— Духам известно, что кровь молодой женщины — самое надежное средство для того, кто хочет вернуться в этот мир, — со вздохом изрек старый китобой. — Так вот, как-то в сумерках к Мирабель приблизился дух пригожего молодого моряка, который не расставался с ней до самого утра. Он занялся с ней любовью и, покрывая ее нежное тело поцелуями, пил из нее кровь. Эта кровь наполнила его жизненной силой. Бедняжка чувствовала, что он ее губит, но не могла сопротивляться, ибо страсть лишает женщин воли и разума. Она полностью находилась в его власти, и его поцелуи, убивая ее, доставляли ей невыразимое блаженство.

Родители Мирабель держали таверну и, естественно, требовали, чтобы дочь помогала им в работе. Но скоро девушка так ослабела, что не могла удержать в руках веник. Она превратилась в собственную тень и буквально засыпала на ходу. Родители решили, что их дочь больна, и отвели ее к доктору. Но он оказался не в состоянии определить, какой недуг гложет Мирабель. Несмотря на свою слабость, каждую ночь она по-прежнему выскальзывала из дома и отправлялась к любовнику. После каждого свидания у него прибавлялось сил, а девушка, некогда такая же красивая и цветущая, как вы, бледнела, худела и наконец стала почти прозрачной. Она лишилась сна и отказывалась от пищи. Однажды утром ее нашли мертвой — она лежала на полу с веником в руках. Представьте себе, мать, стоя над бездыханным телом дочери, услышала громкий голос своего мужа, отца несчастной Мирабель. Тот радушно приветствовал нового посетителя, заглянувшего в таверну. Посетителем оказался молодой моряк, утонувший десять лет тому назад. За это время он не постарел ни на день.

Старый китобой прервал свой рассказ и многозначительно взглянул на меня.

— Можете мне поверить, мисс Мина, в этих местах в воздухе теснится целая толпа духов. Все они некогда были моряками и рыбаками, утонувшими в расцвете лет. Все они жаждут женской любви, ведь им слишком рано пришлось покинуть свои молодые крепкие тела, и они не успели в полной мере насладиться земными радостями. Пусть мой рассказ послужит вам предостережением. Если у девушки глаза напоминают изумруды, похищенные из ларца турецкого султана, волосы черны как смоль, а кожа белее сливок, ей следует всегда быть настороже. Мой вам совет, не гуляйте здесь в одиночестве. Держитесь подальше от незнакомцев и не прислушивайтесь к их болтовне. После смерти все моряки, даже те, кто при жизни двух слов связать не мог, обретают способность пленять девушек сладкими речами. Если вас позовет дух мертвеца, осените себя крестным знаменем, поплотнее закутайтесь в шаль и бегите прочь.

Уитби, 14 августа 1890.

— Судя по всему, у этого австрийского графа есть дочь, обладающая не только дивной красотой, но и впечатляющей родословной, а также богатым приданым. Не удивительно, что Джонатан влюбился в нее без памяти, — печально изрекла я, пристально глядя на себя в зеркало. Меж бровей у меня залегла глубокая складка, благодаря которой я выглядела старше своих лет.

— Оставь эти глупые фантазии, Мина, — откликнулась Люси. — Джонатан любит тебя, и никого больше.

В течение пяти недель, с тех пор, как мой жених уехал из Лондона, я не получала от него никаких вестей. Поначалу я опасалась, что он захворал или попал в беду; но, как известно, дурные новости приходят быстро, и в случае, если бы Джонатана постигло какое-то несчастье, я наверняка уже знала бы об этом. Теперь мое воображение рисовало иные пугающие картины: я боялась, что он встретил девушку, которую счел более подходящей для роли своей супруги. Любовь Джонатана всегда казалась мне незаслуженным подарком судьбы, волшебной сказкой, неожиданно ставшей явью. Бедная сирота, не имеющая других достоинств, кроме белой кожи и красивых глаз, и мечтать не могла о том, что молодой адвокат с блестящим будущим удостоит ее своего внимания. Возможно, в разлуке Джонатан осознал, что нежные чувства, которые он якобы питал ко мне, — это всего лишь мимолетное увлечение. Возможно, он оказался куда более амбициозным, чем я предполагала. Встретив девушку, чьи связи и положение в обществе помогут ему удовлетворить честолюбивые устремления, он с легкостью забыл обо мне.

— Знаешь, порой человек внушает себе, что влюблен, — вздохнула я. — А потом приходит настоящая любовь, и от прежней влюбленности не остается и следа. В романах часто описываются такие случаи. Да и в истории полно подобных примеров. До той поры, пока Гиневра не встретила Ланселота, ей казалось, что она любит Артура. Неужели ты думаешь, что это невозможно — любить человека до тех пор, пока не повстречаешь другого, того, чья душа рванется навстречу твоей?

Вместо ответа Люси взяла с туалетного столика веер и, хотя в комнате ничуть не было жарко, принялась обмахивать им лицо. За последние две недели она так похудела, что едва не выскальзывала из муарового платья цвета персика. Впрочем, на щеках ее по-прежнему играл нежный румянец, и она неизменно пребывала в превосходном расположении духа.

— Ты не отвечаешь, потому что сознаешь мою правоту, — сказала я. — Молчанию Джонатана можно найти два объяснения: или в разлуке его чувства ко мне угасли, или он встретил более достойную претендентку на должность своей супруги.

— Мина, ты глупеешь на глазах, — заявила Люси так беззаботно, что на несколько мгновений у меня отлегло от сердца. — Хватит попусту себя растравлять. Лучше вооружись своей очаровательной улыбкой и помоги мне принять мистера Холмвуда и его друзей.

Когда мы с Люси вошли в гостиную, Холмвуд и его университетские друзья, печально знаменитый Моррис Квинс и доктор Джон Сивард, уже сидели там. Миссис Вестенра так быстро пригласила всех в столовую, что я едва успела понять, кто есть кто. Только мы уселись за стол, как хозяйка принялась с удручающим многословием извиняться за скудость угощения и сервировки, сожалеть о том, что она не захватила с собой из Хэмпстеда фамильный фарфор и позволила кухарке взять отпуск, лишившись возможности пользоваться ее услугами на курорте.

— Всему виной мое пошатнувшееся здоровье, — со вздохом завершила она свой пространный монолог. — Я уже не могу вести дом так, как прежде.

Пока мы ели суп, миссис Вестенра по-прежнему главенствовала в разговоре, не давая никому и рта раскрыть. Но вскоре мистер Холмвуд, сидевший рядом с ней, решил положить конец этому словесному потоку.

— Мадам, если это доставит вам удовольствие, я пошлю в Хэмпстед слугу, который в целости и сохранности привезет сюда все содержимое ваших буфетов. Что до кухарки, мой посыльный отыщет ее, где бы эта особа ни проводила свой отпуск, и заставит вернуться к своим обязанностям.

После этого обещания миссис Вестенра прикусила язык, а я нашла, что мистер Холмвуд не лишен обаяния. Его никак нельзя было назвать красавцем, но при этом наружность его была проникнута своеобразной гармонией. Острый нос прекрасно соответствовал длинному угловатому лицу, расстояние между носом и губами тоже казалось идеально выверенным. Губы, не слишком полные, не были и по-змеиному тонкими, как это нередко случается у мужчин. Вся его фигура, довольно нескладная, дышала мужественностью, не оставляя сомнений в том, что он преуспевает в тех рискованных занятиях, которые изрядно скрашивают досуг джентльменов — верховой езде, охоте и парусном спорте. Я уже слышала, что всем этим благородным увлечениям мистер Холмвуд предается с истинной страстью. Несмотря на это, руки его поражали почти женским изяществом. Цвет лица был такой же превосходный, как и у Люси, но волосы имели более темный оттенок и были далеко не так густы. Можно было с уверенностью предсказать, что жидкие пряди, сохранившиеся на его голове, в самом скором времени ее покинут. Подобно Джонатану и многим молодым людям в Лондоне, мистер Холмвуд избавился от бороды и усов, более не отвечающих требованиям моды, а волосы стриг довольно коротко, так, что они едва доходили до середины ушей. В голубых его глазах мерцал настороженный огонек, не исчезавший, даже когда он улыбался.