– А господин Джон Маленький? – спросила Сильвия.

– Ну, он, думаю, не подходит нам по возрасту, – с неохотой произнесла Камилла. – Его сыну почти тридцать лет, во дворце он всячески поддерживает меня, это верно, но если он не сможет справиться с нашей задачей, что более чем вероятно, то все пойдет прахом.

Когда-то Камилла находилась с Джоном Маленьким в приятельских отношениях, но уже очень давно не виделась с ним и не хотела подставлять его под удар и подвергать смертельной опасности, делая из него жеребца-производителя. Кроме того, она не была уверена, что его щепетильность и моральные устои позволят ему пойти на предательство по отношению к ее мужу.

– Но тогда у нас остается только одна кандидатура – помощник конюха! – воскликнула Сильвия.

Камилла посмотрела на Каспара, потом на Арно. Выражение их лиц оставалось бесстрастным. Немного подумав, она перевела взгляд на Сильвию и спокойно произнесла:

– Ты сама обратила мое внимание на потенциального кандидата, к чему же возмущаться? Он молод и отличается отменным здоровьем, у него подходящий цвет волос, да и глаза тоже, а его мать родом из тех же мест, что и Мишель. У него такой же тип лица и строения тела, как у моего мужа. А самое главное, он предан мне, преклоняется передо мной как перед герцогиней и никогда не посмеет зариться на государственные посты. Он… он хорошо относится к моим лошадям, наконец. Он – лучшая кандидатура.

– Но, мадам, он же еще совсем мальчик! Ему всего-то девятнадцать лет!

– Что ж, это огромный плюс, – возразила Камилла. – Значит, он уже достиг половозрелого возраста и способен к половому акту и деторождению. Приведи его ко мне как можно скорее, Сильвия. Насколько я помню, его зовут Анри. – Она сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок. Кто она такая, чтобы требовать от этого милого юноши, который всегда был так почтителен, лечь с ней в постель? Но, если она не сделает это, Мишель убьет ее, а она не хотела умирать.

– Но он не поймет всю серьезность возложенной на него миссии…

– Сильвия, – прервала служанку Камилла, – ты приведешь его ко мне.

Если бы Сильвия на самом деле считала, что парень не годится на отведенную ему роль, она бы ни за что не включила его в список потенциальных кандидатов. Поэтому, выслушав приказание госпожи, она лишь склонила голову в знак подчинения. Не важно, довольна она решением герцогини или нет, она сделает так, как ей сказано. Позже она убедится в том, что Камилла сделала единственно правильный выбор, ведь ей не нужно будет раздавать какие-либо политические посты обыкновенному конюху. А если он будет относиться к ней так, как к лошадям, о которых ежедневно заботится, то и не предаст ее никогда.

– Каспар и Арно, – обратилась к евнухам Камилла, – этот план может провалиться. Если окажется, что мне неминуемо грозит заключение в башню или смертная казнь, нам надо будет бежать из дворца. Я полностью полагаюсь на вас и на тебя, Сильвия. Вы должны добыть достаточное количество денег и провизии, чтобы обеспечить нас в течение нескольких недель. Вы все трое будете сопровождать меня. И учтите, самое главное, чтобы слухи о нашем предприятии ни в коем случае не стали достоянием гласности и ни одна душа во дворце или городе не узнала о наших планах.

– Все будет сделано, ваша светлость, – склонив голову в знак подчинения, произнес Каспар. – Куда мы направимся?

– Конечной целью нашего путешествия станет прибрежный протекторат, там мы попросим помощи у господина Максима. Он предоставит нам безопасное убежище, в этом я уверена. Мы с ним вместе выросли здесь, в этом дворце, а такое не забывается.

– Господин Максим?! – не сдержался Арно, до этой минуты не проронивший ни звука. – Ваша светлость! Да он же ни перед чем не остановится, лишь бы вернуть своему протекторату статус герцогства! Чем не повод для его целей, если вы окажетесь в его власти!

– Если он обидит меня или предаст, это ничего не изменит, – отрезала Камилла, окинув Арно холодным взглядом. – Мой муж никогда не даст волю его протекторату. Мишель искренне считает свои претензии обоснованными, поскольку мой отец завоевал этот протекторат и убил отца Максима, и теперь Мишель считает, что обязан заботиться об этой земле и о людях, населяющих ее. Но на самом деле герцога интересуют только доходы, поступающие в его казну. Максим непременно поможет мне. А потом мы вернемся сюда, и я возьму то, что принадлежит мне по праву.

Максим, безусловно, потребует, чтобы она оказала ему покровительство, никакой помощи из чистой благотворительности он оказывать ей не будет, так всегда действуют правители в интересах своего народа. Но так или иначе он все-таки поможет ей, и тогда… тогда она сделает все возможное, чтобы Мишель больше никого не обижал.

Анри с удовольствием провел обеими ладонями по глянцевитой коже Гирлянды, дополняя последний штрих к ее утреннему туалету. Потом поднырнул под поперечной балкой, призванной удерживать лошадь в спокойном состоянии, и услышал, как Гирлянда благодарно всхрапнула. Анри улыбнулся и принялся ослаблять недоуздок, чтобы отвести кобылу в ее стойло и заняться следующей лошадью.

– Эй, мальчик!

Вздрогнув от неожиданности, Анри быстро обернулся. Что он сделал не так на этот раз? А может, наоборот, чего-то не сделал?

В распахнутых дверях конюшни стояла молодая блондинка с заострившимися чертами лица. Женщина брезгливо поддерживала подол платья, чтобы не запачкать его соломой. Анри видел ее на конюшне пару раз раньше и решил, что она любовница кого-то из старших конюхов или же служит посыльной и приходит сюда с каким-нибудь поручением. На блондинке было ничем не выделяющееся платье, какие обычно носят кухарки или поварята.

– Оставь кобылу в покое, – произнесла женщина повелительным и даже надменным тоном, который так не вязался с ее невзрачным одеянием и больше приличествовал слугам из высшей касты дворцовой челяди. – Ты должен следовать со мной.

– Но у меня работа… – запротестовал Анри.

– Работа подождет, – властно оборвала его женщина. – Тебя желает видеть ее светлость.

Анри застыл на месте, раскрыв рот. Сначала ему показалось, что он ослышался. Он уже много месяцев не видел герцогиню, до него даже доходили слухи, что герцог убил ее в приступе дикой ярости. Кое-кто говорил, что она жива, но отправлена в психиатрическую лечебницу, поскольку невозможность родить ребенка свела ее с ума. Очевидно, она действительно лишилась рассудка, раз зовет к себе столь незначительную персону, каковой является он, простой конюх Анри. Или он неверно понял слова этой женщины и его ожидает встреча с дворецким или дворцовой домоправительницей? По крайней мере, у него появится возможность узнать, жива ли герцогиня и каково состояние ее здоровья. Быть может, эта женщина даст ему какие-нибудь сведения или же его на самом деле желает видеть герцогиня, чтобы порасспросить о ее любимых лошадках.

– Что ее светлости нужно от меня? – спросил он, решив, что женщина находится в услужении у герцогини.

– Она сама все тебе скажет. Давай же, мальчик, поторапливайся, я не собираюсь околачиваться тут целую вечность.

Понурив голову, Анри направился следом за служанкой. Вскоре они прошли через специальный вход для прислуги, миновали дворцовый двор, окруженный белыми стенами, которые, казалось, подпирали небо, и по затемненному коридору приблизились к высокой двери, ведущей в господские покои. На протяжении всего пути Анри мрачно раздумывал о причинах, заставивших герцогиню вызвать его к себе. Чем это обернется лично для него? Добром или злом? В конце концов он пришел к неутешительному выводу, что для герцогини все окончится хорошо, зато для него – плохо.

Служанка шла очень быстро, не оглядываясь, чтобы удостовериться, следует ли за ней грум. Стараясь не отставать, Анри посмотрел под ноги. Пол был устлан хорошо отполированными мраморными плитами, напоминавшими цветом лед, покрывающий зимой реки. Коридоры были пусты, никто не встретился им по дороге, и от этого обстоятельства кровь стыла у Анри в жилах. Он прекрасно знал, что во дворце трудятся более сотни слуг. Не может быть, чтобы все они в один миг исчезли: кто-то должен хотя бы натирать вот эти самые полы, не так ли? Кроме того, Анри лично знал кое-кого из лакеев и слышал их рассказы о том, что большую часть времени они были обязаны находиться в коридорах и проходах на случай, если вдруг они понадобятся господам или кому-то из вышестоящих слуг. А сейчас здесь стояла гулкая тишина. Так куда же подевались все лакеи? Почему-то их не было только в этих коридорах. Да и горничные тут не сновали…