Герцог поднял палец с тяжелым перстнем:
– Теперь ты развлечешь меня совокуплением с горничной.
Вильмос немедленно отошел.
Камиллу рассмешил безразличный тон мужа, и она едва не прыснула. Взглянув на него, она увидела, что его член упирается в живот, а головка влажно блестит. Что так возбудило восседающего в кресле Мишеля – ее покорность или безоговорочное выполнение Вильмосом его приказаний?
Смотреть на мужа ей было неинтересно. Решив игнорировать его присутствие в этом подвале, она повернулась к Вильмосу и Марьяне.
Вильмос просунул ладони под раздвинутые бедра девушки и завел ее ноги себе за спину. Девица призывно улыбнулась и прогнула спину в предвосхищении, как танцовщица перед выходом на сцену. Мощные ягодицы Вильмоса начали ритмично сокращаться, когда он направил свой член во влагалище Марьяны, но в миллиметре от него остановился. Впечатляющее зрелище, подумала Камилла, наблюдая за камердинером со спины. Не получив того, что ожидала, Марьяна всхлипнула и потянулась руками, которые раньше провокационно закинула за голову, к Вильмосу, стараясь прижать его к себе.
Камилла задалась вопросом, будет ли в данной ситуации уместен ее совет и разрешит ли ей герцог вообще подать голос. Если бы Мишель позволил, она подсказала бы Марьяне, что для получения большего удовольствия ей стоило перевернуться на живот, ведь сегодня днем она получила достаточно ощутимое подтверждение этому. Впрочем, у нее появились подозрения, что неспешное поведение Вильмоса тоже является частью задуманного мужем представления. Ей снова захотелось смеяться. Интересно, что там еще замыслил Мишель, куда заведет его извращенное воображение? Может, здесь появятся бродячие актеры или поварята принесут сюда различные яства, а потом все начнут дружно совокупляться между собой?
Вильмос перестал наконец мучить Марьяну и вошел в нее, обеими руками еще шире раздвинув ее бедра, а потом стал ритмично двигаться. Перед каждым новым ударом он на мгновение замирал и снова возобновлял толчки, все глубже погружаясь в женскую плоть. Дыхание Марьяны стало глубоким, со всхлипами, она вскинула ноги вверх, и теперь ее ступни беспорядочно двигались в воздухе. Не переставая равномерно двигаться, Вильмос принялся тереть большим пальцем самое чувственное ее местечко.
Приоткрыв рот, Камилла смотрела на действо, происходящее в центре подвальной камеры. Вильмос двигался без отдыха, нанося безжалостные удары; его можно было сравнить с кузнецом, безостановочно колотящим молотом по наковальне. Марьяна вдруг издала на удивление громкий и низкий крик, который вряд ли можно было ожидать от столь хрупкой девицы. Непроизвольный звук, вырвавшийся у нее из груди, странным образом возбуждающе подействовал на Камиллу, почему-то напомнив ей о собственных ощущениях, которые она испытала сегодня днем с Анри. Внутри у Камиллы все стало горячо, а Вильмос тем временем ускорил свои движения и наконец нанес Марьяне, пожалуй, самый глубокий удар, после которого ждать конца осталось уже недолго. Подталкиваемая его мощным телом, Марьяна елозила по шкурам, теребя пальцами свои соски; стоны и крики ее становились все громче и громче. Вильмос хранил молчание, но работу свою не прекращал и сжимал живот и раскрытые бедра Марьяны так, что на коже оставались красные пятна.
Сохраняя на лице спокойное выражение, Камилла дышала глубоко и ровно, хотя тело ее горело и внутри все сжималось и пульсировало. Рука Арно дрогнула на ее плече, и Камилла с удивлением посмотрела на него. Она уже успела забыть о том, что он стоял рядом с ее креслом. Арно улыбнулся ей, что нечасто случалось с ее молчаливыми охранниками.
– Поторопись! – раздался властный приказ герцога, и Камилла неприязненно поморщилась.
Вильмос удвоил свои усилия. Наконец Марьяна пронзительно вскрикнула и обмякла на шкурах, принимая последние удары Вильмоса. Теперь на ее лице появилась довольная улыбка, и, лежа на столе, она чувственно поводила плечами.
Камилле оставалось только позавидовать служанке: она-то облегчения так и не получила. Каждая косточка у нее в ногах и руках гудела, каждая клеточка тела изнывала от желания, ладони покалывало. Она попыталась сосредоточить внимание на руке Арно, лежащей на ее плече, и это привело к желаемому эффекту. Постепенно успокаиваясь, Камилла откинулась на спинку кресла. Лицо ее было спокойно. Ей вовсе не хотелось, чтобы герцог прочитал на нем мольбу, как это случалось раньше. Нет, больше такого не будет. Никогда.
Она услышала скрип дерева и поняла, что это герцог поднялся со своего кресла.
– Моя мантия, – скомандовал он, обращаясь к Вильмосу.
Вильмос быстро направился к нему. Его движения были поразительно легки для такого крупного человека, походка была исполнена достоинства, удивительного для мужчины с болтающимся членом. Подойдя к герцогу, Вильмос снял с его плеч мантию, аккуратно свернул и перекинул через спинку кресла. Герцог пошел к столу, на котором развалилась Марьяна. На лице его заиграла плотоядная улыбка, словно он предвкушал получить наслаждение от какого-нибудь изысканного блюда. Марьяна тоже заулыбалась. Изящным движением она подняла ноги и положила их ему на плечи.
Однако герцог, похоже, остался недоволен.
– Что это еще за манерничанье, милочка? Тут тебе не театральные подмостки! – фыркнул он. Затем грубо подхватил горничную под ягодицы, локтями раздвинул ей ляжки и подтащил ее прямо к своему паху. – Вильмос, сюда! Мне потребуются твои услуги.
Камилле почудилось, что на лице камердинера промелькнуло раздражение, однако оно быстро приняло прежнее бесстрастное выражение. Отвесив почтительный поклон, Вильмос приблизился к своему голому повелителю, а тот уже вонзил свое орудие в Марьяну, чья улыбка стала – и в этом уже Камилла нисколько не сомневалась – недвусмысленно наигранной. Вильмос с силой потер ладонью о ладонь и даже сунул руки под мышки, разогревая их, и лишь после этого положил ладони на качающиеся ягодицы герцога.
Замерев на своем кресле, Камилла изумленно распахнула глаза. Ей уже доводилось наблюдать, как Мишель совокупляется с двумя, а иногда и тремя любовницами одновременно – такое времяпрепровождение он любил больше всего, – но того, что разворачивалось перед ней, она еще никогда в жизни не видела.
Как бы то ни было, она отметила, что эрекция у Вильмоса полностью отсутствовала.
Ей вовсе не хотелось смотреть на супруга, таким странным образом предающегося разврату. А что, если отвернуться? – подумала Камилла. Ведь горящие глаза Мишеля устремлены на подпрыгивающие груди Марьяны, поэтому он наверняка не заметит, что Камилла, ради которой, собственно, и разыгрывается вся эта безумная сцена, игнорирует его. Однако любопытство взяло в ней верх над брезгливостью, и она стала наблюдать за Вильмосом. Когда герцог остановился и властным голосом выкрикнул его имя, Вильмос наклонился и приблизил лицо к тому месту, где только что находились его ладони. А потом, к великому изумлению Камиллы, раздвинул ягодицы герцога и стал вылизывать открывшийся анус. В какой-то момент Камилле даже показалось, что он проник туда языком, но ей не было это четко видно.
– Довольно! – остановил Вильмоса герцог и возобновил свое совокупление с Марьяной.
Вильмос с невозмутимым видом выпрямился и снова водрузил ладони хозяину на зад. А когда герцог остановился во второй раз и назвал его имя, засунул ему в задний проход два пальца. Рука его ритмично задвигалась, имитируя половой акт.
Герцог опять принялся за распластанную на столе Марьяну, а Вильмос так и не вытащил пальцы, подражая движениям полового члена. И уже через пару секунд герцог испустил такой свирепый вопль, какого Камилле еще никогда не доводилось слышать ни от одного живого существа. Лицо его стало бордовым, пот капал даже с кончиков волос, но это еще был не конец.
Пик настал очень быстро. Хотя бы в этом Мишель не изменился, мрачно констатировала Камилла. Впрочем, то, что проделал с ним Вильмос, впечатлило ее. Прежде она ничего подобного не видела, и, если бы на месте ее муженька был кто-нибудь другой, Камилла нашла бы эту сцену возбуждающей. То, что в мужчину входят так, словно он женщина, а удовольствие ему доставляют руки другого мужчины, вполне способно вызвать эротическое желание у наблюдающего. Увиденное оказало на нее воздействие, какого вовсе не ожидал герцог, задумывая представление для своей жены. Камилла даже забыла о грозящей ей опасности и о том, что надо выпутываться из серьезного положения, в котором она может в скором времени оказаться.
