– Ну, как сказать…

– Скажи как есть, сталкер.

– Нет, не был. – Апсирин уверенно качнул головой.

– Токта сапуть!

Теперь уже замедлил шаг Аспирин. Логика интуриста была ему непонятна. А впрочем…

– Первооткрывателем Стикса являлся Хохмачов, а вовсе не Рыжняк! – крикнул он.

– О чем ты, сталкер?

– О том, что ты слышал… А вот, кстати, и комната Хохмачова. Портал здесь. Дорогие дамы, мы прибыли к цели нашего путешествия. Андерстенд?

Как только группа оказалась в относительной безопасности, Аспиринушка решил прогреть горло. Миновав каморку Хохмача и пройдя через пространственную аномалию, группа появилась в Ненбене, перед знакомым Аспирину корпусом «Химнейтрализации». За спиной замыкающего Аспирина портал медленно затворился, отрезая от людей Хохмача, кинетиков, кровь, смерть, трупы и прочие прелести миновавшего сумбурного дня. Сталкер перекрестился. По совету героически павшего Хохмачова – или монстра-мутанта с каннибальскими наклонностями – такое дело непременно следовало обмыть.

Белошапку дважды просить не пришлось. Выслушав потребности вождя и предводителя, интурист быстро метнулся к рюкзаку (аптечку и спирт переложили к нему) и протянул Аспирину заветную флягу.

Тот отхлебнул. Три пары женских глаз смотрели на сталкера настороженно. Радость от встречи и спасения миновала. Наступило то, что Аспирин называл «откатом» от эйфории. И откат был херовый. Пышечка, Медсестра и Спортсменка грустно сидели на рюкзаках, уставшие от пережитого, уничтоженные морально, иссякшие духом и опустошенные физически. Никто им не объяснял, что произошло, куда их привели и зачем. Видеть лица сталкера и Белька, безусловно, было дикой радостью по сравнению с рожицами карликов-мутантов, но ужас от пережитого и крайняя степень усталости читались на женских лицах отчетливо. Определенно стоило готовиться к ночлегу, чтобы кумушки хоть немного пришли в себя.

Бабенки клевали носами, но по инерции выспрашивали что-то у Белька. Тот коротко отвечал, махая руками. Кроме факта спасения, положительной информации у Белька было мало. А вот поводов для слез – хоть отбавляй. «Должно быть, печально узнать, – думал Аспирин, – что твоего товарища или, тем паче, мужа слопала мутировавшая тварина. Не сразу и поверишь».

Признаваясь честно, сталкер напрочь забыл, кто был чьим мужем, и потому утешать в индивидуальном порядке не решался. В то же время по слезам Медсестры и Спортсменки было ясно, что «своих» они потеряли. А вот Пышка, поплакав за компанию, лишь грустно вздыхала. Значит, вероятно, слишком близких людей среди мертвяков у нее не имелось. «Ну точно, – припомнил Аспирин, – она же просто их подруга, то ли женатая, то ли нет».

Сидя на корточках, сталкер украдкой изучал симпатичную девушку. Она была скорее именно девушкой, чем женщиной, поскольку выглядела моложе остальных. Возможно, даже моложе Бэлы. Пышка была ярко-рыжей, словно пламя костра, но при этом по-скандинавски бледной, почти белой. Белизну кожи компенсировали задорные веснушки, украшавшие личико, а также зеленые, как изумруды, глаза. Положенные природой округлости тоже были при ней, непроизвольно приковывая взгляд сталкера.

– Слышь, Бельчище, – осторожно обратился к помощнику Аспирин.

– Ну, чё тепе? – совершенно по-русски отозвался Белошапочка. Судя по выражению лица, он с одинаковой безразличностью принял бы известие о Судном дне и о найденном хабаре с тушенкой.

– Пышка это… замужем? – бросил Саня.

– Найн… А тепе на хер снать-то?

Сталкер не ответил, но, быстро зыркнув глазами, резко сменил тему:

– Ты скажи им, это, топать обратно хотель сегодня не будем. Одну ночь вон там перекантуемся, на заводе, – он махнул рукой в сторону корпуса, – потом поглядим.

– А-а, переведу.

Сталкер меж тем наблюдал, как Пышка поднимается с рюкзака. Грациозно, хоть запись включай.

Аспирин мотнул головой, понимая, что с ним происходит что-то неладное. Видимо, сказывалось долгое отсутствие женского тепла в личной жизни профессионального бомжа-бродяги-мокрушника. Нет, баб много было за эти годы – даже посчитать сложно. Но в основном шлюхи да прошмандовки. В том-то и состояло дело. Баб у него было до хера, а вот женщин, черт возьми, не имел в Зоне ни одной. Слово «имел», впрочем, тут не подходило. Да и обитали ли в Зоне эти самые «женщины»? Одни бляди да редкие безумные сталкерши, которые, впрочем, от первой категории отличались мало.

«Херня какая!» – разозлился сам на себя Аспирин. Мало того, что задрался по Зоне бегать с тупыми интуристами, дык еще на романтику, старого, потянуло. Он пытался злиться, чтобы отвадить кровь от тестикул, но помогло мало.

– Ну ладно, все встали, – хлопнул он ладонями по коленям, решительно поднимаясь, – недалеко уже осталось до отдыха, потерпите.

«Блин, как пацан совсем», – шикнул про себя сталкер.

Группа поднялась и, вяло передвигая ногами, поплелась в сторону гигантского здания. Вести их внутрь, к Озеру и бункеру Хохмача Аспирин пока не решился. Не потому, что хотел что-то скрыть. Просто это можно было сделать чуть позже. Информации и новых обстоятельств, с которыми его несчастным интуристам придется жить дальше, и так имелся переизбыток. Пусть осмыслят. Да что там осмыслят, пусть просто поспят, отдохнут.

Пройдя внутрь гигантского здания, наконец остановились. Выбрав в качестве места для лагеря небольшое возвышение внутри ангара, Аспирин велел располагаться. Прежде всего, естественно, следовало поесть. Достав из рюкзака сталкерские консервы с самоподогревом, Белёк принялся кулинарить, а именно разогревать жратву с помощью встроенного запала, вскрывать банки и раздавать желающим. В общем, ужин сготовили быстро.

Забыв про горе, Пышечка, Медсестра и Спортсменка разложили горячую еду по одноразовой посуде, раздали мужчинам и сами расселись у разведенного костра. Время клонилось к вечеру, но к несчастным горе-туристам, несмотря на приближающуюся темноту, пришло долгожданное чувство безопасности. Наверное, впервые за все время нахождения в Зоне. Не столько благодаря бегству из логова мутантов, сколько из-за близости выживших мужчин, выражению их спокойных лиц, неспешным, уверенным жестам, мерному дыханию, спокойным словам и глазам.

Особенно сильно в этом смысле изменился взгляд Белошапочки. Он стал просто совсем другим. Внешне, казалось, интурист не изменился, однако по другую сторону, через костер, от девушек сидел словно иной человек. Сам Белёк и его неожиданный сэнсэй Аспирин знали истинную причину такого преобразования. Переплавка произошла там, в подвалах, забитых мерзкими тварями. И она, черт возьми, была совсем не простой…

Интурист дул на кашу с мясом и глядел на трофейный «калаш», изъятый в подвале у Хохмачова.

– Интересно… и сколько осталось ф нем патроноф? – неожиданно спросил Белёк.

– Девять, – буркнул сталкер, успевший за всей этой суетой посчитать заряды к новому стволу.

– А пыло? – продолжил диалог Белошапочка.

– Двадцать восемь, – припомнил Аспирин.

– Не часто тфоего Хохму мутанты трефожили, – прикинул вслух Белошапочка. – Выходит, в среднем по патрону в месяц. Даже если один патрон – одна снесенная голова, то все равно для Соны – это слишком низкий уровень окнефой активности, не находишь?

Аспирин задумчиво почесал висок. Беклошапочка с каждым часом его все более удивлял. Умный, сука, стал слишком.

– У него вообще-то пулемет был… – промямлил Аспирин в ответ. – Хотя ты прав, как-то оставили его… в покое, что ли. Со временем. Н у, как тебе объяснить… Ты водку давай, не томи.

По непонятной самому себе причине Аспирин не стал вдаваться в подробности произошедших с Хохмачом изменений. Говорить об этом было неприятно, но суть заключалась не только в удовольствии или неудовольствии. Ему не хотелось объяснять Белошапочке, во ЧТО превратила Зона его старого приятеля. Не следует знать такое обычному, вернее, нормальному человеку.

Напарник между тем молча протянул кружки. Не дрогнувшая рука Аспирина быстро разлила дурманящее зелье по посуде, меткий глаз сталкера не ошибся в равномерности распределения, хоть тара была разнокалиберной. «Профессиональное, – усмехнулся Аспиринушка, – как, кстати, и увеличенная печень. Сколько радиации-то выведено народным рецептом?.. А, ладно!»