Трудно приходится Саше Коренькову.

Под его короткими обломанными ногтями въевшаяся железная пыль. Эти дни в школьной мастерской он много работал напильником — ещё и ещё раз пройтись мыльной щёткой по пальцам.

Петя Файнштейн моется, как иронически замечает соседка по квартире, «слоями». Он уже завершил затянувшийся сегодня обряд утреннего туалета и лишь затем вспомнил о немытой шее. На фоне выстиранного и только что отглаженного подворотничка это будет особенно заметно. Эх, была не была, снова на кухню. Под кран.

— Почему сегодня такое необычное внимание к шее? — интересуется та же наблюдательная соседка. Петя серьёзно объясняет, что он теперь решил относиться с уважением к шее каждый день.

Участники рейда (а их восемнадцать) могли бы найти друг друга по великолепному блеску ботинок. Их невольно разоблачает нянечка (Кузьма Васильевич не любит этого слова, он предпочитает — техническая служащая). Но для ребят Валентина Анисимовна остаётся нянечкой — тётей Валей, — как бы её ни называли учителя.

Нянечка обращается к Славе:

— Что-то, Славик, сегодня твои ребята все разодетые, чистые, аккуратненькие?

Ей-то первой заметно, в каком виде ребята приходят в школу. Это она, вздыхая и ворча, пришивает к пальто пуговицы, которые обязательно оторвутся, если их не укрепить на ножке. Это она, не смущаясь присутствия директора, кричит на тех, кто плохо вытирает ноги при входе. Это она (даже старшие вожатые не знают!) держит у себя пионерский галстук на тот крайний случай, если кто-нибудь из её любимцев прибежит на сбор, забыв галстук дома. И она же умеет только ей известным способом выводить свежие чернильные пятна с тех же галстуков.

О, автор должен сказать, что школьные нянечки видят и знают значительно больше, чем это можно подумать.

— Молодцы, ребята, — говорит она. — Я хвалю вас.

И от неё уже нет никакой редакционной тайны. Слава наклоняется и шепчет, а тётя Валя одобрительно кивает головой и говорит, загибая пальцы: «Записывай, записывай!»

Рейд начался.

Какой рейд? Об этом можно догадаться, обратив внимание на изменения, которые претерпел плакат «Ракеты» на следующий день. Теперь через весь лист было выведено название: «Неряха идёт по школе». Но кто Неряха? Объяснение даётся внизу плаката уже мелкими буквами. «Особенно рекомендуем прослушать передачу ученикам шестых, седьмых, восьмых классов».

Участники рейда побывали везде, где могут быть ученики. И после уроков в библиотеке собрался большой радиосовет. Слава принимал заметки и каждого спрашивал:

— Факты правильны? Фамилии точны? Смотри, головой отвечаешь.

Каждый кивал головой, уверяя, что он прекрасно понимает: ошибки в таком деле быть не должно.

В четыре часа, когда я отпустил всех читателей, оказалось, что, кроме корреспондентов «Ракеты», в библиотеке набралось немало любопытных. Их деликатно попросили оставить помещение. Шестиклассники и семиклассники повиновались, уступая превосходящим силам корреспондентов «Ракеты».

Только один человек делал вид, что к нему-то призыв «посторонних просят удалиться» отношения не имеет. Это не просто девятиклассник, а такой, который на голову выше самого высокого из присутствующих. Короче говоря, редактор школьной газеты Володя Антонов.

— Я надеюсь, — покровительственно похлопывая Славу по плечу, сказал Володя, — мне-то можно остаться. Вы молодцы, интересно придумали. Хотелось бы знать подробности.

— Редакционная тайна! — улыбаясь, развёл руками Слава.

— Все подробности завтра в восемь часов сорок пять минут утра, — преувеличенно вежливо произнёс Петька Файнштейн, настежь распахивая дверь библиотеки перед Володей.

— Может быть, вы его напрасно? — спросила Анюта, смотря вслед редактору стенгазеты.

— Может быть, — весело согласился Слава.

…На следующее утро раньше всех в школе появились Саша Кореньков и Костя Марев. Даже раньше Кузьмы Васильевича.

— Надо проверить сеть, — сказал Саша Кореньков.

— Надо! — поддакнул Костя Марев.

— Только в рубку я тебя не пущу, — сказал, подумав, Кореньков. — Не положено тебе.

— Не пустишь, — грустно согласился Костя.

— Ты пойдёшь по классам, — решил Кореньков. — Я буду считать вслух, а ты проверяй репродукторы.

— Есть! — почти по-военному, радостно откликнулся Костя.

Полчаса по всей школе раздавалось: «Раз, два, три… Раз, два, три…»

Нянечка Валентина Анисимовна, послушав, решила: «Опять Школьный вальс играть будут». Но она ошиблась. В восемь часов тридцать минут явился Слава. Он вручил запасному диктору Петьке Файнштейну конверт. Ровно в восемь часов сорок пять минут во всех классах вновь раздалось: «Внимание! Внимание! Внимание!»

Включил репродуктор и я у себя в библиотеке.

— Говорит «Ракета»! Говорит «Ракета»! Начинаем нашу первую субботнюю передачу из цикла «Разговор по душам». Передачу мы назвали «Неряха ходит по школе», — с упоением вещал Петька Файнштейн.

На этот раз Валерик был не у микрофона, а слушал вместе со мной в библиотеке. Как он переживал! Он только показал ребром ладони на горло, что, вероятно, должно было обозначать: «Мне-то ещё нельзя говорить».

Я очень рада за ребят. Им так нужна была удача! И вот она пришла. Признаться, приятно чувствовать себя соучастницей. Но… по порядку.

В субботу я появилась в школе на час раньше положенного. Кузьма Васильевич прохаживался по вестибюлю. Он поздоровался, как всегда наклонив голову, ни слова не спросил о причине столь раннего появления, но я готова ручаться, что правая бровь его поднялась чуть выше обычного. Для непоколебимого Кузьмы Васильевича много и это. Может быть, мне показалось, но как будто бы его степенные шаги были мельче и чаще. Одно несомненно: директор, не терпящий никакого скопления и нарушения ритма потоков в раздевалке, терпеливо обходил толпу ребят, собравшихся у плаката «Неряха ходит по школе».

Подходили к плакату по-разному. Но, отходя, каждый поправлял ремень или воротничок. И это уже не мало.

А ровно в восемь часов сорок пять минут я услышала взволнованный, почти не искажённый репродуктором голос Пети Файнштейна, открывшего передачу. Вечно запасной вошёл в основной состав радиогазеты.

Я отправилась по классам. Почти везде слушали «Ракету». Петя по радио раскрывал секреты нянечки Валентины Анисимовны и просил радиослушателей подсчитать, сколько же пуговиц она пришивает к пальто в год, если ежедневно выручает пять — шесть человек.

Я заглянула в седьмой «в» класс, когда тот же Петя удивительно похоже имитировал грозное требование библиотекаря Григория Павловича: «Руки!» Оказывается, только за день, когда проходил рейд, отправлено из библиотеки мыть руки двенадцать человек с неизменным напутствием: «Хорошую книгу — в чистые руки!»

Фамилий в передаче названо не так уж много. Но вот Жорику Реготяну было самым серьёзным тоном рассказано, как делать китайский фонарик из любимых им пышек и промасленных страниц учебника литературы.

Участники рейда обнаружили нескольких шестиклассников, которые делали хлопушки из бумаги, наполняли эти хлопушки водой и поливали друг друга и всё вокруг. Грязь, конечно, развели страшную.

Почему же именно эта затея так возмутила восьмой «а» класс, куда я зашла? Да очень просто. Именно восьмой «а» натирал полы в третьем этаже, где развернулась водяная баталия. И, засучивая рукава, несколько восьмиклассников ринулись в коридор. Теперь они знали, из-за кого им снизили оценку за дежурство.

Восьмиклассникам помешал, а шестиклассников спас звонок.

На переменах герои передачи бодрились, делали вид, что они польщены общим вниманием, но их хватило ненадолго.

После уроков ко мне явились ребята из «Ракеты» чуть ли не в полном составе.

— Ну как? — с торжеством спрашивали они.