
Реально всему этому может быть дано только одно объяснение. Гринсон не хотел никому доверительно рассказать о случившемся и стремился сделать все, чтобы никто не мог увидеть Мэрилин и никто, даже Гардин, не задавал бы ей вопросов о полученных повреждениях, только по одной причине: это он, Гринсон, был их виновником. Измученный, несчастный, невероятно скованный и зажатый, пропитанный крайним эготизмом и убежденный в непререкаемости собственного авторитета, Гринсон был известен тем, что, будучи спровоцированным, впадал в бешенство. А сейчас он был обозлен на Мэрилин, что та испортила ему отпуск и к тому же не соблюдала его указания, доставляя тем самым врачу профессиональные и личные неприятности и ставя его в трудное положение перед семьей и перед студией; позднее Гринсон утверждал, что она вовсе не так уж и больна (доктор писал об этом Остроу) и радуется избавлению от обязанности играть в этой картине, — словом, Гринсон под воздействием сложных чувств перестал владеть собой и ударил актрису. А она, как когда-то в случаях с Джо, и сейчас снесла физическое оскорбление молча, убежденная, что и впрямь является нехорошей девочкой, которая заслуживает наказания.
Мастер-парикмахер Сидней Гилярофф, человек, которого нелегко было сплавить, пришел во время уик-энда навестить Мэрилин, но был резко выпровожен Гринсоном, который приехал к актрисе на один из сеансов психотерапии, запланированных на 9 и 10 июня. «Я приехал повидаться с Мэрилин, — вспоминал Гилярофф, — но Гринсон не подпустил меня к ней. Он не подпускал к ней многих». На протяжении более чем недели, пока синяки не исчезли, актриса находилась буквально под домашним арестом и была вынуждена отклонить несколько приглашений, которые в другой ситуации наверняка приняла бы. В частности, она получила приглашение от Пат и Питера Лоуфордов, которые должны были выступить в качестве почетных гостей Роберта и Этель Кеннеди в их доме в Виргинии. 13 июня Мэрилин выслала телеграмму, в которой приносила извинения за то, что не сможет приехать.
Уважаемый господин генеральный прокурор и госпожа Кеннеди
С огромной радостью приняла бы ваше приглашение воздать должное Пат и Питеру Лоуфордам. К сожалению, я принимаю участие в марше протеста против лишения прав, полагающихся тем немногим звездам, которые еще уцелели на свете. В конце концов, мы требуем только одного права — свободно светить.
Мэрилин Монро
Второй визит к Гардину состоялся 14 июня. Хирург констатировал тогда, что вскоре все будет в полном порядке. В течение этой недели Мэрилин посещали Гринсон и Энгельберг, которые позднее выставили счета (Энгельберг — за уколы).
В пятницу, 8 июня, в «Фоксе» состоялось совещание, и задача, стоявшая перед Гринсоном, который в нем участвовал, была вдвойне трудной. Ему предстояло убедить враждебно настроенных руководителей киностудии, что он доставит Мэрилин на съемочную площадку, и одновременно сохранить в тайне информацию о ее телесных повреждениях — ведь если бы о них когда-либо стало известно, разразился бы неминуемый скандал и его карьера до самого конца жизни была бы сломана, а Мэрилин завоевала бы симпатии студии и общественного мнения.
Гринсон разыграл эту партию великолепно. Он, Радин, Фелдмен и Фрэнк Фергюсон (помощник секретаря в студии «Фокс») встретились в кабинете директора, где Гринсон начал с утверждения, что с его пациенткой приключились два несчастья: во-первых, вирусная инфекция в Нью-Йорке, во-вторых (ни в коем разе не теряя идеального эго) — его отъезд. Он добавил, что Пат Ньюкомб была «лишней» в качестве помощницы по связям с прессой, а Паула Страсберг — в качестве педагога (для него это было бесспорно, поскольку обе они, как и Ральф Робертс, были близки с Мэрилин и не любили его). Помимо этого, Гринсон напомнил сотрудникам киностудии, что один раз, во время съемок «Неприкаянных», он уже вытащил Мэрилин из депрессии, сопряженной с нервным кризисом, и может проделать это повторно.
