Итоговая резолюция парламентской сессии, принятая большинством депутатов 12 июня, гласила: «Добиться мира с Англией и США при посредничестве СССР»[31].
Ставка неустанно требовала от военного министра генерала Анами дальнейшего усиления группировки сухопутных войск в метрополии. 14 июня в адрес императора Хирохито поступил доклад военного министерства, что на южный остров Кюсю переброшен штаб 40-й армии из состава утратившего прежнее значение 10-го фронта, дислоцированного на Тайване. До конца июля из вновь формируемых соединений армия получит не менее трех дивизий береговой обороны и две отдельных смешанных бригады. Вместе с Объединенным флотом 30-я армия прикроет южные подступы к метрополии.
Практически одновременно с усилением войсковой группировки в метрополии, Ставка спешно наращивала силы Квантунской армии. Авиационная и агентурная разведки систематически доносили с середины мая об усилении активности Советов в пограничных районах Монголии и Приморья. Начальник Генштаба генерал Умэдзу утверждал, что его никогда не введет в заблуждение расширение оборонительных работ на передовых позициях, тогда как значительное наращивание войск «северного противника» фиксируется уже невооруженным глазом. Министр иностранных дел прав — опасность войны со стороны СССР нарастает. Последовал ответный ход. 16 июня в центр Маньчжурии из Китая, из состава 43-й армии, началась переброска сразу четырех пехотных дивизий. Генерал-лейтенант Ямада распорядился об использовании их в качестве оперативного армейского резерва.
Вечером 17 июня японский посланник в Швейцарии Касэ получил наконец из Токио правительственную телеграмму, в которой он уполномочивался передать американскому представителю Даллесу мирные предложения своей страны. Их перечень не отличался большим разнообразием: изменение условия о безоговорочной капитуляции; сохранение императорского режима; сохранение действующей конституции; Корея и Тайвань остаются за Японией[32].
Попытки Касэ на следующий день непосредственно связаться с резиденцией Даллеса в Берне не увенчались успехом. Глава американского разведцентра оказался в отъезде. Пришлось использовать апробированный ранее канал связи. «Мирные условия» были переданы японским банкирам Иосимуре и Китамуре, членам Совета Банка международных расчетов в Швейцарии, которые через сотрудника этого же банка шведского банкира Якобсена переправили их в адрес Даллеса.
Третий этап мобилизации быстро подчищал тылы Великой Империи. Все способные держать оружие призывались под знамена ее боевых защитников. В начале третьей декады июня Генштаб по поручению Ставки приступил к широкой мобилизации в Маньчжоу-Го среди японских колонистов. По его расчетам, она могла дать не менее десяти-двенадцати пехотных дивизий для укомплектования 34-й и 44-й армий, которые в мае и июне были переброшены в Маньчжурию для усиления 3-го и 5-го фронтов Квантунской армии генерал-лейтенанта Ямады.
Продолжался третий этап повальной мобилизации на всей территории Кореи. До конца июня дислоцированный на полуострове и прибрежных островах 17-й фронт пополнился вновь сформированной дивизией береговой обороны и отдельной смешанной бригадой.
Военная ситуация вокруг Великой Азиатской Империи быстро осложнялась. 22 июня вновь собрался на заседание Высший совет по руководству войной, в работе которого принял участие император Хирохито.
Открывая заседание, премьер-министр Судзуки заявил, что никогда еще нация не находилась в столь сложной военно-политической ситуации, как это имеет место в конце июня. Падение Окинавы на юге явилось тяжелым ударом для японских вооруженных сил. Поле боя неумолимо приближается к метрополии. Все попытки завязать мирные переговоры с англо-американцами пока не увенчались успехом. Но все более угрожающим становится положение на севере страны. Вступление в войну Советов сделает ситуацию непредсказуемой. Япония не в состоянии воевать на два фронта. Это должно быть ясно всем присутствующим.
После столь пессимистического вступления председатель Высшего совета предоставил слово императору. Монарх не стал утруждать себя глубоким анализом сложившейся обстановки и как бы продолжил основную мысль премьер-министра Судзуки. Он обратил внимание членов Высшего совета на то, что уже целые кварталы столицы Великой Империи лежат в развалинах. В стране нет реальных сил, чтобы предотвратить дальнейшие разрушения. Народ бедствует. Моральный дух нации подорван и продолжает падать. Отмечается рост коммунистических настроений. Хирохито высказался за быстрейший поиск мирных решений и прекращение войны, не назвав ни одного приемлемого пути для достижения этой цели.
Прозвучали на заседании и настойчивые предложения противоположного смысла.
Военно-морской министр адмирал Ионаи и его начальник Генштаба адмирал Тоеда не скрывали отрицательного отношения ко всем «мирным поползновениям» и ратовали за продолжение войны «любыми средствами». Сражение за метрополию, по их мнению, должно не только сплотить нацию, но и убедить противника в невозможности достижения окончательной победы над Японией. Они открыто обвинили министра иностранных дел Того в том, что он по дипломатическим каналам инициирует «переговорный процесс» с американскими представителями в Европе. И это, дескать, подрывает моральные устои японского народа, способного отстоять свой суверенитет. Военный совет по руководству войной должен принять исчерпывающее решение и план обороны метрополии, приступить к формирований сил народного ополчения.
Министр иностранных дел Того пояснил свою позицию. Он действует строго в рамках постановления последней сессии парламента страны и никоим образом не форсирует быстрейшее замирение с англо-американским противником. При этом он не хуже высших военных чинов понимает ущербность не обоснованных и поспешных уступок «злейшему врагу». Главные усилия он, Того, направляет на то, чтобы не допустить военного конфликта с Советами. Более того, по его мнению, еще не задействованы значительные возможности, чтобы использовать высокий международный авторитет Советского Союза для достижения сносного мира с союзниками Москвы. Достичь этого нелегко. Над настоящим в отношениях с Советами довлеет груз прошлых ошибок, когда инициатива в практических действиях, вроде бы, прочно находилась в руках Великой Империи. Теперь, к сожалению, наступили другие времена. Кто не усвоил этой очевидной истины, гот не должен навязывать Высшему совету своих ошибочных оценок.
Решения, принятые Высшим советом по руководству войной 22 июня, казалось, учитывали исключающие друг друга точки зрения. С одной стороны, министерству иностранных дел поручалось всемерно активизировать контакты с Советами, как по политическим вопросам, так и по развитию экономических связей с их центральными и местными органами, в частности Приморского и Хабаровского краев. С другой, Генштаб армии получил приказ Ставки сформировать в Маньчжурии 30-ю армию и укомплектовать ее соединениями из японских колонистов Маньчжоу-Го. Организационно она включалась в состав 3-го фронта Квантунской армии. Одновременно, наиболее уязвимое, Приморское направление спешно подкреплялось дополнительными частями боевого усиления и тылового обслуживания.
Завидную «настырность» проявлял в сложной обстановке экс-премьер Хирота. Утром 24 июня он вновь прибыл в Геру и от имени Японского правительства передал послу Советов Малику конкретные «взаимовыгодные предложения». Наиболее заманчивым представлялось то из них, где речь шла о поставках в Советский Союз редких металлов и натурального каучука в обмен на расширение экспорта в Японию советских нефти и древесины. Хирота высказал мнение об объединении усилий «великой сухопутной державы» России и «морской державы» Японии в деле оказания друг другу поддержки в сохранении мира в Восточной Азии, а также необходимости заключения двустороннего соглашения о ненападении. Посол Советов Малик снова отклонил все японские предложения, сославшись на «неуполномоченность» вести столь ответственные переговоры, и порекомендовал «правительственному ходатаю» направить официальные документы такого рода непосредственно в Москву.
