Для мистера Лоу это было недостающим звеном в цепи его построений. Он напряженно задумался и потом переспросил:

— Дипломатическая почта? — глаза его смотрели с напряжением. -Тогда я вряд ли ошибся, предположив, что он связной.

— Но вряд ли и прав, — засмеялся дон Пабло, — потому что он наверняка не такой связной, какого ты себе представляешь.

Мистер Лоу ничего ему не ответил. Но как только испанец, сердечно поблагодарив его, отбыл, он приказал подать ему карету и поехал в Пале-Рояль, к Дюбуа, у которого потребовал немедленной аудиенции у регента.

Аббат рассмеялся.

— Даже если загорится Париж, это будет невозможно, — сказал он. — Его Высочество ужинает, и дверь к нему плотно заперта на всю ночь.

— Ее надо отпереть, — настаивал мистер Лоу и кратко пересказал Дюбуа то, что, по его представлениям, сейчас происходило. — Пусть эти люди отъедут от Парижа, а потом их надо будет догнать и арестовать.

Дюбуа теперь уверенно продвигался к осуществлению своей мечты стать вторым Ришелье, и подобные события его сильно затрагивали. Тем не менее он опять рассмеялся:

— Арестовать! Арестовать двух дворян только на основании ваших туманных подозрений?

— Мои подозрения, конечно, остаются подозрениями, но они не туманные. Где ваш здравый смысл? Вы говорите, они дворяне. Но с каких это пор посланник, даже испанский, использует дворян в качестве курьеров?

Аббат пожал плечами.

— Друг мой, эти господа едут в Испанию. И ниоткуда не следует, что они должны везти с собой письма Сельямаре.

— Разве вы не понимаете, что Порто-Карреро явился в Париж только ради того, чтобы передать письма из Испании? И он наверняка должен забрать с собой ответы на них. Разве все не указывает на это? Проделать путь из Мадрида, чтобы провести во Франции четыре дня, три из которых пробыть в Со, этом заповеднике для предателей. У вас есть шпионы, аббат. Есть они и у меня. В Со находится мстительный молодой человек по имени Орн, за перемещениями которого я слежу, и я знаю о том, что там происходило в эти дни.

— Да, да, — Дюбуа стал проявлять нетерпение. — Я знаю и это, и еще многое. И регент тоже. Предположим, все ваши подозрения справедливы. И все равно я уверен, что регент никогда не даст санкции против них. И потом я все еще не понимаю, какие действия мы можем предпринять сейчас?

— Я же уже сказал вам. Схватить молодого священника и взять его бумаги.

— Дорогой барон! — оскорбился Дюбуа. — Вы не понимаете, что говорите. Бумаги запечатаны посольской печатью. Она священна. Из-за подобных и даже меньших нарушений начинаются войны. И что вы вообще так разгорячились. Раз уж сам Его Высочество смеется над их планами, то вам-то какая нужда так себя волновать?

Мистер Лоу выказал нетерпение.

— Дорогой аббат, вам изменяет ваша проницательность. Пока заговор разрабатывался в Со, он оставался просто глупым капризом лицемерной герцогини, и мы с вами могли смеяться над ним вместе с регентом. Но не изменилось ли сейчас все? Приезжает посланец из Мадрида. Замешан испанский посланник. Не означает ли это, что король Филипп начинает относиться к этому серьезно? Вы интересуетесь, почему я так разгорячился? А если, пока регент смеется, у него выбьют почву из-под ног, то что случится со мной? Мои друзья из парламента уже один раз чуть было не повесили меня. И, кстати, что случится с вами, аббат? Неужели Мены любят вас так сильно, что оставят здесь и после свержения регента?

— Все равно это только предположения, — упирался Дюбуа, становясь более задумчивым. — И осмелиться на столь крайнюю и опасную меру, не имея никаких доказательств, никак невозможно. Перехватить бумаги посольства…

— Но если в них будут доказательства измены?

— А мы не сможем доказать это, пока их не получим. Но и получить их не сможем, пока это не будет доказано. Смешно, конечно. Но это замкнутый круг и я не вижу из него выхода.

— Это ваше последнее слово?

— Более того, мой друг, это — эпилог.

— Тогда я должен сделать то, что в моих силах.

Дюбуа встревожился:

— Что у вас, черт возьми, на уме?

— То, что я должен сделать это вместо вас.

— Вы спятили? — Дюбуа побледнел. — Вы, может быть, отчаянный игрок, барон. Но это игра не для вас. Ставкой в ней будет ваша собственная голова.

— О, бедная моя голова!

— Как минимум, карьера. Вы все погубите. Подумайте, ради Бога. Оставьте в покое то, что вас совершенно не касается.

— Я только что объяснил вам, что меня это все очень близко касается.

— Но не настолько же, чтобы так рисковать? Прошу вас, опомнитесь.

— Ладно! — отрезал мистер Лоу. — Хватит об этом. Теперь, вот еще что. Лорд Стэр сказал мне несколько дней назад…

— О сбежавшем банкроте? Знаю. Он говорил мне, что обращался к вам. А что вас здесь интересует?

— Этот банкрот мой старый друг. Я хотел бы помочь ему. Мне нужен один документ для него.

Аббат растерялся:

— Вы ставите меня в тупик. Вы желаете помочь Стэру или нет? Черт меня побери, если я вас понимаю.

— Поймете позже. А сейчас вы меня очень обяжете, если выполните мою просьбу. Это никому не принесет вреда. Франция никак не заинтересована в этом человеке.

Поскольку это единственное, что было аббату ясно, он не стал чинить препятствий. Но долго сидел в глубоком тревожном раздумье после ухода мистера Лоу.

Путешествие дона Пабло никоим образом нельзя было назвать счастливым.

Аристократичный молодой аббат и его компаньон, сын последнего испанского посланника при дворе короля Англии, обращались с банкиром даже хуже, чем если бы он на самом деле был их лакеем. Так что его роль стала более чем естественной. Он сидел на запятках рядом с кучером. Он закутался как только смог, чтобы спастись от пронзительных декабрьских ветров и проклинал надменных юнцов, уютно устроившихся в карете размером почти с комнату.

Единственным утешением для него было то, что они приближаются к испанской границе, за которой он будет в безопасности. Вот уже и Пуатье проехали. Здесь-то, когда карета переезжала через мост, он и заметил небольшой отряд, едущий вслед за ними. Это не обеспокоило бы обычного человека в обычных обстоятельствах. Но обстоятельства дона Пабло были необычны.

Встав на колени, он смотрел поверх крыши кареты на приближающийся отряд: полдюжины мушкетеров в красном, возглавляемые офицером. Позади отряда скакал закутанный в плащ человек.

Пришпорив коней, они догнали и окружили карету как раз в тот момент, когда она съехала с моста, и именем короля приказали ей остановиться. Растущие страхи дона Пабло сменились унылой уверенностью.

Карета остановилась и молодой священник высунул голову, чтобы спросить, что происходит. Он полагал, что вышла какая-то ошибка. Он назвался аббатом Порто-Карреро из испанского посольства, возвращающимся на родину.

Офицер был до крайности любезен. Если все так, как говорит аббат, то он просит прощение за эту задержку. Они преследовали по просьбе английских властей беглого банкрота по имени Пабло Альварес, и у них есть информация, что он находится в этой карете.

Аббат изобразил возмущение. Нервничая, он стал говорить, что ничего не слышал об этом человеке. Его сопровождали, утверждал он, только господин де Монтелеон и камердинер, о чем указано в их бумагах.

Офицер спустился с лошади, и один из мушкетеров открыл дверь кареты. Позади всадников, стоявших полукругом, начали собираться городские зеваки. Число их все увеличивалось.

Аббат показал свои бумаги. Это был низкорослый, широкоплечий брюнет. Тон его был очень властным. Его компаньон был его полной противоположностью: худой и долговязый, он оставался молчалив и апатичен.

Офицер просмотрел две протянутых ему бумаги.

— Все в порядке, — произнес он, но задержал их, пока не переговорил с человеком в плаще, подъехавшим поближе.

— Взгляните на них, мсье. Вы узнаете среди них того, кого ищете?