Это была деловая и конкретная рецензия, написанная изощренным и искушенным профессионалом, а не какой-то недоученной актрисой, пребывающей в расстроенных чувствах.
Однако, когда Мэрилин просматривала по существу ту же самую, сырую копию кинокартины в Лондоне, она отреагировала совершенно иначе. Судя по всем документам, сохранившимся в архивах киностудий ММП и «Уорнер бразерс», стратегия Мэрилин состояла в том, чтобы дать понять окружающим: Милтон потихоньку перемонтировал весь фильм. К занятию такой позиции ее, как показало последующее судебное разбирательство, в значительной мере подталкивал Артур.
Вначале она заявила, что Милтон должен предотвратить возможность плохого монтажа и озвучивания картины, тесно сотрудничая с Оливье и с тем, кто отвечал за монтирование ленты; затем она заявила, что указание фамилии Милтона в титрах фильма как исполнительного продюсера не было ни согласовано с ней, ни заслужено им. Однако, как вспоминал Джей Кантер, их агент в МСА, и как доказывает соответствующее соглашение «ММП-Уорнер бразерс», датированное 1956 годом, у Милтона это было оговорено в контракте, который был с ним подписан перед началом производства фильма. Да и сам Оливье, никогда не бывший скорым на то, чтобы приписывать кому-то другому свои собственные заслуги, сменил мнение и активно поддержал требования Милтона: ведь Грин добивался, чтобы его указали в качестве исполнительного продюсера и директора фильма не из пустого тщеславия, а из соображений будущей карьеры кинопродюсера.
Мэрилин же нацелилась порвать дружеские и профессиональные отношения с Милтоном и опереться исключительно на Артура, и потому она лицемерно использовала вопрос о надписях и титулах Грина в качестве предлога для того, чтобы избавиться от него. Однако если с актерским талантом у нее все было в порядке, то умение высказывать логичные и правильные мнения в деловых вопросах оставляло желать лучшего. Не умела она и признаться самой себе, что ее отчаянные попытки вкрасться в доверие к мужу и влезть ему в душу (а он был реально заинтересован лишь в том, чтобы захватить контроль над всем, что только давалось в руки) не соответствовали ни тому, что она знала о своем браке наверняка, ни тому, что подсказывала ей интуиция.
11 апреля Мэрилин, имея в качестве тылового обеспечения адвоката Артура, Роберта Х. Монтгомери-младшего, сделала попавшее затем в «Нью-Йорк таймс» заявление, где констатировала, что Милтон плохо управлял компанией «Мэрилин Монро продакшнз», что он предоставил ей ложную информацию по поводу отдельных контрактных договоренностей и приступил к доверительным переговорам без ее ведома и согласия. Как заметил Артур, Мэрилин располагала контрольным пакетом в размере 50,4 процента акций, а у Милтона имелось 49,6 процента.
Через пять дней, во время совещания в офисе Монтгомери, она спокойно заявила, что вице-президент ММП Милтон Грин, адвокат-юрисконсульт Ирвинг Стайн и бухгалтер Джозеф Керр с сегодняшнего дня уволены из ее компании и их заменили Роберт Монтгомери, Джордж Капчик (то ли деверь, то ли свояк Артура) и Джордж Ливайн, друг Артура, который прежде был работником городской коммунальной службы по уборке и очистке, а также торговцем коврами. Даже Роберт Монтгомери признал, что Мэрилин «в споре о внесении фамилии Милтона в титры картины продемонстрировала полное отсутствие рассудительности».
Публичный ответ Грина был полон достоинства и выдержан в тоне сожаления и удивления:
Мэрилин, видимо, не хочет реализовать задачи, которые мы перед собой поставили. У меня есть адвокаты, которые будут меня представлять, но я не хочу сделать ничего, что могло бы повредить ее карьере. Последние полтора года я посвятил исключительно Мэрилин. Практически я отказался от фотографирования.
Мэрилин не поколебалась дать ему публичную отповедь, хотя текст, подсунутый ей Миллером и Монтгомери, был для нее нетипичен, а представленные там факты неточными:
Милтон отлично знает, что мы уже полтора года не находили между собой согласия, и знает, почему так было. Являясь президентом компании и единственным источником ее доходов, я никогда не получила информации о том, что в картине «Принц и хористка» он взял себе должность исполнительного продюсера-директора фильма. Моя компания не была создана для того, чтобы необоснованно приписывать заслуги ее сотрудникам, и я не буду принимать участия ни в чем подобном. Моя компания не была также создана для того, чтобы отдавать 49,6 процента моих заработков мистеру Грину, а для того, чтобы делать более качественные фильмы, а также обеспечить мне более качественные роли и достойные доходы.
Ясно, что означало всё происходящее. Актрису, которая надеялась начать новую жизнь и карьеру рядом с Артуром Миллером, убедили, что Милтон Грин ей уже не нужен. В результате женщина, ради которой тот пожертвовал своим несомненным талантом, неожиданно отнеслась к нему очень плохо. Разумеется, правда, что у него были такие же слабые струнки и вредные пристрастия, как у Мэрилин, и что он даже поддерживал ее наиболее опасные привычки. Но это он помог ей освободиться из рабства голливудской студии и учредить кинокомпанию, благодаря которой она добилась замечательных успехов, выбрав и исполнив роли, которые, безусловно, были лучшими в ее карьере. У них имелись и планы на будущее — в частности, они хотели сделать картину с Чарли Чаплином, который был реально заинтересован в подобном проекте. Сейчас все это рухнуло и представляло собой развалины.
«Правда такова, — сказал Джей Кантер, — что Милтона вдруг оставили на бобах». И Эми, вовсе не закрывавшая глаза на ошибки и слабые стороны Милтона, вспоминала потом слова, которыми Мэрилин поделилась с ней: «Артур лишает меня единственного человека, кому я всегда доверяла, — Милтона», — а у нее, дескать, нет сил воспротивиться этому. Источником всего происходящего было разочарование в браке с Артуром и печаль, ощущавшаяся в этой связи актрисой — которая направила многие из этих чувств против Милтона. По странной прихоти судьбы Мэрилин очутилась в той же самой ситуации, как и перед этим. Ранее она позволила Милтону назначить на все посты в ММП его друзей и приятелей, а вот сейчас она согласилась, чтобы Артур проделал то же самое — только выбрав людей с несравненно более низкой квалификацией. Словом, в 1957 году она располагала вовсе не большим влиянием на свою профессиональную и личную жизнь, нежели три года назад, — несмотря на всю свою злость и протесты. Одна из подобных вспышек гнева случилась у нее уже в апреле. Чета Миллеров встретила на приеме Артура Джейкобса, и Мэрилин (так утверждает Джейкобс) «выкрикивала обо мне и Джее [Кантере] всякие и разные вещи, называя нас "долбаными друзьями этого долбаного мистера Грина, затащившего меня к такой психиаторше, которая старается действовать против меня и к выгоде мистера Грина!"».
Мэрилин Монро и Милтон Грин никогда больше не встретились. Их адвокаты воевали больше года, пока Мэрилин не выкупила его долю в ММП за сто тысяч долларов — что и явилось всем жалованьем Милтона за более чем два года работы. Он снова занялся фотографией, однако пережитое разочарование болезненно отразилось на нем, и в последующие годы он все больше и больше становился зависимым от алкоголя и наркотиков. И тем не менее в своих публичных высказываниях Милтон всегда проявлял к Мэрилин максимальную вежливость:
Она была сверхвпечатлительна и очень предана своей работе — независимо от того, отдавали себе в этом отчет окружающие или нет. Мэрилин великолепно выступила в «Принце и хористке» и была неподражаема в «Автобусной остановке». Я всегда в нее верил. Это была чудесная, любящая и вообще фантастическая личность, которую, как мне кажется, понимали совсем немногие.
Что касается Ирвинга Стайна и Джо Керра, то они уже больше никогда в жизни не имели дела с акционерными обществами, занимающимися производством кинофильмов. Керр вплоть до самой смерти работал в качестве частного бухгалтера-аудитора, а Ирвинг Стайн стал президентом «Элджин уотч компани»[374]в Элджине, штат Иллинойс. Когда он в 1966 году вечером ехал на машине домой, у него случился инфаркт, он наскочил на дерево и погиб на месте в возрасте пятидесяти двух лет.
