– Зачем вообще взяли этого алкаша? – кричал Антон. – Я не могу его снимать! Перепишите сценарий и выкиньте его роль или берите другого актера!

– Ага, щас! Как будто это так просто! – огрызнулся Барщак.

Много лет занимаясь производством фильмов, он научился смиряться со стихийными бедствиями, с перерасходами и даже с актрисами, которые залетали именно тогда, когда предстояли самые сложные и ответственные съемки. Тем не менее он раз за разом попадался на удочку таких людей, как Дымов, которые клялись, что завязали и больше капли в рот не возьмут, а потом преспокойно нарушали свои обещания, когда все договоры были подписаны и Барщаку было уже некуда отступать. В съемочной группе «Оттенков страсти» собралось несколько таких кадров, и никто не знал, как на них можно повлиять. К примеру, художник-постановщик Алексей Снегирь, человек, безусловно, талантливый, который делал все от него зависящее, чтобы окончательно утопить свой талант в водке. Хотя он появлялся на площадке исправно, все знали, что он присутствует чисто номинально, а всю работу за него выполняет его маленькая безропотная жена, числящаяся ассистенткой.

– Может, потом, когда Дымов придет в себя… – попытался найти компромисс Барщак.

– Когда это он придет в себя, а? К тому же у него должны быть крупные планы… а его и на среднем снимать страшно, с такой мордой!

– Но где я тебе найду другого актера?

– Где угодно! Но только чтобы он не пил! Или пил так, чтобы я об этом не знал!

Вызвали Марину, но после консультаций стало ясно, что роль Дымова ни выкинуть, ни сократить не удастся. Барщак смирился и отправил актера обратно в Москву, а вместо него вызвал на съемки Андрея Глазова, крепкого профессионала сорока семи лет, о котором поговаривали, что он не пьет и даже не ест лишнего из-за патологической жадности.

Глазов тоже не вызвал у режиссера особого энтузиазма, правда, по другому поводу:

– Он не начнет мне тут скандалить с Наташей, а?

Маленький взъерошенный Барщак позеленел. Только сейчас он вспомнил, что Глазов был тем любовником Наташи, который, собственно, и привел ее в кино – после чего она преспокойно его бросила.

– Конечно, начнет, – подлил масла в огонь присутствующий при разговоре оператор. – Зря, что ли, тарелка не разбилась…

– При чем тут тарелка? – начал заводиться Антон. – Всем и без всякой тарелки известно, что Дымов пьяница и снимать его – себе дороже! И про Глазова с Наташей тоже известно, что она использовала его, а потом выкинула из своей жизни! А у них одни совместные сцены по сценарию…

Продюсер, оператор и режиссер при этом почему-то дружно воззрились на Марину, которая благоразумно хранила молчание.

– Синема, – вздохнул Спиридонов.

– Может, у тебя получится снимать их по отдельности? – несмело предположил Барщак. Обычно он цепко держал нить съемки в своих маленьких пухлых ручках, но сейчас – сейчас что-то разладилось с самого начала, и нить ускользала от него.

– Особенно когда они на диванчике сидят, и он ей в любви объясняется, – зловеще ухмыльнулся Геннадий. – Даже не надейтесь!

– Да ладно вам, – вмешался Володя. – Андрей недавно снимался с бывшей женой, и ничего. Он отличный актер и на съемках не позволяет себе никаких фокусов. Не думаю, что с ним у нас будут проблемы. Да и Наташа, по-моему, больше занята Васей, чем мыслями о своих бывших.

– Васей? – удивился Голубец. – А я думал, у нее роман с Колей.

– Ты ее плохо знаешь, – усмехнулся Володя. – Это только чтобы Васю разжечь. Коля ей сто лет в обед не нужен.

– Кстати, нам не помешает пиар, – продюсер увидел возможность переключиться на близкую ему тему и с готовностью ухватился за нее. – Может, дать знать журналюгам? Ну, насчет Наташи с Колей.

– Лучше уж Наташи с Васей, – пробормотал Спиридонов, косясь на Марину. – Коля, конечно, звездит, но какая он на хрен звезда? Так, проходной фуфлогон для ролей второго плана.

– Стоп-стоп, – вмешался Володя. – Минуточку, съемки только начались, и что – мы тут же вбросим самый вкусный сюжет? Фильм выйдет лишь в следующем году. Какая нам польза от того, что мы сразу предъявим все наши козыри? Через полгода все уже забудут о том, что было сегодня. Вот если бы ближе к концу съемок…

Барщак заколебался.

– Но про Наташу с Колей сейчас ведь можно дать инфу?

– Про Колю – конечно. Но с романом главных актеров лучше повременить, тем более что у них по жизни ничего пока нет. Вот когда мы будем снимать на студии…

– Ты, главное, Васю не забудь предупредить, – ухмыльнулся Спиридонов. – Когда, как и в какой позе. А то вдруг он с моментом промахнется…

Марина слушала этот разговор, не веря своим ушам, и надеялась только на одно: что на лице у нее не отражается все то, о чем она думает в эти мгновения. Пиар. Роман. Удачный момент. Ах, киношники, киношники, до чего же вы все… занятные, черт побери! И она почти перестала жалеть, что в свое время проглядела в контракте набранный мелким шрифтом пункт, который позволял продюсеру в случае надобности вытащить ее на съемки и дорабатывать сценарий уже на площадке. Изнанка кинематографического процесса оказалась настолько захватывающей, что Марина едва успевала фиксировать впечатления. Вот и сегодня: едва ее отпустил продюсер, который на прощание небрежно велел переписать сцену любовного объяснения героев, как уже в коридоре в Марину вцепилась Надя.

– Ты не знаешь, где Вася?

Марина подумала и честно ответила, что видела, как с час назад он укатил на своей машине.

– Один?

– По-моему, да. А что?

…Впрочем, она сразу же поняла, в чем дело, только поглядев на лицо молодой ассистентки гримера.

– Он тебе нравится?

Надя вспыхнула.

– Если и так, что с того?

В ее голосе вызов смешался с отчаянием. Постороннему наблюдателю съемочная группа кажется чем-то компактным, чем-то, чьи члены равноправны, но на самом деле это вовсе не так. Актеры, исполняющие главные роли, могут относиться свысока к актерам начинающим, режиссеры и операторы сполна отыгрываются на своих ассистентах, а об осветителях и дольщиках и говорить нечего – это кинорабы, с которыми никто не считается. Надя могла хоть каждый день поправлять грим Васе Королеву и беседовать с ним о погоде – это вовсе не означало, что он заметит ее или будет воспринимать как равную себе. Кроме того, сам Вася держался замкнуто и обособленно, и в группе сразу же сочли, что он зазнался. Марине же казалось, что звезда и мечта половины страны попросту болезненно застенчив, но она была достаточно умна, чтобы не настаивать на своей теории.

– Ладно, не переживай, – примирительно сказала она Наде. – Пойдем лучше выпьем чего-нибудь.

– Не могу, – девушка поморщилась. – Барщак запретил давать гримерам спиртное.

– Почему?

– Из-за Зины.

– Главной гримерши?

– Ну да. Год назад у нее муж погиб в автокатастрофе, и Зина стала сильно пить – просто ужасно. Потом лечилась, закодировалась и всякое такое… Она уверяет, что больше спиртного в рот не берет, но на всякий случай Слава решил подстраховаться и велел: никому из гримеров – ни капли.

– Чего так, всех сразу наказывать?

– Понятия не имею. Может, он думает, мы вместе будем пьянствовать?

– А что ж он за Дымовым недоглядел?

– Дымов – алкоголик со стажем, углядишь за ним, как же… Он с собой термос привез, а в термосе водка. Да и любой дольщик ему за деньги бутылку принесет, это не проблема.

– Получается, все бесполезно, – флегматично подытожила Марина. – Ладно, идем тогда попьем соку.

В баре к ним присоединилась Дина, и три молодые женщины устроились за столиком возле окна.

– Ты не знаешь, где Вася? – спросила Надя.

– На гонках, – отозвалась Дина.

– Каких еще гонках? – напряглась девушка.

– Он на машине, Наташа на мотоцикле. Тут возле города – дорога недостроенная, гоняй не хочу… Зинка, Коля и Лариса с ними отправились. Меня тоже приглашали, но с меня хватило сегодняшних съемок.

Надя ничего не сказала, но по ее лицу Марина прочитала, что гримерша отдала бы все на свете, чтобы быть сейчас на гонках, а не здесь.