В присутствии дяди Камала была тихой и послушной и даже получала удовольствие, когда лишала его повода для наказания.

Но иногда ей было легче вытерпеть гнев Маркуса Плейтона, чем придирки его дочери Софи. Кузина с каждым днем все громче и громче жаловалась на разительные отличия в их внешнем облике, становясь все более ревнивой и злобной. Она то и дело срывала на Камале обиду на собственную невыразительную внешность.

"Что же мне делать?" — задала себе вопрос Камала.

Нет, это просто невероятно! Просто не верится, что в 1839 году отец или опекун обладает неограниченной властью над женщиной и способен насильно выдать ее замуж.

Увы, Камала знала: власть Маркуса Плейтона поддерживается силой закона, и он, как опекун, имеет право избавиться от нее любым приемлемым для него способом.

— О мои бедные родители!.. — рыдала она, уткнувшись лицом в ладони. — Почему вы оставили меня, почему допустили, чтобы со мной случилось такое?

Увы, конец ее счастью настал в тот черный день, когда пришло известие о гибели корабля, на котором ее родители возвращались после отдыха в Италии, в водах Бискайского залива.

В это путешествие они отправлялись в самом радостном настроении.

— Наш первый медовый месяц за последние шестнадцать лет! — шутил отец. — Ты прости нас, моя любимая дочь, что мы не берем тебя с собой, но я мечтаю побыть наедине с твоей мамой. Нам так хочется воскресить молодость!

Одну из написанных отцом книг издатель принял для печати и выплатил ему аванс в размере ста фунтов. На эти деньги родители и решили совершить путешествие в Италию.

— Это слишком экстравагантно, — неуверенно заметила миссис Линдси, когда муж предложил ей эту поездку.

— Разумеется, экстравагантно, — согласился тот. — Но для чего жизнь, если в ней нет места радостям? Дело не в деньгах, дорогая, а в нашем счастье, в нашем прекрасном настроении и, прежде всего, в нашей любви.

С этими словами отец заключил мать в объятия и поцеловал. В ответ она посмотрела на него полным нежности и восхищения взглядом. — Ты уверен, что нам следует совершить столь безответственный поступок? — спросила она.

— Я давно мечтал показать тебе Италию, — ответил отец. — Никто и ничто не помешает мне отвезти тебя в эту удивительную страну!

— Ах, дорогой, это звучит так заманчиво! — воскликнула мать. Затем, посмотрев на дочь, обняла Камалу и прижала к себе. — Не завидуй мне из-за того, что я на месяц уезжаю вместе с папой! — взмолилась она. — Мы оставляем тебя на попечение гувернантки, так что до нашего возвращения ты будешь в надежных руках.

— Да, конечно, мама, — сказала Камала. — Я знаю, ты заслужила отдых.

— Никто не заслужил его так, как она! — решительно заявил мистер Линдси, и Камала поняла — отец говорит чистую правду.

Предшествующие годы стали нелегким испытанием для их семьи: им отчаянно не хватало денег, не по средствам было даже нанять гувернантку для дочери, и отец был вынужден обучать Камалу сам.

Ей нравилось, когда он учил ее самым разным наукам, что, правда, отнимало у него время, которое он мог бы посвятить литературному творчеству и благотворительности: отец по собственной инициативе лечил больных детей.

"Странно, — подумала Камала, — что отцу нравилось заботиться о детях, особенно получивших увечья и страдавших всякими хворями".

Местный лекарь, будучи человеком преклонных лет, уже не мог заниматься врачебной деятельностью с прежней энергией, так что неудивительно, что он с радостью доверил Эндрю Линдси часть своих обязанностей. Отец, как заправский лекарь, брал в лубки сломанные конечности, перевязывал раны и даже давал больным отвары целебных трав, которые считал более действенными, нежели патентованные снадобья.

Вспоминая прошлое, Камала приходила к выводу, что жизнь в родительском доме была счастливой и полнокровной.

Они часто колесили по деревенским дорогам в старенькой бричке (на другое средство передвижения у отца просто не было денег), навещая фермы, где ребенок мог получить перелом, упав с крыши сарая, или слег с серьезной простудой и потому нуждался в срочной медицинской помощи.

Камала часто думала, что выздоровлению страждущих способствовали не столько врачебные навыки ее отца, сколько само его присутствие у постели больного.

Наверное, так оно и было, потому что дети, которым он брался помочь, быстро шли на поправку. Многим становилось легче сразу после того, как он осматривал их и прописывал лечение.

Отец много рассказывал Камале о целебных свойствах трав и растений, которые, по его мнению, были гораздо полезнее, чем аптечные лекарства. От него она узнала о старинных рецептах, найденных им в восточных медицинских трактатах и прочих книгах подобного рода, которые он давно собирал.

Впрочем, Камала считала, что его успеху способствуют не столько знания, которые он почерпнул в книгах, сколько редкая интуиция, подсказывавшая ему, как поступить с тем или иным больным.

— У вашего отца волшебные руки, — сказала ей одна старая женщина. — Стоит ему прикоснуться к моей ноге, как боль уходит. Простому смертному никогда этому ни научиться, это даровано свыше!

"Как счастливы мы были тогда", — подумала Камала. Мама, казалось, всегда излучала радость, как бы трудно ей ни приходилось в жизни и какие бы тяготы ни обременяли ее.

Ее родители погибли вместе. Они как будто предчувствовали, что не следует брать с собой дочь в то роковое путешествие.

Камала помнила, как онемела от горя, когда ей сказали, что она больше никогда не увидит родителей и новым домом для нее станет замок, в котором живут ее тетя и дядя.

Других родственников у нее не было, и, когда к ним приехал муж маминой сестры, Маркус Плейтон, он с презрением разглядывал скромную обстановку комнат, потертые ковры, запущенный сад и сам скромный дом, в котором не было слуг. В этот миг Камала поняла, что ее счастью пришел конец.

Не щадя самолюбия девушки, мистер Плейтон издевался над ее отцом и высокомерно отзывался о матери за то, что та вышла за него замуж. Дядя Маркус всегда смотрел свысока на тех, кто был беден. Человек, склонный к умственному труду, не заинтересованный в деньгах, был в его глазах глупцом и ничтожеством.

Вскоре Камала поняла, что ее отец был тем, кем никогда не был дядя Маркус: джентльменом, прирожденным спортсменом, превосходным рассказчиком и человеком, наделенным тонким вкусом, состраданием и человечностью.

Похоже, именно эти черты Эндрю Линдси и раздражали Маркуса Плейтона больше всего.

По мере того как Камала взрослела, ей в голову иногда закрадывалась мысль о том, что дядя, стараясь навязать ей свою волю, пытается убедить себя в собственном физическом и умственном превосходстве.

— Твой умный отец умер, не оставив тебе ни гроша! И разве можно считать умным человека, который не способен заработать столько, чтобы достойно содержать жену и дочь? Голубой кровью не насытишь пустой желудок!

Подобные оскорбительные фразы ей приходилось выслушивать практически каждый день. На своем горьком опыте девушка научилась не отвечать на них и не вставать всякий раз на защиту отца, понимая, что мистер Плейтон только и ждет повода, чтобы сорвать на ней свою злость.

Сам Маркус Плейтон сделал огромное состояние на торговле, и вскоре Камала поняла: разбогатев, он страстно желал добиться положения в обществе и сопутствующего тому уважения.

В замке он поселился не так давно, купив его у дворянской семьи, которая жила в нем несколько столетий, поколение за поколением, но была вынуждена продать, не имея средств на его содержание.

Мистер Плейтон обставил свое жилище с показной роскошью, но Камала не могла не думать о том, что замок, с его древними стенами и связанными с ними легендами, наверняка раньше выглядел гораздо красивее и благороднее, чем сейчас, когда его переполняли пышные ковры, шелковые занавеси и новая дорогая мебель.

Иногда она забиралась на чердак, куда были свалены картины и мебель, оставшиеся от прежних обитателей замка. Здесь были портреты их предков, такие старые, что их не сочли нужным забрать с собой.