Продолжаю чтение. Это оказывается личный дневник. Нет, этому колдуну надо было в писатели идти, давно так не смеялся! "Только я припал к упругим персям будущей жертвы, как не заметно вошел учитель и принялся избивать меня своим дубовым посохом, приговаривая: "Не смей портить ценный материал!". А когда закончил воспитывать меня, то пообещал, что если такое еще раз повторится, то гурий у меня будет много, только мне будет все равно. Что бы это могло значить?". Или вот: "Учитель показал, как подчинить человека своей воли. Почему тот раб так прижимался и облизывал меня? Неужели это был вампир?!".
Периодически встречаются описания заклинаний и ритуалов, но ничего интересного или полезного. Хм, насколько я понимаю, то этот колдун входил в какую-то то ли секту, то ли ковен. Значит, мне придеться еще и опасаться их мести?!
Дневник зияет пробелами: не днями или неделями, а целыми годами. В последней трети колдун становится все мрачнее и немногословней. В основном идут жалобы на то, что его окружают "дети баранов и шакалов, которые не ценят вековую мудрость". Ого, он еще и некромантией увлекся! Надо было ему все же голову отрубить, а лучше раздробить на куски. М-да, теперь еще и его мести следует опасаться! Приму за правило: всем колдунам, магам и так далее, отрубать и сжигать голову. Это похлеще контрольного выстрела промеж глаз будет.
Эх, а создание той молнии не описано. Жаль, интересное было заклинание. Закрываю книгу, занимательное было чтиво.
О, уже темнеть начинает. Через часик можно будет останавливаться на ночевку. Из-за чтения маны подкопить не удалось, тогда хотя бы высплюсь.
Пока каша булькает на костре, решаю осмотреть раны. Разматываю бинт на руке и снимаю тампон. Вроде немного затянулась. Значит надо снова сделать компресс. Надеюсь, что лошадям это сильно не повредит, да и сцежу на этот раз немного, чтобы только на примочку хватило.
Поел, хвостатого нахлебника и коней накормил. Медитация и спать до утра.
Все тот же единообразный пейзаж, все тот же ветер, кидающий снежную крупу в лицо. Надоело! Да, вот так и скатываются в апатию...
Фух, еще два дня и я достигну Раздора! Лечение идет ни шатко ни валко: где-то одну пятую повреждений энергоканала вдоль позвоночника залечил и все. Еще и припасы заканчиваются, да и раны не заросли. Что-то не везет мне в последнее время.
Накаркал вчера -- четверо кочевников на хвосте висят! И судя по нарядам не бедствуют: у всех поверху кольчуги надеты. И не убить, и не оторваться, со злости готов седло грызть!
-- Не подведи, -- шепчу, прижимаясь к конской шее, -- хлебом до отвала накормлю, только не подведи...
Бросаю короткий взгляд назад: всадники начинают настигать меня. Бой принимать нельзя -- все лечение пойдет насмарку!
Зубами стягиваю перчатку с левой руки и прижимаю камень перстня к конской шее. Начинаю подпитывать лошадь крохотными порциями чистой маны. Она издает звук, похожий на всхлипывание, но начинает бежать быстрее.
Ешкин кот! Тут до донской столицы казаков где-то два дневных перехода и ни одного разъезда, что за бардак?! Или безостановочно зипуны пропивают?!
Отвязываю поводья заводного коня. Хорошо, что свои вещи вожу с собой. Эх, как мне не хватает безразмерной сумки!
После избавления от второго скакуна, разрыв между мной и кочевниками начинает увеличиваться. Несильно, но заметно.
Погоню продолжается уже четвертый час. М-да, а у каждого из них по два заводных. А мана в перстне все убывает. Если к закату ничего не изменится, то придется принимать неравный бой с неизвестным концом. Сейчас бы пару гранат -- взорвал бы лед за спиной, выиграл бы какое-то расстояние. Но чего нет -- того нет.
Вдали, справа на холме, различаю какой-то смутный силуэт. Потихоньку начинаю забирать в ту сторону: выглядываю выезд на крутой берег Дона.
Вскоре силуэт превращается в строение: высокая сторожевая вышка, связанная из не ошкуренных бревен. Сверху наблюдательная площадка, крытая связками камыша. Там стоит мужчина, подробностей разглядеть не могу.
Где этот подъем на берег?! Перстень почти пустой, да и морда коня в пене, скоро падет! Вот почему-то именно в такие моменты особенно сильно хочется жить!
Кисть правой руки плотно прижата к шее лошади, так что кое-как, но расстегиваю кобуру обреза и взвожу курок левой. Освобождаю ноги из стремян и крепче сжимаю конские бока коленями.
-- Держись, -- заклинаю скакуна, -- вывези до подъема, дальше постараюсь сам управиться!
Леший закрути этого наблюдателя! Спит что ли?!
Вон вроде более пологое место, попробую там.
Конь с трудом поднимается на вверх берега и начинает заваливаться в сторону. Я спрыгиваю из седла в противоположную сторону. Смотрю в сторону вышки, а вон и казаки едут. Проснулись...
До них еще метров двести, а первый всадник уже выскакивает рядом со мной. Разряжаю в него патрон со свинцовой картечью. Один готов.
А дальше все завертелось каруселью: кочевники, казаки, блеск стали, оскаленные конские морды. Звуки тяжелого дыхания, пронзительное ржание, невнятные ругательства и крики.
Победили... Без сил опускаюсь на снег, окрашенный в красный цвет как кровью, так и предзакатным солнцем.
-- Ты кто такой? -- спрашивает казак, остановивший коня рядом со мной.
-- Путник, -- безразлично отвечаю я, не поднимая головы, -- можешь Лисом называть.
-- Так это ты, -- в поле зрения появляются носки сапогов, -- "птичку" поймал?
-- Значит, они добрались до вас?
-- Еще вчера. Вставай, дам тебе сопровождающего -- к атаману поедешь! А то после рассказов кошевого он очень хочет с тобой встретиться.
-- Сейчас, -- набрасываю иллюзию на глаза, пережидаю приступ острой боли и иду к своему скакуну.
-- Ты что делаешь?! -- вскрикивает казак, видя, как я пью лошадиную кровь.
-- Пить хочу, а воду или кровь -- мне уже все равно, -- говорю, вытирая рот тыльной стороной ладони.
-- Микола такой же, -- подает голос другой всадник. -- Видать тоже татары в предках были.
-- Свечку не держал, но я считаю, эту землю своей родной и буду биться за нее до последнего вздоха.
-- Ой, любо сказал! Сейчас братья коней поймают, да Андрей дорогу тебе покажет.
Пока есть время можно и труп обыскать. Массивный перстень, да массивный золотой браслет -- больше ничего ценного нет. А остальных не я убил, тут все просто: кто убил, того и шкура. Жаль дробь терять: магию не используешь, а вручную ее долго выковыривать!
-- Садись, и езжайте, а мы тут приберем, -- говорит старший, когда остальные пригнали коней.
-- О, они и мою лошадку захватили! -- вскидываю рюкзак за спину, опираюсь ногой в стремя и взбираюсь в седло своей заводной лошадки. -- А то пришлось бросить -- один в чистом поле четверых не одолел бы.
-- Зато нам добычу привел, -- усмехаются казак, пока остальные обшаривают трупы и переметные сумки кочевников.
Заглядываю за пазуху: Торк вцепился в покрышку бригантины когтями и недовольно зыркает на меня зелеными глазами. Осторожно поглаживаю его сквозь балахон.
-- Ранили что ли? -- интересуется старший, проследив за моим взглядом.
-- Нет, -- приглаживаю бородку, -- кот со мной странствует.
-- Зело странный ты, да и креста у тебя не видно. Колдун?
-- Какой есть, не все православные, но и веру поганых и лыцарей не принимал. Нет, кое-что знаю, кое о чем ведаю.
-- Ведун значит, -- кивает старший, убирая руку с шашки. -- Ой как ты на Миколу-то похож, правда, он без кота.
-- Одно дело делаем -- Русь святую бережем...
Казаки крестятся. Видать правильно сказал, а значит, меньше дурной молвы обо мне пойдет. Двое всадников остаются возле трупов, а третий, видимо тот самый Андрей, направляет коня вдоль берега.
-- К полуночи доедем, -- негромко произносит он и подгоняет коня.
Вот и Раздор... А неплохое место выбрали: остров, на слияние двух крупных рек, густой пойменный лес, да и множество проток, где можно легко от врагов укрыться.
