Ансельм и Рене едва не поперхнулись. Хороши они будут, когда начнут обучать стрельбе голодранцев.

   Клементина заметила скрытое негодование в их лицах. Произнесла медленно:

   - Я могла бы, конечно, заняться этим сама. Но я считаю, что война - дело, в первую очередь, мужское. Впрочем, если вы откажетесь...

   Она поднялась из-за стола, за которым сидела до сих пор и, пройдя мимо ошеломленных приятелей, отправилась к себе.

   *

   Делать было нечего. Внутренне негодуя, молодые воины взялись исполнять поручение госпожи - обучить отобранных для защиты замка юношей азам военной науки. Сердились, бурчали нелестное в адрес графини, когда думали, что та их не слышит.

   Деревенские парни выглядели жалко. Неловкие, неуклюжие, стесняющиеся самих себя, молодцы эти катастрофически медленно усваивали новое.

   Но Ларош с Бриссаком, - Клементина была очень им за это благодарна, - несмотря на явно неудачную затею, продолжали заниматься.

   Эту забавную картину и застал Жосслен де Мориньер, когда тусклым, дождливым днем, промокший до нитки, он въехал в распахнутые ворота и привычным движением направил коня к ступеням жилой части замка.

   - Кто вы, сударь? И что вам угодно? - окликнул его светловолосый юноша.

   Жосслен придержал коня и оглянулся. Справа от него, близ ступеней, ведущих в нижний зал замка, полукругом расположилось несколько юношей с ружьями. Командир с усталостью в лице показывал им, как следует заряжать оружие: брал ружье на изготовку, медленно доставал из сумки патрон, медленно открывал полку ружья, отсыпал из бумажной гильзы часть пороха, закрывал полку, ставил курок на предохранитель, ружье вертикально к ноге... Медленно. Действие за действием, движение за движением. До завершения процесса. Юноши наблюдали за манипуляциями учителя очень внимательно. Но, судя по всему, новобранцы не отличались чрезмерной сообразительностью.

   Жосслен так увлекся происходящим, что светловолосому защитнику замка пришлось повторить свой вопрос. В возбуждении он даже схватил под уздцы коня нежданного гостя.

   Мориньер не дрогнул лицом. Напротив, воинственность юноши, кажется, позабавила его. Он насмешливо коснулся края шляпы:

   - Жосслен де Бреве д'Эмервиль граф де Мориньер к вашим услугам. С кем имею честь?

   - Шевалье де Ларош. Я отвечаю за безопасность замка и его жителей, - заносчиво сообщил юноша.

   - Прекрасно. - Весело улыбнулся Мориньер. - Уверен, благодаря вам жители замка могут спать спокойно

   Мориньер соскочил с коня:

   - Пришлите конюха, шевалье! Вас не затруднит оказать мне эту услугу?

   - Разумеется, сударь, - холодно ответил де Ларош. - Но полагаю, вначале следует сообщить графине о вашем прибытии.

   - Конечно, непременно сообщите. - Жосслен внимательно всмотрелся в упрямое лицо юноши. - Вы позволите мне пройти к камину или предпочитаете оставить меня дожидаться решения графини во дворе?

   И тут Ансельм де Ларош испытал странное. Мгновение-другое он не мог отвести взгляда от вдруг потемневших глаз гостя. Одновременно с этим де Ларош ощутил непонятные, необъяснимые покой и уверенность, что этот человек имеет право быть в этом замке и вести себя в нем, как хозяин.

   Это было так удивительно, невозможно так, что он, вынырнув, наконец, из этого морока, смутился, замешкался.

   Не успел ответить. Во двор выскочила, - откуда только взялась прыть, - нянюшка Пюльшери. Семеня, она приблизилась к гостю:

   - Граф! Жосс! Голубчик! - Она прижалась к его груди. Заплакала от радости. - Господи, как я рада! Идемте! Идемте в дом!

   Лицо мужчины тут же разгладилось, смягчилось. Он бережно обнял старуху, кивнул де Ларошу и в сопровождении Пюльшери отправился отогреваться к камину.

   А недовольный собой де Ларош повел жеребца в конюшню.

   *

   Когда до Клементины донесся из нижней залы такой знакомый, - тихий, проникновенный, достигающий каждой клеточки, каждой частицы души, - голос, она не поверила своим ушам. Она ненавидела этот голос. И ей показалось на мгновение, что у нее просто начались галлюцинации.

   Чтобы убедиться в этом, она отложила книгу в сторону и вышла из своей комнаты. Сделала несколько шагов вниз по лестнице и задохнулась от негодования, встретив направленный на нее снизу спокойный, ясный взгляд. Ни тени смущения или неуверенности.

   - Госпожа! Какое счастье! Господин де Мориньер! - старуха от радости заговорила на своем родном провансальском наречии. - Теперь-то, госпожа, вам не придется скучать. Господин де Мориньер - удивительный рассказчик. Он так добр, так силен и так много знает!

   Клементина никак не могла остановить этот поток красноречия, эту хвалебную песнь, льющуюся из уст счастливой женщины.

   - Вот как? Господин де Мориньер? - произнесла она, дождавшись паузы. - Мне кажется, сударь, прежде я знала вас под другим именем. И прежде вы были в сутане.

   Он, ничуть не смутившись холодным приемом, улыбнулся.

   - Совершенно верно, графиня. Я сегодня уже имел честь представиться шевалье де Ларошу. С удовольствием сделаю это еще раз.

   Он склонился в церемонном поклоне.

   - Жосслен де Бреве, д'Эмервиль, граф де Мориньер к вашим услугам, сударыня.

   Выпрямляясь, он успел заметить полыхнувший гневом взгляд молодой женщины.

   - Я очень устал с дороги, - произнес вежливо. - Вы позволите мне переночевать в вашем доме, графиня?

   Мгновение-другое она боролась с желанием крикнуть:

   - Нет! Нет! Убирайтесь прочь! Я не хочу видеть вас! Никогда!

   Но на нее смотрело столько пар глаз - с удивлением, ожиданием. Все, кто собрался сейчас внизу, не понимали повисшей паузы.

   А еще Клементина сознавала, что он видит происходящую в ней внутреннюю борьбу и забавляется этим.

   - Конечно. - Улыбнулась через силу. - Мари, приготовьте господину любую из комнат наверху.

   Она собралась возвратиться в свою комнату. Развернулась, медленно стала подниматься по ставшим вдруг слишком высокими ступеням, когда тихий, озорной голос догнал ее:

   - Будьте милосердны, - услышала Клементина. - Ведь и мне приходилось видеть вас совсем в ином облике. Мне же не приходит в голову упрекать вас в этом.

   "Когда-то, - вспомнила она, - он, беспомощный, измученный пытками, лежал в индейской хижине и ждал моего прихода".

   Она вспыхнула, вспомнив, как, стремясь задержать ее, не дать ей уйти, он ловко и бережно схватил ее за щиколотку.

   Он улыбнулся.

   "Стрела попала в цель".

   *

   Ранним утром она наткнулась на Мориньера в библиотеке. Скользнув в приоткрытую дверь, чтобы оставить уже прочитанную книгу и взять с полки очередную, Клементина остановилась на пороге. От комнаты, заполненной шкафами с книгами, ее пока еще отделяла плотная портьера. И она, замерев и перестав дышать, раздумывала, стоит ли обнаруживать себя. Общение с этим человеком не было для нее приятным. И она желала бы его избежать. Но проклятое любопытство не позволило ей уйти сразу же. Клементина задержалась еще на пару-другую мгновений. Через небольшую щель между стеной и портьерой ей был виден край стола и он, сидевший за этим столом.

   Мориньер что-то очень быстро и сосредоточенно писал.

   Ей следовало помнить, что этот человек обладает звериным чутьем.

   Не прерывая движения пера и не поднимая головы, Мориньер мягко произнес:

   - Вы не желаете войти, графиня?

   Что ей оставалось? - она отодвинула край портьеры:

   - Доброе утро, мессир. Я не ожидала встретить вас здесь так рано.

   Она смутилась вдруг, представив, как выглядит теперь - в халате, с волосами, подхваченными наскоро атласной лентой, с обнаженными до локтя руками. Смутилась и одновременно разозлилась: на себя, на него, на весь мир.